— Вы так, док, обвините меня ещё в том, что я землян дискриминирую! — проворчал Ноу.

— Нет — Врач улыбнулся, щуря свои и без того довольно узкие глаза — в этом вы не замечены, сержант. Но парнишка просил меня подобрать ему индивидуальную методику и не ставить его на отчисление. Он хочет быть на этом задании.

Врач вздохнул, переходя на "ты":

— Поверь мне, Транас, ты, как никто другой должен знать, что очень часто человек, когда хочет, то значит — может!

Сержант криво усмехнулся:

— Лю, ты всех всегда жалеешь, но не говори ерунды. Допустим, я хочу оперы писать, так это же не значит, что меня примут в эту, как её, в консерваторию!

— Значит, ты не очень хочешь писать оперы, — веско заметил Лю Чуань. — А, кроме того, парнишку уже в нашу «консерваторию» приняли, и приняли совершенно законно. Будь добр, делай своё дело, учи его тому, что нужно, а Ноубуду делать своё. Парень станет нормальным солдатом.

— Тебе легко рассуждать, а у меня там будет каждый человек на счету, — заметил Ноу. — Там от каждого зависит жизнь всех, ты же должен понимать!

— А почему ты думаешь, что я не понимаю? Я же с вами лечу!

— Ох, ты! — только и вырвалось у сержанта. — Ну, тогда я совсем спокоен!

— Да-да, — немного самодовольно заметил Лю Чуань. — Генерал Ленток лично заходил ко мне. Память у него великолепная, он помнит, что я оказывал ему помощь второй степени сразу после старта с Алсберы, вот так-то!

На это сложно было что-то ответить.

В общем, Ноу отстал от врача с разговорами, но к ушастику оставался требовательнее, чем к кому бы то ни было. Нет, он не придирался к нему — просто старался, чтобы тот осознал всеми печёнками, какая ответственность лежит на нём как на члене отряда, готовящегося к супер секретной операции. И, возможно, осознав это, он сам поймёт, что не стоит рисковать собственной жизнью, прежде всего.

Четыре месяца пролетели очень быстро, как всегда бывает, когда дни проходят в интенсивных тренировках, и постоянно узнаешь массу нового. Ноу должен был сказать, что и сам познакомился со многими вещами, о которых если и имел представление, то весьма смутное. Им действительно выдали самую современную технику и самое современное оружие — вряд ли было что-то более совершенное и страшное во всей Вселенной.

Дела у курсантов шли неплохо, а тех, на кого Ноу надеялся более всего, просто отлично. Ушастик, как правило, его смешил: то перепутает местами активаторы у коллапс-бомбы, то споткнётся на ровном месте. Смех-то, конечно, смехом, но сержанту стало совершенно ясно, что не стоит брать такого парня.

Примерно за неделю до срока Ноу сидел вечером в своей конуре, когда раздался сигнал вызова — кто-то пришёл в гости. Признаться, сержант собирался выпить стаканчик, даже уже плеснул туда пальца на три, а потом отправиться к девчонкам из обслуживающего персонала. Конечно, на базе есть "дома свиданий", где работают девушки по контракту — их в шутку называли «наёмницами», но Ноу как-то всегда предпочитал более романтические встречи, под которые не подводилась столь деловой базис как почасовая оплата любви.

Это оказался ушастик, собственной персоной.

— Ого, ты чего это? — удивился сержант.

Парнишка помялся на пороге:

— Я прошу прощения, господин сержант… — начал он.

Странно, как его пропустили — в сектор, где проживает командный состав, курсантов, как правило, не пропускают. Ну, если только с докладом каким-то и что-то вроде этого.

— Тебя как сюда пустили? — спросил Ноу.

Ушастик слабо улыбнулся:

— Капрал Палива ехал в ваш сектор, я попросился с ним. Сказал, что очень нужно посоветоваться с вами. Вы же наш командир, наставник… С кем же ещё советоваться?

Сержант пожал плечами:

— Ну, проходи, присаживайся. О чём советоваться собрался?

Парнишка бочком протиснулся в прихожую и снова затоптался на месте. Ноу подчёркнуто аккуратно прикрыл дверь — вечер, похоже, накрылся медным тазом, как говорил когда-то один его курсант, тоже с Земли, кстати.

Сержант долго недоумевал, а почему тазом, тем более, медным? На кой дьявол делать таз из меди? И почему плохо, если что-то тазом накрывается? Впрочем, и сам автор данной поговорки объяснить её суть не смог. Дерьмо, в общем, и всё тут!

Дело не в поговорке, конечно, дело в том, что законный отдых испорчен.

— Проходи, проходи! — Ноу подтолкнул курсанта в комнатку, где сидел с капитаном Микаи в тот вечер, когда впервые зашёл разговор про сверхсекретное задание. — Садись, говорю же!

Наверное, Ноу взял слишком резкий тон, потому как парнишка аж пригнулся и поспешно уселся в кресло, сложив на коленях небольшие изящные ладошки. Сержан, признаться, только сейчас обратил внимание, что у курсанта Миронова очень маленькие кисти рук, прямо как у девушки.

— Хорошо, — сказал он, чтобы немного смягчить свой резковатый тон, — чаю хочешь?

— Спасибо, я уже ужинал, у нас отбой через сорок минут.

Ноу посмотрел на часы и присел напротив.

— Ну, да, скоро… А как ты назад будешь добираться? Впрочем, ладно, напишу записку дежурному по сектору, что вызывал тебя по делу, а он отвезёт на каре. Ну, что у тебя ко мне, о чём хотел поговорить?

Ушастик поёрзал в кресле, сцепил ладони, хрустнул пальцами.

— Господин сержант… — начал он и замолчал.

Ноу терпеливо ждал продолжения.

Парнишка ещё раз похрустел пальцами.

— Понимаете, я знаю, как вы ко мне относитесь…

— Я отношусь к тебе не хуже и не лучше, чем к остальным курсантам. Ты хочешь сказать, что я к тебе несправедлив?

— Нет-нет, что вы, в том-то и дело всё, что вы очень справедливый человек. Ко мне никто не придирается, службу здесь не сравнить с тем, что было на Земле. Меня здесь никто пока пальцем не тронул, и если требуют что-то, то всё справедливо. Здесь нет дедовщины и всего такого…

— Ещё бы она была! — невольно хохотнул сержант. — Читал твоё дело, знаю, как с тобой там обращались. Мерзавцам, что били тебя в вашей земной части я бы лично устроил такую весёлую жизнь, что они забыли бы само слово «дедовщина». Странное слово, однако, но суть не в этом. Что-то я не пойму, куда ты клонишь, курсант?

Ушастик снова сжал кулачки, прижимая их к груди. В этот момент Ноу, в который раз подумал, что вояка из него никудышный: ну просто какой-то не мужской жест! Что он сможет на поле боя?

— Господин сержант, — сказал ушастик, — Я же вижу, что вы всё время относитесь ко мне с… с… ну, с какой-то снисходительной презрительностью. Вы словно всё время подшучиваете надо мной… даже когда молчите. Ну, ладно, у меня и правда не всё сразу получается, но ведь получается же, в конце концов!

Ноу криво усмехнулся и кивнул — тут курсант Миронов-ушастик был прав: он упорно тренировался, ходил на повторные циклы ментального программирования по боевым навыкам к Лю Чуаню, и какие-то нормативы и приёмы, которые не получались сразу, в итоге ему покорялись.

— Ну, допустим, ты берёшь не мытьём, так катаньем, — согласился он. — Только для спецназа этого мало, парень. Пойми!

Ушастик обречённо поднял глаза к потолку.

— Господин сержант! Вы не правы, если считаете, что я не гожусь для службы в специальных подразделениях. Я очень хочу здесь служить, но я знаю, что вы не хотите брать меня на это секретное задание…

— Откуда ты можешь это знать? Я никому ещё не говорил, кого хочу брать, а кого не хочу.

— Да это же и так понятно, да и младший сержант и капрал говорят, что пойдут не просто добровольцы, а только те, кого командиры одобрят.

Ноу хмыкнул. Конечно, он прав в своей мальчишеской прямоте: не собирался сержант его брать на это задание, да и вообще по окончанию курсов в любом случае дал бы ему заключение с рекомендаций не служить в спецназе. Во всяком случае, не в боевой части. Где-нибудь на станции орбитальной охраны или даже в Контрразведке на его же планете — куда ни шло. Кстати, вот, точно: надо рекомендовать его на Землю: пусть служит на родной планете. Хотя, нет, так не получится: у него же там мать есть и ещё какие-то родственники живы, подобные кандидатуры не рассматриваются.