После первого секретного собрания с большими чинами для начала Ноу с курсантами завёл самый общий разговор. Рассказал дополнительно про армию, про ситуацию с чужаками — так как он всё это видел сам. Провёл доверительную беседу, в общем.

Конечно, на тему "привития боевого духа" Ноу вроде бы сказал всё, что хотел, ещё вчера, но после вечерних посиделок с капитаном Микаи и сегодняшних совещаний с генералами ему казалось, что парням стоит рассказать кое-что ещё. Довольно сложное время им придётся провести вместе, это не просто взвод из учебки вытолкнуть — ему с парнями в реальной боевой обстановке скакать. Надо ребят к себе расположить, да и раскрываются люди быстрее, когда чувствуют расположение и доверие со стороны непосредственного начальника.

Похоже, сработало. Сержант видел, что все, даже такие бывалые как русский Шмаков и чернокожий землянин из страны со странным названием США, разомлели: смотрят, приоткрыв рты, глаза блестят, а уж ушастик вообще по столу распластался, каждое его слово ловит.

"Этого ещё не хватало, — подумал Ноу. — Похоже, я себе обожателя слепил! Не нужно вот этого было, не нужно — не тот обожатель, лучше бы Шмаков так меня глазами ел, а тот просто завидует и готов мой славный боевой путь повторить. Ну да ладно, надо продолжать воспитательную работу: педагогика, особенно военная — штука непростая".

Потравив баланду с часок, и даже показав, как ему классно ступню вырастили, — штанину закатал и показал, а чего тут такого? — Ноу перешёл к делу согласно чётких установок командования.

Своим курсантам Ноу изложил планы, само собой, только в самых общих чертах, Сообщил, что планируется рейд на территорию потенциального противника, что предстоят действия в сложной оперативно-тактической обстановке, и что всех участников операции ждут сногсшибательные льготы. Курсанты восприняли предложение, конечно, несколько по-разному, но все, даже вельты и лораны, с энтузиазмом. Ясное дело: эти хоть и комплексуют пока, но выслужиться намерены, для того и вербовались сюда, и, что самое главное, тесты ведь они прошли хорошо. Правда, тест каким-то образом прошёл и ушастик.

А курсант Миронов воспринял сообщение о миссии, что выпадает на долю нынешнего набора курсантов, странным образом. Сначала нахмурился, сосредоточился — когда Ноу говорил про особые требования к подготовке и так далее, а потом, как только сержант сказал, что пойдут исключительно добровольцы, вдруг расслабился. Видно было, что он уже себя в эти добровольцы записал.

Ноу слегка нахмурился.

— Напоминаю, — сказал он, — сейчас я предварительно запишу добровольцев. Кто не пожелает — не осуждается, правда, подготовку тоже будете проходить по интенсивной схеме, но с нами на задание не полетите. Имейте в виду ещё раз: никто вас за это осуждать не станет. Правда, само собой, льгот и поощрений, соответственно, не получите. Пойдёте служить по распределению на общих основаниях — как вы и должны были. Служба в армии СИ вообще уникальный шанс, мало кому такой выпадает, а вам сейчас предоставляется возможность сделать лихую карьеру или же заработать такой кредит, что можно будет жить припеваючи.

Сержант помедлил и продолжал:

— Но не стоит забывать, что задание будет отнюдь не прогулкой. Я и сам пока не знаю подробностей, но могу судить, что за просто так подобные льготы не сулят — можно и не вернуться. Поэтому хочу, чтобы все подумали, как следует. Там, где мы окажемся, я буду вашим непосредственным командиром, и мне нужны бойцы, которые не заскулят в последний момент. На которых я могу полагаться, как на самого себя. И которые выполнят любой мой приказ, каким бы неожиданным или сложным он им не показался. Ясно выражаюсь?

Остановившись как раз напротив стола, за которым сидел ушастик, Ноу внимательно посмотрел на него. Собственно, он к нему и обращался.

Ушастик, не отрываясь, смотрел прямо на сержанта и кивнул раза три подряд.

Ноу молча продолжал смотреть на него.

— Курсант Миронов, — сказал он. — Вы готовы выполнить любой приказ?

— Я… — начал ушастик. — Конечно, готов, господин сержант. Я…

— Встаньте для начала, когда разговариваете со старшим по званию, — негромко приказал я.

Поразительное дело, он уже служил в армии, пусть и на своей Земле. Неужели им там совершенно не прививают требования уставов? В другое время Ноу приструнил бы сопляка, но сейчас не следовало орать на подчинённых, сам же начал создавать атмосферу "отеческой заботы о солдатах".

Миронов вскочил, оттопыренные ушки его светились красным, мордашка вспотела.

— Виноват, господин сержант! — срывающимся голоском выпалил он.

— «Виноват»! — передразнил Ноу. — Вот я и сомневаюсь, что вы сможете выполнить любое задание, раз пока даже не соображаете, как отвечать учителю и командиру. Ладно, вот вы меня сейчас послушали, что думаете? Будете записываться в добровольцы или нет?

— Буду… — пробормотал ушастик, опуская глаза.

— Что — «буду»? — Ноу насмешливо переглянулся со Шмаковым. — Буду «да» или буду "нет"?

— Я готов пойти добровольцем! — неожиданно твёрдым голосом сказал ушастик. — Готов!

— «Готов»! — снова передразнил сержант. — Имейте в виду, курсант Миронов, мне нужны там бойцы, а не просто мальчишки, готовые сдохнуть из-за собственного непонимания серьёзности момента. Ваша продырявленная шкура так, что никакая медицинская система не возьмётся её штопать, мне, да и всему Содружеству, не нужна. Вы нужны своим братьям — идентичным хорошим солдатом, живым и выполнившим задание.

Парнишка молча опустил глаза и пробормотал "Я понимаю…".

— Садитесь! — с лёгким сожалением, стараясь не показывать ноток презрения, сказал Ноу. — В конце концов, у нас будет четыре месяца, посмотрим, что из вас можно сделать.

Мировнов сел, уши его горели рубиновым цветом.

— Да и на остальных тоже посмотрим, — добавил сержант, чтобы не выглядеть персонально несправедливым к курсанту ушас… тьфу ты, курсанту Миронову.

В учебке начались сумасшедшие дни. Интенсивная подготовка — сначала общефизическая, на две недели, со всеми положенными биокоррекциями, специальными вводимыми в подсознание навыками и тому подобными штучками.

Ребята накачивались прямо на глазах. С бывшими спецназовцами вроде Шмакова и негра, которого звали Сирано Итон, всё и так было ясно, но даже штабные крыски вельты, лораны, остальные земляне и родичи сержанта, орхане, сделались заметно крепче, приятно стало смотреть. Единственный, у кого процесс, как представлялось Ноу, не задавался, оказался ушастик. Он и мышечную массу набирал плоховато, и программирование навыков шло как-то через пень-колоду.

К концу первой недели сержант зашёл к наблюдающему его взвод врачу Лю Чуаню.

— Доктор, в чём дело с курсантом Мироновым? — поинтересовался он.

Врач развёл руками:

— Дорогой сержант Ноу, вы же понимаете, что методики следует применять ко всем индивидуально! Парнишка слабоват, ему нельзя давать уровни, позволительные для остальных ваших бугаёв.

— Возможно, стоит рекомендовать его отчислить? — откровенно спросил сержант.

Лю Чуань завертел ладонями в воздухе:

— Ну, что уж вы так категоричны! Из любого человека можно сделать хорошего солдата. Тем более, парень прошёл тесты при первичном отборе, и прошёл их хорошо, Ноувидел данные…

— Док, вопрос в том, сколько времени нужно, чтобы из него солдата сделать! У нас нет этого времени! У нас ограниченный срок — вам, кажется, такую же задачу поставили свыше, верно?

— Вы так настроены против этого парнишки, что даже странно — сказал доктор, разглядывая Ноу снизу вверх. — Неужели он не нравится вам только потому, что он не такой громила-здоровяк, как вы? Вы же должны знать, что не только здоровяки бывают хорошими солдатами.

Сержант засопел: Лю Чуань знал, что говорил — он был вместе с ним на том единственном челноке, стартовавшем с Алсберы, он прекрасно помнил генерала Лентока. А генерал Ленток высоким ростом не отличался. Как и сам доктор.