— Вы с ума сошли! — ответил из-за ее спины подошедший к ним Диего. Он взглянул на Люси, и глаза его загорелись. — Разве вы не заметили, что у моей жены язык опережает мысли? Если я расскажу ей свои секреты, то весь мир узнает, как я делаю фокусы.

— Это неправда! — запротестовала Люси, хотя именно так оно и было.

— К счастью, я скоро значительно сокращу свои выступления. Вот тогда мои фокусы перестанут быть страшной «государственной тайной».

— Вы планируете ограничиться ведением хозяйства в Арболеде? — спросила миссис Харрис.

Люси рассмеялась.

— Это совсем не смешно, дорогая, — сказал Диего, но уголки его рта дрогнули в улыбке.

— А мне это кажется довольно забавным, — улыбнулась Люси и наклонилась к миссис Харрис: — Моему мужу потребовалось прожить всего один месяц в отдаленной горной местности Леона, чтобы понять, что выращивание винограда вдали от общества не его амплуа. Вы бы только видели выражение его лица, когда он узнал, что за его любимым бренди нужно проехать целый день, а ближе его ни за что не купишь.

Диего вздохнул:

— То же самое относится к моей любимой газете, кофе и длинным сигарам.

Люси усмехнулась и взяла Диего под руку.

— Кто бы мог подумать, что он так привередлив, когда речь идет о земных благах? И становится таким брюзгливым, когда его их лишают?

— Но я не по этой причине продал поместье, — запротестовал Диего. — Я не хотел, чтобы ты рожала там, где тебе сможет помочь только единственная старая повитуха с сомнительными рекомендациями.

— Я знаю, дорогой, знаю. — Люси серьезно взглянула на миссис Харрис. — Боюсь, что Виллафранка так и не оправилась после разрушений, причиненных ей англичанами и французами пятнадцать лет назад. Растить там ребенка было бы по меньшей мере трудно.

— Так вы ждете ребенка? — воскликнула миссис Харрис. Люси взглянула на Диего, который смотрел на нее с обожанием и гордостью.

— Да. В начале весны.

— Примите мои поздравления, дорогие! — воскликнула миссис Харрис, но потом озадаченно взглянула на них. — Не сочти это за бесцеремонность, Люси, но мне хотелось бы узнать, как же вы предполагаете жить, если твой муж сократит выступления и продаст Арболеду.

Диего рассмеялся, а Люси пояснила:

— На деньги, полученные от продажи Арболеды, Диего приобрел увеселительный сад в Кадисе.

— Увеселительный сад? — воскликнула миссис Харрис. — Вы, наверное, шутите?

— Это совместное предприятие. С кем бы вы думали? С моим дедушкой, — сказала Люси. — Это позволяет нам быть рядом, когда он болеет. К тому же это предприятие обещает быть весьма доходным.

— А если из этого ничего не выйдет, мы приедем к вам в школу, — шутливо пообещал Диего. — Не найдется ли у вас мест для двух преподавателей, обучающих ремеслу фокусника?

— Мне почему-то казалось, что это ремесло не для юных леди, — сдержанно заметила миссис Харрис.

— Я не уверена, что это так, — сказала Люси. — Может оказаться весьма полезным знать, каким образом можно заставить исчезнуть нежелательного поклонника.

— К сожалению, — прервал ее Диего, — в этот момент исчезнуть должен я. Гаспар ждет меня в театре, моя ненаглядная.

Гаспар к этому времени был женат на своей поварихе, и они с Диего совместными усилиями, слава Богу, залатали брешь, образовавшуюся в их дружбе. Чем больше Люси узнавала Гаспара, тем лучше понимала, что за долгие годы он стал для Диего отцом.

— Ты можешь пойти со мной, Люси, если хочешь, — сказал Диего.

— Еще спрашиваешь! Я не пропущу ни одного твоего представления, — с улыбкой ответила Люси.

Они попрощались с миссис Харрис, потом подошли к родителям Люси сообщить, что уже уезжают. Леди Керр и полковник Ситон пообещали приехать в театр чуть позднее. Хотя отец Люси с трудом привыкал к тому, что его зять — фокусник, он стал заметно дружелюбнее, узнав, что скоро станет дедушкой.

Как только супруги Монтальво сели в экипаж и отъехали от дома, Диего заключил Люси в объятия и целовал до тех пор, пока ее не охватило страстное желание. Когда Диего наконец оторвался от жены, глаза его горели.

Хорошо зная аппетиты мужа, Люси протянула руки к застежке его брюк.

— Значит, это будет такого рода выступление, не так ли?

— Если мадам не возражает, — промолвил Диего и застонал, почувствовав, как она касается его рукой.

— Мадам ни капельки не возражает. Если только ты ничего не порвешь. Нетти устроила мне настоящий нагоняй, когда в прошлый раз у нас было… представление в экипаже.

— Став камеристкой графини, Нетти превратилась в странную зануду, — сказал Диего и с дьявольской улыбкой задрал юбки Люси.

— А я превратилась в распутную сорвиголову, — сказала она, чувствуя, как сердце отбивает бешеный ритм в радостном предвкушении.

— Нет, любовь моя. Ты графиня до кончиков ногтей, — усмехнулся Диего Монтальво. — Везде, кроме спальни.

— И экипажа, — добавила Люси.

И со всей страстью продемонстрировала мужу, какой пылкой сорвиголовой она может быть.