— Что ты несешь? Ты у нее на службе, это все принадлежит ей. Поехали лучше домой, — улыбка вновь вернулась на лицо Феликса. — И вытри грязь со всех этих железяк. Больше никакой вареной кожи, да? А в постели — принцессы, которые говорят по-итальянски?

— Говорят? — поднял брови Клаас. — Да они только стонут и вздыхают, вот спроси хоть у Томаса. А если прервешься на миг, чтобы отдохнуть, так они тут же зовут отца. Не успеешь оглянуться, как ты уже герцог.

Томас по-прежнему ухмылялся.

— Все вранье, — заявил он. — Но есть славные девчонки, Клаас прав.

— И мы кое-что для тебя привезли, — сказал Клаас Феликсу.

— Девчонку? — Феликс произнес это столь выразительным тоном, с красноречивой паузой, что Клаас сразу все понял и был впечатлен.

— Нет, — отозвался он. — Теперь я вижу, что он тебе ни к чему. Я его заберу обратно. Это дикобраз в клетке.

— Девчонка, — заявил Лоренцо Строцци, вновь помрачнел. — А как там мейстер Юлиус и все остальные?

Кортеж церковников наконец двинулся вперед и позволил им также войти в город, шумно двигаясь по узким улочкам, где почти каждый спешил обратиться к вновь прибывшим с приветствиями, — и среди них было немало девушек.

— Мейстер Юлиус в полном порядке, — ответил Клаас, — насколько может судить деревенщина вроде меня… Все дни напролет то в одном дворце, то в другом, подписывает контракты, спорит об оплате, снаряжении и провианте. И танцует на цыпочках вокруг вельможных дам.

— Асторре тоже? — поинтересовался Ансельм.

— Лучший придворный танцор во всей Италии, — подтвердил Клаас. — Видел бы ты Асторре, рука об руку с герцогиней… Вся шляпа в цветах, и эти фестоны, и ленты, такие длинные, что нужен паж с каждой стороны, чтобы их нести… Ты бы разрыдался от восхищения. Что же касается лекаря, то вашему шурину лучше поостеречься, мессер Лоренцо. Ваша сестрица — самая хорошенькая дама во всем Милане, и мейстер Тобиас был не последним, кто это заметил.

— Ты видел Катерину! — просиял Лоренцо. — А мою матушку? У них есть новости о Фелиппо?

— А Лоппе? А брат Жиль?..

— Лошади? Ты видел Лионетто?

— А девушки? Ну же, расскажи, какие там девушки? Это было чудесное возвращение.

Поздно вечером, когда все уже разошлись, а обеих раскрасневшихся сестричек наконец удалось затолкать в спальню, Феликс уселся перед камином в маленьком кабинете своей матери, продолжая болтать без умолку, пока Клаас очень внимательно его слушал. Человек более проницательный, взглянув на Клааса и припомнив, какой дальний путь он проделал, мог бы удивиться, с какой стати он до сих пор остается на ногах.

За сегодня он очень многое успел. Поскольку вдова была в отъезде, ему не перед кем было держать отчет. После разгрузки, наемников отправили отдыхать, и Томас пошел с ними вместе. После этого Клаас побывал на красильном дворе, чтобы приятели могли вволю похлопать его по плечам, а управляющий Хеннинк задал свои вопросы. Затем Клаас, как и положено посыльному, обошел весь город, чтобы раздать письма. Некоторые двери оказались закрыты, а иные торговцы отсутствовали в городе. Неотосланные депеши он принес с собой: придется решить, как их лучше передать. Кроме того, ему оставалось сделать несколько устных докладов. Пара клиентов из любопытства пригласили его вернуться для разговора. На завтра у него намечалась встреча с Анджело Тани. Точнее, сегодня. Было уже очень поздно.

— …Это было после взрыва, — говорил тем временем Феликс.

— После взрыва? — переспросил Клаас. Разумеется, прежде всего ему пришлось выслушать все об этой девушке. Девушке, которая — наконец — лишила Феликса невинности. Не Мабели, как он ожидал, но какая-то новенькая, из Версинара, кухарка в одной таверне, и даже моряки еще не успели до нее добраться.

О, да, фландрские галеры по-прежнему были здесь. Разумеется, добрая половина моряков трудились в доках, приводя в порядок снасти и занимаясь другой мелкой починкой, а для остальных город также постарался подыскать какое-нибудь занятие, но все равно, что ни вечер, эти чужеземные свиньи устраивали кутежи, и, кстати, это напомнило Феликсу…

— Уже осталось не так долго до Карнавала…

— Да, знаю. Я там буду. Что еще? — поспешил заметить Клаас. И узнал обо всем в подробностях.

Насколько он смог понять, отцы города после его отъезда окончательно утратили все чувство юмора и из-за любой ерунды устраивали ужасный шум, что, в свою очередь, выводило из себя матушку Феликса, как любую женщину. Все то, о чем говорил Юлиус? Да, кое-что он сделал. Нашел человека, который изготовляет пряжки, еще они купили листовую медь из Англии, с судна, которое не хотело заходить в Кале. Одна женщина согласилась сшить подшлемники. Но затем началась вся эта ястребиная история, а когда она закончилась, то матушка сразу уехала.

Подробный отчет о «ястребиной истории». Особенно подробный рассказ об этой восхитительной красотке по имени Грилкине. Кстати, Мабели, к сведению Клааса, теперь подружка Джона Бонкля. И, кстати, Феликс вспомнил, Бонкли ведь наполовину шотландцы, но это не имеет значения. Мерзавец Саймон все равно уже вернулся в Шотландию, а также епископ Кеннеди, а также и пушка. Кателина ван Борселен по-прежнему здесь, и по-прежнему не замужем Грек с деревянной ногой уехал и больше ни у кого не просил денег. Феликс не помнил, как его звали… Клаас не стал напоминать ему.

Лувен? А, ну да. Что интересует Клааса? Ах, да. Его матушка сейчас там. Она половину времени проводит в Лувене. Боже правый, тамошний новый управляющий — это нечто. Они с матерью все равно как Давид и Голиаф перед дракой. Гав-гав, тяф-тяф, нет, не так. Голиаф и второй чертов Голиаф. Феликс не умеет подражать им так здорово, как Клаас. Джон с Ансельмом просто подавились бы пивом. Они теперь ходят в новую таверну: поссорились с этим старым болваном, владельцем прежней. Это уже после взрыва.

— Какого взрыва? — ласково переспросил Клаас.

Но Феликс вновь уклонился от темы. Феликс всегда противился, когда его пытались направить в какую-то определенную сторону. Тем не менее, сегодня он немало выпил, и поэтому вскоре, хоть и не без труда, но его удалось вернуть на прежний путь. Взрыв. А что такого? Идиотская глупость, как обычно. Один из красильных чанов взорвался, как пушечное ядро, разломав на части насос, трубу и испортив уйму ткани, а также запас красной краски. Понадобилась неделя, чтобы все заменить, а матушка еще две недели не могла прийти в себя. Ничтожные бездельники! Они это заслужили.

— Что заслужили?

— Красные физиономии, — Феликс расхохотался. — Хуже всего был Эрнут… Помнишь этого болвана? Кое-кто получил пару ссадин, но ничего серьезного.

— Мне показалось, что я видел новые лица, — заметил Клаас.

— Лично мне, — воскликнул Феликс, — сдается, что это все племянники Хеннинка, но когда я ему об этом говорю, он только злится. Я нашел человека, который умеет кроить тафту на французский манер. Ну, ты знаешь. Только дорого. Сколько ты заплатил за оружие и доспехи, которые купил вполцены?

Но Клаас поразительным образом ухитрился заснуть и его уже не слышал. Когда Феликс пару раз пнул его, он лишь заворчал и перевернулся на деревянной скамье с высокой резной спинкой, слишком роскошной для какого-то подмастерья. Не без труда Феликсу удалось перевернуть скамью и сбросить Клааса на пол, но тот все равно продолжал спать. По опыту, Феликс знал, что теперь разбудить его не удастся. Он поднял кувшин с водой и, сосредоточившись, опрокинул его на огонь.

Затем не без труда направился к дверям, но лестнице, и в постель.

Он все еще валялся в постели наутро, когда Клаас неслышно выскользнул из дома, дабы ответить на приглашение из банка Медичи. Чисто внешне это выглядело как совершенно незначительное событие. Тобиас Бевентини мог бы предупредить их, что они глубоко заблуждаются.

Анджело Тани, управляющий, организуя эту встречу, выказал все те качества, которые так высоко оценили его хозяева Медичи, когда назначили его главой своего отделения в Брюгге, с пятью сотнями долей капитала и правом на пятую часть дохода. Его заместителем был Томмазо Портинари, два старших брата которого управляли банком Медичи в Милане. Именно Пигелло Портинари в каком-то неожиданном приступе безумия доверил посыльную службу этому юнцу. Вот почему на встрече с Клаасом должен был присутствовать и Томмазо.