Кое-где низкорослая трава, склонившаяся к поверхности озера, напоминала зеленую кожу. В других местах стояли тихие заросли высокого камыша. Солнце садилось за холм на другой стороне озера, и на тропинке, бегущей в тени величественных деревьев, становилось мрачновато. Воздух, казалось, замер, а в зеркальной глади воды, позолоченной вечерними лучами солнца, отражалось небо.
Глядя на тени, играющие вокруг, Фридрих остановился, расправил плечи, выпрямил спину. Ему стало ясно, что пора дать отдых усталым ногам, и он раздумывал, не остановиться ли здесь. Построить шалаш для ночлега. Или по крайней мере достать кусок пирога. Меж деревьев, поросших длинными лохмами тонкого мха, были видны темные лужи стоячей воды.
Холмистая местность была весьма удобной для путешествий, за исключением тех участков, где тропа спускалась в низину. Там она превращалась в труднопроходимое болото. Фридриху совсем не нравились болота: при их виде на него волной накатывались тяжелые воспоминания.
Он отмахнулся от облачка мошкары, вьющейся вокруг лица, оттянул лямки заплечного мешка, раздумывая, как поступить: или поставить лагерь, или двинуться дальше. Несмотря на то, что этот день не принес ему ничего, кроме усталости и огорчений, долгая дорога сделала его сильнее, и теперь он с большей легкостью, чем поначалу, переносил суровость своей новой жизни.
В дороге Фридрих часто мысленно разговаривал с Алтеей. Он описывал ей все пейзажи, встречавшиеся ему на пути: рельеф местности, растительность, небо – в надежде, что в потустороннем мире она слышит его и улыбается своей золотой улыбкой.
Когда день подходил к концу, ему предстояло решать, что делать дальше. Сейчас с наступлением темноты продолжать путь не стоило. Растущий месяц был узенький, и Фридрих знал, что вскоре после вечерней зари наступит практически полная темнота. Больше всего на свете он ненавидел полный мрак, хоть глаз выколи, – это было самое худшее. В эти часы он чувствовал себя ужасно одиноким.
Впрочем, на небе было ни облачка, так что по крайней мере звезды будут освещать землю. Но даже когда светят звезды, по незнакомой местности трудно путешествовать в одиночку. В темноте можно запросто сойти с тропы и попросту заблудиться. А значит, утром придется возвращаться в поисках тропы, и, в конце концов, он попусту потеряет время.
Спокойнее разбить лагерь. Вечер выдался теплый, и можно будет не разводить костер. Конечно, его очень хочется развести. Но огонь может привлечь чужое внимание. Фридрих толком не знал, кто может оказаться поблизости, а костер в ночном лесу виден далеко. Так что лучше его не разводить, несмотря на тот уют, что он создает. Так безопаснее. Хватит и звезд над головой.
Однако, с другой стороны, если продолжить путь, то, возможно, тропа скоро выведет его из топких низин и приведет на место, гораздо больше подходящее для лагеря. По крайней мере, не кишащее змеями. Змеи в поисках тепла обязательно подползут к спящему на земле человеку. Фридрих совершенно не собирался поутру обнаружить у себя под одеялом свернувшуюся калачиком змею. Он поправил заплечный мешок. Пока светло, надо пройти еще немного.
Не успел он сделать и шага, как послышался тихий звук. Он был едва слышен, но в нем присутствовало что-то необъяснимое, и путник повернулся на север, туда, откуда доносился звук.
Фридрих никак не мог представить, кто мог его издать: белка, лягушка, птичка... Однако сколько он ни прислушивался, вокруг снова стояла тишина. А потом звук повторился.
– Пожалуй, я становлюсь старым для такого рода приключений, – пробормотал Фридрих.
Имелась и другая причина, заставлявшая его двигаться вперед. Она была гораздо важнее первой и заключалась в том, что он терпеть не мог останавливаться, оказавшись так близко от цели. Конечно, путь ему предстоял еще долгий – возможно, несколько дней: трудно было сказать с большей точностью, – однако могло оказаться, что цель путешествия гораздо ближе. И в этом случае было бы глупо останавливаться на ночь. Теперь время стало определяющим фактором.
Тем не менее, на ночлег все-таки придется остановиться. Но можно еще немного пройтись. У него достаточно времени до наступления полной темноты, чтобы разбить лагерь. Фридрих решил, что будет идти вперед до тех пор, пока сможет отчетливо видеть тропу, а потом переночует на траве недалеко от озера. Конечно, не велико удовольствие – спать на открытом месте, не зная точно, далеко ли он забрался в глубь Древнего мира и не ходят ли по тропам ночные патрули...
Он избегал заходить в города, но старался как можно точнее придерживаться выбранного маршрута. Правда, дважды маршрут случилось поменять, поскольку цель его путешествия перемещалась. А несколько раз ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы избежать встреч с войсками. Оказавшись перед солдатами Имперского Ордена, можно с легкостью стать мишенью для нежелательных вопросов. Впрочем, несмотря на то, что здесь он вызывал больше подозрений, чем прикидываясь фермером на родине, тем не менее Фридрих знал, что его нынешний вид – пожилого человека, путешествующего в одиночку, – не вызывал больших подозрений у мускулистых молодых солдат.
Однако из обрывков разговоров во время редких посещений городов ему было хорошо известно, что в Имперском Ордене пытают людей, когда вздумается. Пытка отлично помогает, если нужно точно узнать, к какой вере относится человек и виновен ли он. Во-первых, она подтверждает мудрые и справедливые подозрения допрашивающего. А во-вторых, дает возможность узнать имена соучастников, чьи головы забиты «неправильными мыслями». Для жестокого палача работа не кончается никогда...
Уже знакомый звук вновь заставил Фридриха обернуться и застыть, прислушиваясь и вглядываясь. Небо, как и озеро, было сиреневого цвета. Над тропой висели три огромных ветки, тихо и безмолвно, будто ждали момента, когда станет достаточно темно и можно будет схватить путешественника.
Конечно, леса и в самом деле полны разных тварей, прячущихся днем и выходящих на охоту по ночам. Совы, мыши, опоссумы, еноты с наступлением темноты начинают активную деятельность. Путник подождал, не повторится ли звук, но ничто не нарушало тишины сумерек.
Фридрих повернулся и ускорил шаг. Возможно, какое-то животное в поисках корма рылось в лесном ковре из веток и листьев. Путник прибавил шаг, его дыхание участилось. Он облизывал пересохшие губы, но легче от этого не становилось. Тем не менее, несмотря на жажду, путник не собирался останавливаться, чтобы попить воды.
Он знал, что выдумал невесть что. Просто путь лежал по необычной стране, через странный лес. И к тому же начинало смеркаться. Раньше он не был столь впечатлительным и не шарахался от странных шорохов в лесу, которых так боится большинство людей. Долгое время они с Алтеей жили на болоте, и ему было хорошо известны как по-настоящему опасные твари, так и достаточно невинные создания, занятые исключительно собственной жизнью. Скорее всего, издающее этот звук животное принадлежало к последним...
Однако он снова остановился и глянул через плечо. Его не покидало жуткое чувство, что следом кто-то идет. И волосы на его затылке встали дыбом.
Путник пристально всмотрелся в полумрак, но снова ничего не увидел. Тут было два объяснения: либо нечто за его спиной ведет себя слишком тихо, либо у Фридриха слишком разыгралось воображение.
Как бы то ни было, сердце часто стучало в груди. Он прибавил шагу. А вдруг, если пойти быстрее, прямо сегодня и доберешься до цели своего путешествия! Хорошо бы! Тогда не надо будет ночевать одному в этом лесу...
Он снова глянул через плечо.
Из темноты на него смотрели глаза.
Это настолько испугало Фридриха, что он рванулся вперед. И тут же растянулся на земле. Пополз, пытаясь повернуться лицом к тропе, встал на четвереньки...
Таинственные глаза по-прежнему следили за ним. Нет, он их не придумал. Пара желтых горящих глаз смотрела из темноты мрачного леса.
А потом Фридрих услышал низкий вой, и чудовище выскочило на луг между лесом и озером. Это был огромный, раза в два больше обычного, волк, с широченной грудью и бычьей шеей. Он сделал несколько осторожных шагов, прижав голову низко к земле и все так же не спуская с путника горящих глаз.
