Император после большой потери крови тоже находился в тяжелом состоянии. К тому же, и ему пришлось пережить долгую дорогу верхом. Джегань отказался откладывать возвращение в лагерь, пусть даже ценой собственного здоровья. Он никогда не думал о себе. Теперь и император, и Себастьян находились под присмотром сестер Света. Дженнсен пыталась остаться со своим другом, но ей не разрешили.

При виде армии Джеганю стало еще хуже. Он был готов убить любого, кто подошел бы к нему с сожалениями. Дженнсен прекрасно понимала причину столь яростного гнева.

Световая сеть загорелась как раз в центре лагеря. Даже спустя несколько часов здесь царила неразбериха.

Некоторые отряды рассеялись по окрестностям, готовясь к неизбежной, как им казалось, атаке. Другие, как можно было догадаться, просто разбежались. В месте, где загорелась сеть, не было ничего, кроме огромного выжженного котлована. В таких условиях не было возможности определить число убитых и разбежавшихся. Даже число отрядов пересчитать не представлялось возможным – не то что людей.

До Дженнсен доходили разговоры, правда негромкие, что за одно мгновение в пыль превратились более полумиллиона человек и что это число при более точных подсчетах может оказаться вдвое большим. Плюс неисчислимое количество было искалечено: обожжены или ослеплены; лишились рук и ног, пораженные летящими осколками; раздавлены тяжелыми фургонами. Люди оглохли, ослепли, посходили с ума... Оказать помощь всем нуждающимся не представлялось возможным: не хватало военных врачей и сестер Света даже для того, чтобы помочь хотя бы небольшой части раненых. Каждый час тысячи выживших после первого удара умирали от полученных ран.

Тем не менее, какой бы разрушительной силой ни обладала световая сеть, ее последствия не оказались губительными для армии Имперского Ордена. Лагерь размещался на огромной территории, и именно по этой причине большая часть армии выжила. Как говорил император, заменить убитых живыми – дело времени, а потом он опять поведет своих людей на Новый мир, и они отомстят за все.

Теперь Дженнсен начинала понимать, почему Себастьян столь решительно утверждал, что магия в конечном счете должна быть уничтожена. Однако девушка надеялась, что эта самая магия, по крайней мере, спасет его жизнь.

Несмотря на уверенность императора Джеганя в том, что армия достаточно быстро пополнится свежими силами, наступали тяжелые времена. Были уничтожены большие запасы продовольствия, снаряжения и оружия. Во всем лагере не нашлось палатки, которая бы не пострадала. Наступала холодная ночь, а множество солдат были брошены на произвол судьбы. Императорскую палатку тоже сорвало в момент удара, но ее удалось установить, и там разместили раненого императора и Себастьяна.

Дженнсен прохаживалась по палатке, сгорая не только от беспокойства, но и от ярости. В мире не было чудовища страшнее Ричарда Рала. Ни один человек на свете не явился причиной такого множества страданий. Было просто непостижимо, как в человеке могла вырасти такая жажда власти, что ее последствия принесли смерть такому количеству людей. Дженнсен не могла представить, каким образом Ричард Рал хоть отчасти мог быть творением Создателя.

Скорее всего, это было порождение Владетеля.

По щекам девушки катились слезы, ее снедали мрачные предчувствия. Она истово молилась добрым духам, чтобы Себастьян не умер, чтобы сестры смогли вылечить его.

Устав ходить, она остановилась и склонилась над столом, который раньше стоял в личных покоях императора. Видимо, после того как палатка свалилась, и устанавливали и собирали мебель впопыхах, и этот стол случайно оказался не на месте. К нему была пристроена книжная полка.

Девушка рассеянно разглядывала корешки книг, подыскивая, что бы отвлекло ее от беспокойных мыслей. Непонятно почему, одна из книг привлекла ее внимание: на корешке были начертаны иностранные слова. Дженнсен взяла ее и поднесла к свече, пытаясь разобрать название. Пальцы ее быстро пробежали по тисненным золотом словам на обложке. Вряд ли она понимала их смысл, но они показались ей знакомыми.

И тут книгу выхватили у нее из рук. Девушка удивленно подняла глаза: это была сестра.

– Книга принадлежит императору Джеганю. Она очень редкая и старая, а кроме того, императору совсем не нравится, когда кто-либо трогает его книги.

Дженнсен смотрела, как женщина рассматривает, не испортила ли она книгу.

– Извините, я не сделала ничего дурного.

– Вы – особенный гость, и нам дан приказ исполнять все ваши желания, но это самые ценные вещи его превосходительства. Он – высокообразованный человек, собирает книги. Я думаю, вы уважите его желание: никто, кроме него, не имеет права дотрагиваться до них.

– Да, конечно, я просто не знала, – Дженнсен прикусила нижнюю губу и отвернулась к дверному проему, где за приоткрытой занавеской был виден Себастьян.

Ей очень хотелось понять название книги. Девушка снова обратилась к сестре:

– Меня очень заинтересовала эта книга, я ведь никогда не видела таких слов.

– Это язык родины императора.

– Неужели? А что это значит? – Дженнсен показала на книгу, которую сестра возвращала на свое место.

– Я не слишком хорошо понимаю этот язык, но... Сейчас посмотрю, может и переведу вам.

В тусклом свете свечи сестра некоторое время рассматривала книгу, тихо шевеля губами. И наконец сказала:

– Здесь написано «Столпы Творения».

– «Столпы Творения»... Вы не могли бы рассказать мне об этой книге?

Женщина кивнула:

– В Древнем мире есть место, которое так называется. Думаю, книга как раз о нем.

Не успела Дженнсен задать следующий вопрос, как из-за занавески появилась сестра Мердинта. Тени от свечей раскрасили ее суровое лицо странным рисунком.

Дженнсен ринулась ей навстречу.

– И как они? – взволнованным шепотом спросила она. – Ведь они оба поправятся, верно?

Мердинта подняла глаза на подчиненную. Та как раз ставила книгу на место.

– Сестра, твое присутствие необходимо людям. Иди, пожалуйста, помоги.

– Но его высокопревосходительство приказал мне стоять на страже...

– Его высокопревосходительству, как и многим другим, нужна помощь. Лечение продвигается слишком плохо. Иди и помоги сестрам.

Женщина кивнула и поспешила прочь.

– А почему так плохо идет лечение? – спросила Дженнсен, когда сестра скрылась за тяжелой занавеской.

– Начатое и прерванное лечение, как это получилось с императором, создает определенные проблемы. Особенно, в случае, если лечившая его сестра погибла. Каждый человек выполняет свои задачи определенным образом, присущим только ему, поэтому разгадать, как было начато лечение, и продолжить его в том же ключе очень сложно. – Мердинта слабо улыбнулась. – Но мы уверены, что его высокопревосходительство обязательно поправится. Для этого потребуется сосредоточенная работа сестер Света. Думаю, работа займет большую часть ночи. К утру все уже будет в порядке, и император выздоровеет.

– А как же Себастьян? – выдохнула Дженнсен. Сестра Мердинта бросила на девушку оценивающий взгляд. В нем ничего нельзя было прочитать.

– Я бы сказала, что тут все зависит от тебя.

– От меня? Что вы имеете в виду? Что я должна сделать, чтобы его вылечить?

– Все.

– Но что от меня требуется? Вы только скажите, и я сделаю все, о чем попросите. Пожалуйста, вы должны спасти Себастьяна.

Сестра поджала губы:

– Его выздоровление всецело зависит от исполнения твоего обязательства уничтожить Ричарда Рала.

– Да, конечно. Я хочу уничтожить Ричарда...

– Я сказала «исполнения». Мне не нужны лишние слова.

Дженнсен пристально посмотрела на нее:

– Я не понимаю. Я проделала долгий и трудный путь, чтобы наконец заручиться поддержкой сестер Света, подобраться поближе к лорду Ралу и вонзить нож в его сердце.

На лице сестры Мердинты появилась ужасающая улыбка.

– Ну, в этом случае Себастьяну не о чем беспокоиться.

– Сестра Мердинта, пожалуйста, объясните мне, чего вы хотите.