Себастьян, бежавший с нею плечом к плечу, обнажил свой меч.

Впереди неслась дюжина громил под непосредственным командованием Джеганя. Позади были десятки свирепых воинов штурмовой роты, готовые безжалостно и жестоко покарать врага. Между девушкой и разъяренными солдатами бежали сестры Света – безоружные в физическом смысле, они были вооружены даром.

На верху лестницы все были вынуждены остановиться, сбившись в кучу на скользком дубовом полу. Император Джегань оглядывал очередной зал.

Одна из сестер, задыхаясь, протиснулась мимо солдат:

– Ваше превосходительство! Здесь что-то не так!

Ответом ей был свирепый взгляд.

Переводя дыхание, Джегань глазами искал свою жертву.

– Ваше превосходительство, – настаивала сестра, – с какой стати эти двое останутся в такой момент одни во дворце? Даже без стражи у дверей!.. Здесь какая-то странность. Не может быть, чтобы они были одни.

Дженнсен, как ни хотелось ей вонзить нож в грудь лорда Рала, не могла не согласиться с этим выводом.

– А кто сказал, что они одни? – спросил Джегань. – Разве вы не чувствуете здесь колдовства?

Конечно же, он был прав. За любой дверью они могли обнаружить сюрприз в виде тысяч мечей. Хотя вряд ли! Если дверь защищена волшебной силой, то логичнее было бы впустить всех вовнутрь, а потом не выпустить.

– Я не ощущаю здесь магии, – ответила сестра. – Но это ни о чем не говорит. Волшебство может быть применено в любой момент. Ваше превосходительство, вы без нужды подвергаете себя опасности. Опасно преследовать таких людей, когда вокруг столько неясностей... – Она замолкла, чуть было не назвав поведение императора глупостью.

Джегань, который, казалось, совсем не обращал внимания на речи сестры, дал сигнал своим людям. Двенадцать групп сразу отправились по разным направлениям, исследуя зал. Щелчок пальцев – и к каждой группе присоединилось по сестре.

– Ты рассуждаешь, как новичок, – перебил Джегань вещающую об опасностях женщину. – Мать-Исповедница в десять раз изобретательнее и коварнее, чем тебе кажется. Она гораздо умнее, чтобы рассуждать столь просто. Ты уже видела примеры реализации ее замыслов. Но на сей раз ей это не удастся.

– А какой смысл тогда ей и лорду Ралу оставаться здесь в одиночестве? – видя, что сестра опасается продолжать разговор, спросила Дженнсен. – Зачем ввергать себя в такую опасность?

– А где лучше всего спрятаться в пустом городе? – спросил Джегань. И сам же ответил: – Да в пустом дворце! Наличие стражи только выдаст место их пребывания.

– А почему же из всех дворцов они должны выбрать именно этот?

– Потому, что они знают, что придется отвечать за содеянное. Они трусы и не хотят, чтобы их поймали. Когда люди в панике и отчаянии, они обычно пытаются укрыться или дома, или в хорошо знакомом месте. – Джегань засунул большой палец за ремень. – Это их дом. В конце концов, они пытаются сберечь собственные шкуры, а не своих подданных.

Дженнсен не могла удержаться, несмотря на то, что Себастьян тащил ее в сторону, пытаясь заставить замолчать. Девушка протянула руку к раскрытому окну:

– А зачем тогда они показались нам на глаза? Если они пытались спрятаться, как вы утверждаете, то зачем они дали нам возможность заметить их?

– Потому что они подлые твари! – Император смотрел на Дженнсен своим кошмарным взглядом. – Им хотелось понаблюдать за мной, когда я увижу останки брата Нарева. Они хотели посмотреть на меня, когда я обнаружу, как гнусно они надругались над великим человеком. Они не могли отказать себе в таком мерзопакостном наслаждении.

– Но...

– За мной! – скомандовал Джегань солдатам.

Не последовав за бушующим от ярости императором, взволнованная Дженнсен потащила Себастьяна в сторону.

– Неужели тебе тоже кажется, что такое возможно? Ты ведь стратег. Неужели ты тоже считаешь, что все это имеет смысл?

Себастьян посмотрел, куда двинулся император, и повернулся к девушке, испепеляя ее взглядом:

– Дженнсен, тебе был нужен лорд Рал, и это, возможно, твой шанс...

– Но я не понимаю, почему...

– Не спорь со мной! Кто ты такая, что считаешь, будто знаешь законы войны лучше меня!

– Себастьян, я...

– И слышать ничего не хочу! Ты знаешь, зачем мы здесь!

Дженнсен, почувствовав комок в горле, судорожно глотнула:

– Я просто беспокоюсь за тебя и за императора Джеганя. Я не хочу, Себастьян, чтобы ваши головы закончили свой путь на острие копья.

– На войне иногда приходится действовать не по заранее продуманному плану, а исходя из складывающейся обстановки. На войне люди иногда совершают глупые или просто безрассудные поступки. Возможно, Мать-Исповедница и лорд Рал попросту ошиблись. Но ошибки врагов должны превращаться в наши преимущества. На войне часто побеждает тот, кто атакует сходу, не думая о последствиях, и достигает при этом явного преимущества. Не всегда есть время просчитывать ситуацию.

Дженнсен не оставалось ничего, как посмотреть ему прямо в глаза. Кто она такая, ничтожество лесное, чтобы объяснять стратегу императора, как надо действовать при захвате вражеского города?

– Себастьян, я только хотела...

Он взял ее за плечи и встряхнул. Красное лицо его было искажено яростью.

– Неужели ты не намерена отомстить за убийство матери? А если Ричард Рал на самом деле окажется здесь? Что если он тут, а ты стоишь и споришь?

Дженнсен была ошеломлена. Возможно ли, чтобы он оказался прав? А если действительно прав?..

– Вот они! – раздался крик из соседнего зала. Голос принадлежал Джеганю. Император, окруженный толпой солдат, показал мечом, и солдаты дружно взвыли.

– Взять их!!!

Себастьян схватил Дженнсен за руку и потащил по залу. Девушка мчалась за ним в каком-то диком отречении. Ей было стыдно: ведь она спорила с профессионалами в вопросах, о которых не имела ни малейшего представления. Что она себе вообразила? Кто она такая? Да абсолютное ничтожество!.. Дженнсен чувствовала себя полной дурой.

Когда они пробегали мимо высоких окон – тех самых, в которых всего несколько мгновений назад видели Мать-Исповедницу и лорда Рала, – что-то привлекло внимание девушки. Дженнсен, скользя и вытянув руки, пыталась остановиться сама и остановить Себастьяна.

– Смотри!

Себастьян беспокойно глянул вслед удаляющимся солдатам, но все-таки подошел к окну, на которое указывала Дженнсен, неистово кивая головой.

Десятки тысяч кавалеристов выстроились по ту сторону дворцовых лужаек. Это был фронт, протянувшийся до самого подножия холма и намеревающийся дать отпор врагу. Будто слившись в единое целое, солдаты устрашающе размахивали топорами и пиками и выкрикивали леденящие кровь боевые кличи.

Дженнсен ошеломленно наблюдала за ними: перед фронтом не было противника. Тем не менее воины с оглушительными воплями понеслись вперед. Девушка ожидала, что они рванутся навстречу противнику, расположенному за стенами дворца. Возможно, они заметили приближение врага, которого Дженнсен просто не видела.

Однако на середине лужайки воины с чем-то столкнулись. Раздался оглушительный грохот, как будто перед ними стояла стена невидимых вражеских солдат.

Дженнсен не верила своим глазам. Она пыталась собраться с мыслями и осознать происходящее, однако не могла найти для ужасающей картины ни одного объяснения.

То, что она видела, было невероятным. На телах людей и лошадей появлялись раны. Лошади ржали и падали, ломая ноги. Человеческие головы и руки кувыркались в воздухе, как будто их отрубили топором или мечом. Повсюду хлестала кровь. Люди валились от ударов, наносимых неведомо кем. Резня была столь страшна, что зеленая трава на склоне холма скоро стала красной.

И там, где только что звучали боевые кличи, теперь были слышны пронзительные стоны страха, страдания и боли: люди, почти расчлененные на куски, с отрубленными конечностями, смертельно раненные, пытались отползти туда, где безопасно. Но на всем поле битвы такого места не было, а были лишь ужас, смятение и смерть.