Двойник Джастина сошел на остановке «Северозападный район», пересел на другой поезд и добрался до «Лейквью». В новостях говорилось, что убийство совершено в Норт-Линкольне, квартал 2400, и он побежал туда, спровоцировав появление еще одного предупредительного окна: программа сообщала, что его экранный дублер еще не завтракал.

На тротуаре стояли трое полицейских и ели пончики с кремом, таская их из одного пакета. Почти все полицейские «Теневого мира» только мечтали стать ими в реальной жизни, поэтому их речь и действия были заимствованы исключительно из сериалов. Они поглощали кучу пончиков и вели беседы про то, как «сцапали очередного клиента». Джастина они раздражали.

— Парень, не на что тут смотреть, — окликнул один из полицейских Джастина, попытавшегося поднырнуть под желтую ленту. — Ступай, куда шел.

— Да ладно вам, офицер, — пробормотал Джастин, пытаясь разглядеть, что происходит там, на аллее, перегороженной бело-голубой полицейской машиной. Он сделал несколько снимков, которые автоматически сохранялись на жестком диске его компьютера. Эксперт, возможно, созданный программой, замерял расстояние от тела до разных точек и делал записи в блокноте. Рядом стояла девушка-репортер и тоже что-то писала.

Копы отвернулись от Джастина и продолжили разговор, не имеющий отношения к охране правопорядка. Джастин стащил у них из пакета пончик, перемахнул через капот автомобиля и подлез-таки под желтую ленту.

— Эй! Парень! — крикнул ему вдогонку один из полицейских, но гнаться за ним не стал. Репортерша оторвалась от записей и подошла к копам.

— Офицеры, все в порядке, — сказала девушка, изображавшая в игре репортера. — Он со мной. — Полицейские махнули на них рукой. Репортерша и Джастин направились к телу.

Цензура в программе успешно блокировала ругательства, непристойные предложения и закрывала на экране обнаженные части тела и сцены сексуального характера, но вот от насилия никаких блокировок не было. Создатели игры рассуждали так: если оградить юных игроков от насилия, это будет угрожать реалистичности игры. Они считали, что в «Теневом мире», так же как в реальном, дети должны проваливаться в люки, попадать под колеса грузовиков или, к примеру, становиться добычей сбежавшей из зоопарка пумы. Мало кто из родителей знал об этой дыре в системе. Марта Финн уж точно не знала.

Тело лежало лицом вниз у левого заднего колеса старого седана. Под ним была лужа крови, красными ручейками убегавшей под машину. Платье убитой пропиталось кровью насквозь.

Джастин обернулся и посмотрел на репортершу.

— Сэлли, что нам известно?

Год тому назад Сэлли Барвик, его первая любовь, возобновила общение с Джастином. Они не встречались три года, с тех пор как Сэлли последний раз фотографировала мальчика. Она (а точнее — ее персонаж) подошла к нему на улице, у копии его школы в «Теневом мире». Она сказала, что не может встретиться с ним лично, поскольку его мама добилась судебного постановления, запрещавшего Сэлли приближаться к Джастину. Сэлли даже в игре боялась зайти к Джастину домой: вдруг Марта тоже увлекается «Теневым миром»? Она извинилась за те фотографии. Извинилась за то, что предала его и Мартино доверие. Она всегда считала его особенным. Часто о нем вспоминала.

Джастин ужасно смутился и не смог заставить своего двойника сказать, что тоже думал о ней. Она рассказала, что в «Теневом мире» стала репортером криминальной колонки в «Чикаго Трибьюн». Они обменивались предположениями о маньяке из Уикер-парка — том, реальном. Именно по приглашению Сэлли он впервые побывал на месте преступления посреди ночи. С тех пор они встречались раза по два в месяц над очередным виртуальным трупом в каком-нибудь темном закоулке. Марта об этом не знала.

— Джастин, привет! — поздоровалась копия Барвик. — Девушку зовут Линдси. Убита ударом ножа в живот. Обнаружена парочкой вуайеристов примерно два часа тому назад. Свидетелей нет. Орудия убийства тоже.

Джастин заглянул под машину.

— Это тебе ничего не напоминает?

Они были одни, поэтому он решил обойтись без формальностей и перестал обращаться к ней по имени.

— Что именно?

— Три недели тому назад. Виртуальная Стейт-стрит. Блондинка. Убита ножом.

— Ну да, она и еще сотня других, — отозвалась Сэлли. — Это просто очередное убийство ради забавы. Может, подросток какой-нибудь перед дружками выставляется.

— Есть еще одна мысль, от которой я никак не могу отделаться, — сказал Джастин. — Знаешь, что еще мне это напоминает?

— Что?

— Кое-что не из этого мира. Из реального.

— Лучше молчи.

— Хорошо, молчу.

— Вечно у тебя этот маньяк на уме!

— А ты разве не замечаешь ничего странного? Посмотри только, сколько общего.

Барвик отмахнулась от его вопроса:

— Ну и что с того? Может, это подражатель. Такое часто встречается. За год до того, как ты вступил в игру, в виртуальном пригороде нашли одного сумасшедшего, так у него в погребе несколько десятков трупов закопано было. Оказалось, какой-то мальчишка решил, что будет прикольно побыть пару недель Уэйном Гейси.

— У меня есть одна теория, — сказал Джастин. — Поделиться?

— Конечно. Почему бы нет?

— Мне кажется, у маньяка из Уикер-парка есть какой-то способ избавляться от накопившейся агрессии. Именно поэтому ему порой удается подолгу обходиться без убийств.

Копия Барвик облокотилась о машину и выругалась, появилась заставка «Запрещено цензурой», потом Джастин услышал:

— Ну ты и выдумщик! Так ты считаешь, что парень, который это делает, — Сэлли показала пальцем на бездыханное тело, — из «реалистов»? Серийный убийца и в реальности, и в игре?

— Я сопоставлял даты убийств, совершенных маньяком в реальности, с датами похожих убийств здесь, в игре.

— Ну и?

— Четкой взаимосвязи я пока не уловил, но есть любопытные совпадения…

— Вот именно, Джастин. Совпадения.

Полицейский окликнул Сэлли, приказывая ей снять руку с машины. Она зевнула и предложила Джастину пластинку жвачки. Развернула еще одну и, жуя, довольно невнятно произнесла:

— То, что происходит здесь, не более чем проделки подростков. Воплощают нездоровые желания, осуществить которые в реальной жизни совесть не позволяет.

— М-да? Если ты так уверена, что в этих убийствах нет ничего особенного, тогда почему ты каждый раз появляешься на месте происшествия и все так подробно записываешь?

Экранная Сэлли перешагнула через полицейскую ленту, чтобы выкинуть обертку из-под жвачки в урну.

— А как иначе? — сказала она. — Это же моя работа.

Коллеги Теда Эмброуза шутили у него за спиной, что его сделали сержантом, а потом и лейтенантом из чистой жалости. Ведь на тот, первый вызов по делу маньяка из Уикер-парка, мог попасть и любой другой из двух дюжин полицейских их участка. Но не повезло, как ни жаль, именно Тедди — и вот у хорошего полицейского куча «висяков».

Сейчас он уже руководил специальной группой по поимке маньяка, и повседневной следственной работой занималась целая команда, а Эмброуз все равно запоминал события своей жизни по ассоциации с очередной жертвой. Его мама умерла за день до того, как нашли третью жертву, Кэрол Джаффе из Западной Вабансии, квартал 1400. Жена ушла от него за день до номера семь, Памелы Ип, обнаруженной на стоянке у почтового отделения 60622. Последняя, Ли Энн Мактир, была найдена на Стейт-стрит, более чем в десяти кварталах к востоку от привычной зоны действий маньяка. Однако Эмброуз не сомневался, что это — двенадцатая жертва того же убийцы, поскольку тело выглядело так же, как и все прочие: ножевое ранение, сексуальная поза, — и еще потому, что за день до этого выяснилось, что дочери нужны дорогостоящие скобки на зубы.

Он сидел в кабинете и вглядывался в стенку из шлакобетонных блоков, на которую прикреплял бумажки с записями о жертвах и наиболее вероятных подозреваемых, пытаясь установить связь между ними. Всякому, кто попадал под подозрение в ходе расследования, присваивалась буква, но в большинстве случаев подозрения по тем или иным причинам не подтверждались. Сейчас на стене остались лишь три фамилии.