– Давай за мной! – скомандовала девушка. – Вода быстро остывает.

Джозеф разделся и залез в таз. Посудина оказалась не такой уж большой, зато вода была почти кипяток. Нагота тел возбуждала, и Джозеф почувствовал, что словно плывет куда-то. Таня намыливала его тело, и ее руки были нежными, но уверенными. Возбуждение и желание, которого он не испытывал уже много лет, вдруг проснулось в нем. Когда Таня коснулась его в очередной раз, Джозеф даже вскрикнул от удовольствия.

– Ага, – сказала она, довольная. – Ты вновь стал сильным. Очень хорошо. Теперь вымой меня.

Таня передала Джозефу кусок мыла. Его руки дрожали, когда он касался нежной, мягкой и гладкой кожи девушки. Таня была словно само воплощение рая. Она слегка подергивала плечами и тихонько хихикала в ответ. За слоями жира скрывалась сама красота, а за его уродливой маской – страстное желание молодого мужчины.

Когда после бани, распаренные как раки, они соединились, их ощущения были примитивны, дики и радостны. Джозеф боялся, что у него ничего не выйдет, но он ошибался. Когда все кончилось, он лежал ошеломленный, почти без сознания, Таня плакала. Она целовала его искривленный, уродливый рот и повторяла:

– Зэк, миленький, любимый мой.

АНГЛИЯ

– Конечно же, вам понадобится ванна, – твердо произнесла миссис Дейвис.

Катарина стояла посреди комнаты и прислушивалась к шуму воды из соседней комнаты. Они, видно, боялись, что грязная девчонка испачкает здесь все. Что же, может быть, они правы. Никогда в жизни Катарина не видела еще такой чистой, почти стерильной и белой комнаты.

– Мы будем общаться по-английски, – заявила миссис Дейвис, – я не знаю итальянского. Вы поняли меня?

– Вполне. Я говорю по-английски.

Миссис Дейвис подозрительно посмотрела на девушку:

– В самом деле? Тогда что это?

– Постель.

– А это?

– Шкаф.

– Ну, а это?

Разозленная глупым экзаменом, Катарина резко произнесла, пожимая плечами:

– Ужасная игрушка, напоминающая какую-то тварь.

– Не надо быть грубой, девочка моя. Это плюшевый мишка – подарок миссис Годболд. Не правда ли, забавная вещичка?

Катарина еще раз нехотя взглянула на игрушку.

– Итак, по-английски вы действительно говорите. Что ж. Теперь следует распаковать чемодан.

– Я сама могу все сделать, – отрезала Катарина, но женщина, не обращая внимания на слова девушки, начала сама разбирать первый чемодан. Она критически рассматривала каждую вещь, которая оказывалась у нее в руках, складывая ее вновь или вешая на крышку чемодана.

– Дорогая, у вас, кажется, никогда не было мамы.

– Нет, – коротко ответила Катарина.

– Одежду вы выбирали себе сами?

Тон горничной задел девушку:

– А что вам не нравится?

Миссис Дейвис слегка фыркнула:

– Делать замечания я не имею права.

– Но вы уже сделали.

– Я имела в виду, что такой милой девушке, как вы, не пристало носить такие вещи, как эти.

– Почему?

– Потому что вы еще слишком молоды.

– А что? Необходимо срочно состариться? – сухо поинтересовалась Катарина.

И что это все цепляются к ее одежде? Черное кожаное платье было у нее самой дорогой вещью, которую она когда-либо имела. Когда Катарина увидела его в магазине подержанной одежды в Сало, то сразу влюбилась в него. Впереди была застежка-молния, на плечах – хромированные заклепки, а на рукавах – всевозможные кисточки. Девчонки из фильма «Дикарь», где главную роль играл Марлон Брандо, носили именно такие платья, и это казалось Катарине особым шиком. Ей пришлось копить деньги несколько месяцев, а миссис Дейвис сейчас с таким пренебрежением рассматривает эту роскошь.

– Где вы откопали такое? И куда собираетесь надеть?

– В основном на выход.

– На выход? То есть на прием, который устроила бы какая-нибудь мотоциклетная банда? Мне кажется, вы уж слишком насмотрелись этих отвратительных американских фильмов, моя девочка.

– Не важно. Главное, что платье идет мне.

– Оно слишком дешево и вульгарно.

Катарина даже покраснела от таких слов.

– Я пошла в ванную, – сказала она, чтобы закончить разговор.

– Идите. Я сейчас приду, чтобы помочь вам вымыть голову.

– Я не нуждаюсь в вашей помощи, – отрезала Катарина.

– В чем вы нуждаетесь, а в чем – нет, отныне не вам решать, моя дорогая.

Потоки горячей воды вливались в ванну на ножках, изображающих когтистые лапы. Катарина разделась и залезла в воду. Мыло пахло так замечательно, что девушка закрыла глаза от наслаждения. Обильная пена в один миг покрыла все тело. Катарина вспомнила, как ей приходилось мыться у себя дома.

Тело девушки просвечивало в воде. Конечно, это было уже женское тело с полной грудью и сосками, напоминающими спелую осеннюю ягоду. Округлые бедра были подобны лире, и все говорило, что это лоно вполне может принять и выносить дитя.

Катарина никак не могла успокоиться. Какое право имела эта толстуха так разговаривать с ней! В конце концов, она одевается как хочет. Да, она не любит детских платьиц, потому что уже не ребенок. Катарина была уже вполне взрослой, и в Италии на этот счет ни у кого не возникало сомнений.

«Вы еще слишком молоды». Слишком молода для чего? С детством ей пришлось расстаться давно, даже слишком давно. Катарина привыкла сама отвечать за свою жизнь и нести полную ответственность за все поступки. И с этим правом она теперь ни за что не расстанется. В конце концов, она была женщиной не меньше, чем миссис Годболд, несмотря на ее чванство и богатство.

Миссис Дейвис вошла в ванную со словами:

– От многого вам придется избавиться, моя дорогая. Не думаю, что миссис Годболд одобрит ваш гардероб.

Катарина с нескрываемой неприязнью посмотрела в сторону горничной:

– И все потому, что я слишком молода?

Женщина взглянула на тело девушки и произнесла:

– То, что мы уже не ребенок, я прекрасно и сама вижу. Но нам еще слишком далеко до совершеннолетия[24]. Значит, должны существовать какие-то запреты. В этом доме не принято носить одежду, украшенную заклепками. Миссис Годболд предложила вам пройтись с ней по магазинам. Что же в этом плохого?

С этими словами горничная намылила Катарине голову шампунем и принялась за работу:

– Какие прекрасные волосы. И в каком беспорядке! Кажется, вы их сами стригли? Слава Богу, вы не успели обзавестись маленькими гостями.

Катарина крепко сжала челюсти:

– Вы имеете в виду вшей?

– Вшей? Однако как богат ваш словарный запас. Глядя на вас, я бы не удивилась ничему, моя дорогая. Как минимум раза два вам следует посетить парикмахера. Закройте глаза. А теперь сами посмотрите, что стало с водой.

Через час миссис Дейвис оставила наконец Катарину одну, лежащей на постели в мягком махровом халате. Волосы были аккуратно зачесаны назад, кожа до сих пор болела и была красной – результат усилий добросовестной служанки. Теперь хорошо бы немного вздремнуть, но нервы девушки были так напряжены, что сон не шел к ней.

Миссис Дейвис поставила фотографию отца на столик рядом с кроватью, и теперь Катарина легла поудобнее, чтобы получше рассмотреть ее. Лицо казалось очень красивым и веселым, но девушка не находила ни одной черты сходства с собой. На голове у мужчины была форменная фуражка, а взгляд его наглых глаз направлен прямо в объектив. «Незаконнорожденная», – вдруг пришло на ум Катарине.

Она не почувствовала, как ее окутала дремота, а потом пришел сон. И последними в ее сознании прозвучали холодные слова Эвелин Годболд: «С Италией покончено. И с Катариной Киприани тоже. Отныне ты Кейт Годболд, и здесь твой дом».

Она проснулась, не совсем понимая, где находится. Встала с постели и подошла к окну. Шторы миссис Дейвис заранее приподняла. Был ранний вечер, но парк показался ей мрачным и темным, ярко-красный диск солнца висел прямо над деревьями. Да, она в Лондоне, в доме богатых незнакомых людей, и ее отделяет теперь пропасть от тех жалких лачуг, что расположились вокруг озера Гарда.