Однако идея об эффективности вертикального бронирования, столь бурно обсуждавшаяся многими специалистами на официальном уровне в русском флоте накануне войны 1914 г., не могла также просто кануть в архив — определенные мнения о ней все же были высказаны в ряде впоследствии появившихся теоретических трудов. Как ни странно, в фондах документов технических служб флота, относящихся к первому послереволюционному десятилетию, не удалось найти отзывов двух прежних принципиальных оппонентов — Е.А. Беркалова и Н.И. Игнатьева, в 20-е гг. работавших в научно-технических подразделениях Морских сип республики. В общем круге вопросов, обсуждавшихся НТК УВМС РККА вопрос этот прошел стороной. Специалист старого флота Л.Г. Гончаров, при новой власти служивший в Морской академии, в своем труде «Артиллерия и броня» (1932) говорит о выяснившейся по опытам 1920 г. «нецелесообразности расслоения брони и устройства тыльной переборки»[183].
Однако делались и выводы иного рода. Достоверно установленный по опытам 1920 г. факт, что при достижении значительных толщин эффективность единого мощного слоя броневой защиты относительно понижается, давал определенные преимущества сторонникам расслоенного вертикального бронирования. Летом 1935 г. в проводившейся Морской академией исследовательской работе на предмет установления основных элементов для проектирования будущих линкоров также специалистами старой школы (А.П. Шершов, С.П. Ставицкий, В.Е. Егорьев) была все же предусмотрена во всех пяти вариантах эскизного проекта линкора с 12"-13" артиллерией тыльная броневая переборка в 50–70 мм. Правда, в отношении распределения бронирования оговаривалось, что «неизвестно, как лучше распределить — двухслойную или однослойную защиту» и высказывалось пожелание «необходимости незамедлительно — го разрешения этих вопросов путем вычисления соответствующих норм и проверки их постановкой опытных стрельб…». В 1936 г. известный кораблестроитель В.П. Костенко в своем фундаментальном труде «Броневая защита боевых кораблей», детально исследовав все аспекты расчета работы броневых преград различных конструкций, пришел к выводу, что при сравнении однослойного и двухслойного бронирования «какая из двух систем более целесообразна — вопрос спорный», и что «многие соображения заставляют полагать, что русская последняя система двойного бронирования из толстых наружных плит в 11"-12" и внутреннего слоя в 3"-4" имеет много оснований за себя, т. к. общепринятые формулы пробиваемости брони не охватывают вопроса в целом"[184].
Относительным итогом этого вопроса может послужить оценка практики линкоростроения ведущими морскими державами в 30-е гг. При обращении к разработке нового типа тяжелого артиллерийского корабля, в основу чего во всех флотах были положены широкие экспериментальные исследования, Италия, Франция и Германия пошли по пути введения тыльных броневых отражательных переборок (флот последней, правда, использовал их во всех своих проектах дредноутов периода 1910–1915 гг.). Толщина внутренней брони составляла 30–40 мм, что объясняется прогрессом во введении новых сортов броневой стали. В проекте итальянских линкоров класса «Витторио Венето» было применено позади главного пояса даже целых две (25+40 мм) продольных броневых переборки. Флоты Англии, США и Японии в проектах своих линкоров 30-х гг. тыльную броню не предусматривали[185]. При этом заслуживает внимания тот факт, что приступая на рубеже 20-х гг. к постройке крупных серий мощных линкоров с 16"-18" артиллерией (так называемая программа "8–8"), японцы в проектах шести линейных кораблей (два класса "Тоза" и четыре класса "Овари") предусмотрели мощную тыльную переборку из 75мм цементированной брони, в то время как в проекте четырех линейных крейсеров этой же программы (класс «Амаги») ее толщина, по соображениям экономии веса, была снижена до 30 мм[186]. Разрабатываемая для перспективных тяжелых артиллерийских кораблей Императорского флота система броневой защиты не являла собой прямой параллели ни с одной из практикуемых тогда другими флотами систем бронирования, и поэтому обращение японских конструкторов к мощным внутренним продольным переборкам служит интересным подтверждением идей, возникших в России за 15 лет до этого. Такова картина с использованием тыльного бронирования в зарубежных флотах, проливающая в определенной степени свет на перспективность этой идеи в целом.
12"/52 артиллерийские установки, производившие совместно с 14"/52 установкой (на снимке не видна) отстрел опытных отсеков, на главной батарее морского полигона. На заднем плане — козловой 100-тонный кран, с помощью которого осуществлялся монтаж тяжеловесных элементов орудийных установок.
ЦВММ, # 042784/2.
Завершая изложение вопроса, являющегося последней составляющей в дореволюционной программе исследования перспективных нововведений в конструкции будущего 16" линкора, не будет преувеличением сказать, что изо всех трех них только последняя часть, охватывающая исследование качеств броневой защиты, получила свое исчерпывающее воплощение, да и то уже в то время, когда вопрос о строительстве новых линкоров уже не стоял.
Итак, широко задуманные в 1914 г. МГШ и ГУК экспериментальные работы по планируемым линкорам были в итоге осуществлены в далеко не полной мере. Причиной этому послужили сначала разразившаяся мировая война, существенно замедлившая взятые темпы в связи с обозначившейся теперь не первостепенной значимостью этих работ, и окончательно — переход власти в руки большевиков. К чести ГУК следует отметить, что и в годы войны оно методично пыталось довести до конца все начатые в первой половине 1914 г. работы, и оказывало постоянное давление на заводы, занятые в этой программе, с целью скорейшего получения от них изготавливаемых для испытаний образцов вооружения и техники. До октябрьского переворота 1917 г., поставившего на долгое двадцатилетие крест на планах создания в России новых мощных линкоров, удалось выполнить довольно значительную ее часть: построить на Главном морском полигоне опытные участки бронирования и ввести в действие 14"/52 орудийную установку, получить с Пермского артиллерийского завода первую партию 16" бронебойных снарядов, а также изготовить и испытать заказанное в Англии опытное 16"/45 орудие со станком и практическими снарядами.
Несмотря на то, что программа отработки образцов вооружения и системы броневой защиты планируемых к постройке в 1915–1919 гг. мощных линкоров не получила своего полного воплощения, значение ее для русского флота заключается в том, что впервые при подготовке к строительству крупных кораблей возобладал тщательно продуманный подход к установлению их наивыгоднейшей конструкции путем всестороннего предварительного исследования всех качеств планируемых средств нападения и защиты.
В феврале 1914 г., в предвидении новых крупных программ строительства линкоров и в ожидании заказов на их постройку, на Путиловской верфи была подготовлена серия проектов линейных кораблей с 14" и 16" артиллерией. Все они представляли собой крупные, сильно бронированные корабли, воплощавшие в себе многие идеи тогдашней германской конструкторской школы. Так мог выглядеть путиловский сверхдредноут (вариант "8" проекта) в случае его постройки.
Рисунок В.С. Емышева.
