Он приподнялся на локте.

— Да, да, а еще я открываю двери женщинам и помогаю пожилым людям перейти улицу. — Он запрокинул ей голову и жадно, почти сердито, поцеловал ее.

— Что это должно означать? — поинтересовалась она, когда снова обрела возможность дышать.

— Ты уже почти добралась до конца списка моих добродетелей, и я подумал, что ты можешь сбиться.

Лорен хотела возразить, что она еще и не начинала, но твердый взгляд его глаз подсказал ей, что лучше смириться. Вместо этого она назвала то, на что он намекал, физическое совершенство.

— Ну, хорошо, я сдаюсь. Это была твоя спина.

— Моя спина?

Она ладонью толкнула его так, что он повалился навзничь. Потом, боясь передумать, встала на колени и оседлала его. Собственная раскованность удивила ее. Кэл еще подумает, что она занималась этим раньше! Да, как бы она не подорвала его веру в писательниц эротического жанра. Особенно когда глаза его затуманились от чувственного желания.

— Да, твоя спина, — сказала она, в то время как его руки поглаживали ее бедра. — Иногда у тебя это проявляется во время езды верхом. Твоя спина немного наклонена, а плечи по-настоящему расслаблены. Ты выглядишь… не знаю, как сказать… словно ничего не весишь, вот. Кажется, ты просто сливаешься с лошадью.

— Свободная посадка, — выдохнул он. Его руки скользнули по ее бедрам, потом сошлись у нее на талии. — Мы пользуемся ею, когда гоним коров. Или когда всадник отстает от группы, а затем догоняет ее.

— Свободная посадка — подходящее название. — Она провела пальцем по груди, спустилась ниже, к животу, испытывая восторг от того, как его мышцы подрагивают под ее рукой. Она вполне могла привыкнуть к такой позе. — Есть что-то такое в том положении, в котором у тебя сходятся лопатки, в наклоне шеи, в развороте плеч… — Лорен подалась вперед, прижимаясь к его груди, чтобы губами исследовать эти выдающиеся мускулы. На языке у нее расцвел его солоноватый привкус, сильный и восхитительный, и она со сладостной дрожью провела губами по его ключице. А потом он запустил пальцы ей в волосы и приподнял голову, чтобы поцеловать.

Поцелуй его оказался страстным и жадным. Сердце его бешено забилось, и она ягодицами почувствовала, как напряглась его мужская плоть. Инстинктивно она начала вращать бедрами и охнула от удовольствия, когда его член ткнулся в самые интимные ее глубины. Желание вырвалось из-под контроля. Она бы еще сильнее подалась назад, чтобы ему было удобнее, но он крепко держал ее.

— Презерватив! — сдавленным голосом прохрипел он. Презерватив! Ну, конечно. Как она могла забыть?

— Где?

— Джинсы. Передний карман, — выдавил он.

Она наклонилась и подняла его джинсы с пола, вытащив из кармана пакетик.

— Нашла.

Он забрал его у нее.

— Давай лучше теперь я сам.

Он слишком увлекся своим занятием, чтобы заметить слабую улыбку у нее на губах. Может, стоило сказать ему, что сегодня она впервые надела презерватив на мужчину? Нет уж, пусть он сохранит свои иллюзии.

Иллюзии, которые вполне могли стать главной и единственной причиной того, что он захотел ее.

Эта мысль некоторым образом охладила ее энтузиазм. Она была высокой, с красивыми и стройными ногами, но в остальном — ничего выдающегося. Словом, фигура скорее мальчишеская. Талия — недостаточно тонкая, бедра — недостаточно округлые, груди — недостаточно большие. А Кэл явно был парнем, бурно реагирующим на подобные вещи. Даже если бы ей не довелось встретиться с Марленой, она все равно догадалась бы об этом.

— Иди ко мне, малышка.

Его слова заставили умолкнуть беспокойный голос, звучавший у нее в голове. Это, да еще и его мощная эрекция. Какими бы мотивами Кэл ни руководствовался, он определенно хотел ее, и хотел прямо сейчас.

И это, пожалуй, было самым главным, не так ли? Самым главным, что у них было.

Он вопросительно сдвинул брови.

— Итак, на чем мы остановились?

Ее тоскливое настроение развеялось без следа. Засмеявшись, как гиена, она набросилась на него. Он подхватил ее, застонав от натуги, когда его руки приняли ее тяжесть.

— Так ты смеешься надо мной? — Его руки легли ей на талию и принялись ласкать. — Ты понимаешь, что я должен заставить тебя заплатить за это?

— М-м-м. — Она взяла его руки и направила к своим грудям. — И я заплачу, и буду платить, платить…

Кэл поймал себя на том, что насвистывает, ловко размахивая малярной кистью. Улыбаясь во весь рот, он покрыл лаком последнюю двухдюймовую дощечку в креплении кедровой бочки, которую он устроил для горячей воды. Закончив, он отступил на шаг, чтобы полюбоваться на дело своих рук.

Как мог, он сопротивлялся новшеству — устроить ванну-бассейн под открытым небом. В конце концов, здесь была Альберта. Два месяца лета, остальные десять месяцев можно кататься на санках. Но приходилось идти в ногу со временем, а спрос на горячие ванны постоянно повышался. Кроме того, они начинали ему нравиться.

В тысячный, наверное, раз за сегодняшний день он представил себе Лорен, сидящую в ванне и то, как горячая, исходящая паром вода ласкает ее груди…

— О-о! Горячая ванна. Она еще не работает? — спросила Марлена.

— Извини, что должен разочаровать тебя. Нужно еще дождаться прихода электрика. — Он положил кисть на газету и закупорил банку с краской. — Но к этому времени в пятницу ты уже сможешь похвалиться первоклассным загаром.

— Ты ведь знаешь, что я никогда не выхожу без солнцезащитного крема, — пробормотала она.

Собирая разложенные материалы, он чувствовал, что она не сводит с него глаз, и поднял голову.

— Я могу что-нибудь для тебя сделать, Марлена?

Она, прищурившись, внимательно рассматривала его.

— Ты стал какой-то другой…

— Да, я еще глубже залез в долги. Ты имеешь какое-нибудь представление, сколько стоит вот это удовольствие? — Не дожидаясь ответа, он направился к сараю.

— Вот оно что! — внезапно воскликнула она. — Эта твоя сексуальная походка!

Он остановился.

— Прошу прощения?

— Даже не пытайся отрицать, Таггерт. Я знаю все твои штучки, словно у тебя все части смазаны. Мы были женаты, помнишь?

Что-то в ее тоне заставило его присмотреться к ней повнимательнее. И он сообразил, что она выглядит так, словно вот-вот развалится на части.

— Я помню, — мягко ответил он.

— Так это та черноволосая штучка, да? Эта Таунсенд?

— Марлена, не думаю, что нам с тобой стоит обсуждать…

— Нет, все в порядке. Все в полном порядке. Хорошо, что наконец кого-то нашел себе. Я рада за тебя, Каллум.

— Все совсем не так. — Он шагнул в сарай. Если он надеялся таким образом дать ей понять, что не намерен продолжать этот разговор, то он ошибался. Она вошла следом за ним.

— А я бы сказала, что дело как раз в этом. Видишь ли, я заметила, как ты на нее смотришь.

Кэл не стал спорить, а начал мыть кисточку.

— Знаешь, что самое смешное?

«Господи, ну почему женщины обязательно должны говорить об этом».

— Что?

— Прошло столько времени, а у меня появилось чувство, словно я только что потеряла тебя.

— Марлена…

— Да-да, я знаю, что потеряла тебя давным-давно, после всего, натворила. Но за все эти годы ты ни разу не встречался с другими женщинами.

Черт, ну вот, она расплакалась. Кэл вытащил из кармана носовой платок и подал ей. Как всегда, он чувствовал себя беспомощным при виде женских слез.

— Не плачь. Ненавижу, когда ты плачешь.

— Прости меня. Я знаю, что все это не имеет никакого смысла, особенно если учесть мое собственное поведение, но у меня такое чувство, словно ты мне изменил. — Она высморкалась и глубоко вздохнула. — Чокнутая, правда? Дело не в том, что она не первая, в этом я уверена. Просто я здесь и все вижу сама…

— Она в самом деле первая, — услышал он свой собственный голос. — И я понимаю, что ты чувствуешь. — Он и вправду понимал. Отчасти.