Он привык, как привыкли все, довольствоваться малым. Да и, как это ни странно, лишения военной поры не ужесточились. Наоборот, хотя это было незаметно на первый взгляд, весомее стали обеды по талонам в столовой, отпала нужда покупать пакетики табака на черном рынке. Табак теперь регулярно выдавали в цехе.

Страна нашла многочисленные резервы снабжения людей и заводов продовольствием и техническим сырьем, нашла силы не только противостоять врагу, но и обрушивать на него удары такой мощи, которой никто не предполагал.

Кусочек сала, завернутый в тряпицу, принесла Настя. Он счел этот поступок великим благодеянием. И пошел за Настей. Ел у нее сытные борщи, намазывал хлеб маслом. Не слишком раздумывая, пошел на сближение с женщиной. И не сразу понял, что это подло. Ведь он не любил… Но и без любви рождаются дети. Наверное — не редко. И не редко родители, не любя друг друга, живут ради детей. Идут на компромиссы, как сказала тетушка Нины. Каждый терзается от сознания того, что живет не с тем человеком, какой ему нужен. Понимает свою ошибку, от которой никуда нельзя деться, но терпит. Лучше ли от этого детям, не знающим мучений своих отцов и матерей? Наверное. Дети эгоистичны, они хотят иметь и мать и отца, это естественно, до остального им дела нет. Но еще эгоистичнее поступают родители, когда не считаются с естественным правом и желанием детей. У ребенка должен быть отец…

Об этом он, Алексей, знает. Война и без того у многих отняла отцов. Война не считается ни с чем, а человек, если он волен распорядиться собой, не должен уподобляться войне в ее жестокостях…

Оперативку, на которую пришел и парторг Грачев, начальник участка начал необычно. На этот раз он не был краток и не ограничился упоминанием контрольных цифр, перечислением операций, какие предстояло выполнить в течение смены. Круглов развернул газету и показал всем ее первую страницу, где были помещены лозунги ЦК партии к двадцать пятой годовщине Октября.

— Главный смысл этих лозунгов для нас, — сказал он, — самоотверженно трудиться для удовлетворения нужд фронта. Каждый должен помнить о том, что он не просто дает норму, выполнения которой мы требуем со всей строгостью военного времени, а участвует в создании боевой техники. Для всех фронтов, и в частности для защитников Сталинграда. Скажу по секрету, что мы с вами непосредственно причастны к строительству штурмовой авиации. На штурмовики ставятся по две двухрядных звезды. Под Сталинградом уже воюют скоростные бомбардировщики Ту-2 и Пе-8, новейшие истребители Ла-5. На них — тоже наши моторы. Чуете, куда идет продукция, которую мы тут делаем? Работать мы должны не за страх, а за совесть, если хотим отметить не только двадцать пятую, но и пятидесятую, и сотую годовщины Октября. До сотой, ясно, не доживем, — улыбнулся и смягчил голос Круглов, — зато доживут наши дети. Мы и за них отвечаем сегодня, за всех. Так ведь? — Круглов посмотрел в лица рабочих и остановил взгляд на Алексее. — Так, Алексей Андреевич? Верно говорю?

— Все правильно! — ответил Алексей, еще не освободившийся от своих невеселых дум.

По имени-отчеству называет, вот ведь до чего дошло. Однако уважительный тон мастера не вызвал никакой радости.

— Задание выполним, — сказал он обычно, по-деловому. — Как всегда.

— Иного ответа от коммуниста я и не ожидал, — вступил в разговор Грачев. — Молодец, товарищ Пермяков! Момент сейчас действительно чрезвычайно ответственный, и этой ответственностью надо проникнуться всем. Ясно? Петр Васильевич не сказал о последнем приказе директора завода. А ведь приказ о мерах по безусловному выполнению квартального и годового планов указывает на очень тревожные обстоятельства. В серийное производство новые машины мы запустили, но ведь важно, чтобы этому мощному потоку не мешал ни один перекат, ни один камушек. Притом задания наращиваются, и я вам скажу прямо: выполнение плана находится под серьезной угрозой. Больше того, на сегодняшний день есть даже отставание. На сборке моторов нет никаких запасов деталей и узлов. Все идет в дело. И это в такое время, товарищи! Что требуется от всех нас сейчас?

— Работать, — с готовностью ответил Чердынцев.

— Правильно, работать! Но только как работать? На самом высоком пределе наших сил. Трудно? Безусловно! Но у нас, товарищи, есть пример величайшей стойкости людей и небывалого напряжения их возможностей. Это — Сталинград. Думайте о сталинградцах, и пусть их пример зовет вас к победе на трудовом фронте.

— Ну, вот, — сказал Круглов, когда Грачев закончил и отошел от стола, — и получился у нас с вами полезный митинг. А теперь прошу по местам. Вопросов, надеюсь, не возникает? Алексей Андреевич, задержись.

В конторке они остались вдвоем. Круглов взглянул внимательно на Алексея.

— Скажи прямо: толк от укрупнения бригады видишь?

Это была его затея. Круглов пошел на объединение бригады Алексея с токарями вопреки мнению Дробина и теперь с интересом ждал ответа.

— Еще не разобрался. Во всяком случае, высвободился один человек.

— Еще?

— Проще стало со сдачей.

— Верно.

— Ну, и… — задумавшись, добавил Алексей, — уверенности стало больше.

— В чем?

— В том, что не станем из-за токарей.

— Вот! — горячо подхватил Круглов. — Это я и имел в виду прежде всего. Теперь ты — один хозяин, от обдирки до сдачи. Подводить тебя некому, регулируй сам, И главное внимание — на задел у токарей. Между прочим, в случае надобности, можешь и людей перебрасывать. У нас ведь два карусельных в запасе. Не забыл?

— Знаю.

— Тогда действуй! Мера эта крайняя и, думаю, временная. Подождем, пока освоится Порфирьич.

— Все временное становится постоянным.

— Кто это тебе сказал?

— Сашок.

— Не всегда. Сашок это про себя. Он, с уверенностью можно сказать, потянет, но из поля зрения его не выпускай.

«И про меня — тоже, — невесело подумал Алексей идя на участок. — Не только про себя сказал Сашок. Временная связь с Настей должна теперь стать постоянной». Испытывая неприязнь к Насте, он никак не мог представить себе постоянного общения с ней. Сознание долга и чувство явно не согласовывались, а вывод оставался один: у ребенка должен быть отец.

— Между прочим, — доверительно сказал Круглов, — моя Катюха третьего родила.

— Поздравляю.

— Спасибо! Как видишь, не только моторы делаем, но и пополняем человеческие ряды. Диву даешься: вроде и не вижу Катюху совсем. — И вдруг Круглов рассмеялся. — Вспомнил смешной случай. Когда за штамповкой ездил, встретился там один путеобходчик. Самый передовой на дороге. Так вот, у него на разъезде нарком до войны побывал. Осмотрел путь. Понравилось ему все. Путеобходчик этот вдвоем с женой работает, и кругом никого нет. Смену он дежурит, смену — она. А ребятни у их домика бегает — мал мала меньше. Нарком и спрашивает: «Когда вы успели столько детей нарожать, если в разные смены работаете?» Путеобходчик почесал затылок и ответил: «Между поездами».

Круглов залился беззвучным смехом. Его веселое настроение передалось Алексею. Он смеялся вместе с мастером, а когда непринужденность этой минуты прошла, ему вдруг показалось странным, как все изменилось в отношениях с Кругловым. Давно ли он с ненавистью смотрел на Алексея, называл его хлюпиком? Наверное, прав был Женя Селезнев, утверждая, что мастер Круглов совсем не злой, а только таким кажется. Ради правого дела, ради самой жизни требовал он…

В середине дня в цехе появился директор завода. Его сопровождал Дробин. Рядом шел высокорослый мужчина в сером широком пальто. Чернявая голова его была не покрыта, шляпу он держал в руке и размахивал ею в такт своим крупным шагам.

На хмуром лице директора иногда появлялась улыбка. Он подводил гостя к станкам, давал краткие пояснения о сути работы в этом новом, просторном цехе, скупыми жестами дополняя свой рассказ. Алексей только что отошел от станка, где работал Сашок, и, увидев директора, свернул было в боковой пролет, но его тут же окликнул Дробин.