Она еще не придумала, что сделает, но не сомневалась, что это будет нечто жестокое и нетипичное для благородной дамы. А ведь она тоже пацифистка.

– Он хочет сделать тебе, Кейт, предложение, – ответил Стивен.

– Что? О нет, Стивен! – воскликнули одновременно Маргарет и Кэтрин.

– И ты, Стивен, не возражаешь против того, что он приедет сюда, в твой собственный дом, чтобы сделать мне предложение? – произнесла Кэтрин голосом, в котором слышались истерические нотки. – И Эллиот не возражает?

На лице молодого человека появилось несчастное выражение.

– Дело в том, Кейт, – сказал он, – что это единственное, что может исправить положение. Слухи утихнут, как только все увидят, что Монти поступает правильно и по чести. Им просто не о чем будет сплетничать, если ты выйдешь за него.

Кэтрин шумно втянула в себя воздух.

– Значит, мне придется отказаться от своей свободы, – медленно произнесла она, – и выйти замуж за повесу только для того, чтобы ублажить сплетников? Значит, я могу вернуть уважение окружающих, только если обреку себя на пожизненные страдания? Уважение, которого я лишилась, не сделав ничего дурного? И ты закрываешь глаза на столь нелепые доводы?

– Ох, Стивен, – сказала Маргарет, – зря ты разрешил лорду Монфору заехать!

– Дело в том, что в этом году он снова стал ухаживать за Кейт, – заявил Стивен. – Не вижу в этом ничего недостойного. Если бы было что-нибудь, я бы обязательно заметил. И ты, Мег. И Несси обязательно высказала бы свое недовольство, и Эллиот тоже. Однако в том, что Кейт приняла его приглашение на танец, погуляла с ним по парку и посидела с ним в павильоне, нет ничего недостойного. Я думал, что он в своих ухаживаниях пойдет дальше, и радовался этому, потому что Монти – мой друг. Они оба благоволили друг другу, и все это заметили. И ты заметила, Мег. Но то, что выглядело невинным и романтичным, после вчерашнего вечера, когда вылезли наружу события трехлетней давности, приобрело совершенно другую окраску.

– Стивен, – воскликнула Маргарет, вскакивая, – ты же не веришь, что Кейт совершила нечто недостойное! В этом году я много времени проводила с маркизом Аллингемом, потому что мы давно знакомы и нравимся друг другу. Но разве об этом сплетничают? Разве я поставлена перед выбором выйти за него или подвергнуться остракизму?

– У Аллингема безупречная репутация, Мег, – со вздохом ответил Стивен. – Кроме того, он никогда не заключал пари о том, что соблазнит и тем самым погубит тебя.

– Я не желаю видеть лорда Монфора, – решительно заявила Кэтрин. – Мой ответ «нет». Стивен, можешь известить его об этом и тем самым избавить его от необходимости приходить сюда. Уверяю тебя, он испытает безграничное облегчение. И я тоже, когда карета завтра выедет за пределы Лондона.

Стивен взъерошил волосы.

– Я знал, что ты откажешься, – проговорил он, – и не виню тебя. Я бы тоже так сделал, окажись я на твоем месте. Но дело в том, что тебе все же надо увидеться с Монти и выслушать его. Если станет известно, что он сделал тебе предложение, а ты отказала, тогда твое положение станет немного лучше. Я не уверен, что все…

– Я не заинтересована в улучшении положения, – перебила его Кэтрин. – Я вообще ни в чем не заинтересована, Стивен. И меня не волнует, что все подумают. Я хочу уехать домой. Я хочу вернуться к прежней жизни. И забыть о случившемся.

– Однако все уже случилось, – возразил ей Стивен. – И я сомневаюсь, что ты сможешь забыть. И остальные тоже не забудут.

– Кейт, – проговорила Маргарет. – Стивен и Эллиот правы. Ты не сделала ничего плохого. Мы об этом знаем. Но в этом новом мире, куда мы попали три года назад, когда Стивен унаследовал титул, правда, кажется, ничего не значит. Имеют значение только светские условности. Нарушишь их – и все потеряно. Возможно, тебе действительно следует увидеться с лордом Монфором, выслушать его предложение, а потом отказать ему. Эллиот обладает немалым влиянием. Ведь он же герцог! А Стивен – граф. Вместе они распространят слух, что ты вела себя наидостойнейшим образом и что у тебя хватило отваги заявить о своей невиновности во всех прегрешениях и отказаться от простого выхода из положения. Они смогут подать это так, будто ты уехала в деревню под воздействием праведного гнева. Ты больше сюда не вернешься – я уверена, что не вернешься, – но зато ты по крайней мере оставишь дверь открытой для возвращения, если у тебя когда-нибудь возникнет такое желание.

Кэтрин устремила на нее укоризненный взгляд.

– Кроме того, – продолжала Маргарет, – если ты откажешься принять лорда Монфора, Эллиот и Стивен не смогут вызвать его на поединок и, следовательно, у них не будет возможности защитить твою честь должным образом.

– А сейчас они защищают мою честь, выдавая меня за бессердечного мерзавца, – напомнила Кэтрин.

Она несправедлива. Он не такой.

Брат и сестра высказались и теперь выжидательно смотрели на Кэтрин.

Однако дело не только в ней, вдруг осознала она. Это касается их всех. Мег, Стивену и Несси все равно придется жить с последствиями этого ужасного скандала.

Кэтрин все никак не могла уяснить, как она сможет помочь семье, если встретится сегодня с лордом Монфором. Ей очень-очень не хотелось встречаться с ним. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Но Стивен считает, что она должна. И Эллиот тоже.

И даже Мег.

– Ладно. – Она с вызовом посмотрела на Мег и Стивена. – Я приму лорда Монфора и выслушаю его. Но в ответ скажу одно слово – нет!

– Я действительно думаю, что так и следует сделать, – сказал Стивен. – Хотя у меня жутко чешутся руки – очень хочется врезать ему по физиономии.

– Кейт, – проговорила Мег, прижимая руки к груди, – Кейт, это я подвела тебя. Мне следовало остаться с тобой в Лондоне три года назад, и ничего бы не случилось. Ни того, что произошло тогда, ни того, что случилось в этом году.

Кэтрин в несколько шагов преодолела расстояние, отделявшее ее от сестры, и крепко обняла ее.

– Мег, – произнесла она, – ты лучшая из сестер. Лучше не бывает. Я не допущу, чтобы ты винила себя, даже если мне придется выйти за лорда Монфора.

Нет, до этого не дойдет.

Джаспер вдруг сообразил, что, так как Мертон еще не достиг совершеннолетия, будет разумнее сначала поговорить с его опекуном. Однако когда он поздним утром приехал в Морленд-Хаус, то обнаружил там обоих.

Это было кстати. Состоялся разговор, причем довольно неприятный, зато не пришлось дважды повторять одно и то же.

Никто не давал ему пощечины, никто не бросал перчатку ему в лицо, однако, судя по виду, оба готовы были его убить, а Мертон даже принялся душить его, едва он переступил порог герцогской библиотеки.

Разговор был коротким, недружелюбным, чертовски неприятным и относительно цивилизованным. А результатом был визит, который ему предстояло нанести во второй половине дня.

Могли он предугадать все это двадцать четыре часа назад? Осмелился бы этот проклятый слизняк открыть вчера рот, если бы он пошел на то суаре, а не решил бы освободить дорогу Кэтрин, которой тоже, кстати, не было там?

Проклятие! Джаспер мысленно перебирал слова и фразы, услышанные или сказанные им. Подойдя к концу, он возвращался в начало и начинал перебирать их заново.

Он чувствовал себя не лучше, когда подъехал к Мертон-Хаусу.

Отчасти он ожидал, что его прогонит от двери дородный лакей, нанятый специально для этой задачи, и тогда у него появится передышка, свобода и угрызения совести, которые, несомненно, будут мучить его в ближайшие десять – двадцать дней.

Черт побери!

Когда это у него пробудилась совесть? В Воксхолле, в тот самый роковой вечер? До чего же неудобная штука. Она ему совсем не нравится.

От двери его не прогнали.

Напротив, его впустили в дом и проводили в библиотеку, как будто он прибыл с обычным дневным визитом, – в ту же самую библиотеку, где он увидел ее впервые после трехлетнего перерыва и куда она вошла, чтобы поприветствовать Кона.