– Ты, Шарли, не умрешь, – возразил он, – и не умерла бы, если бы она тебя увезла, а я, уверяю тебя, этого не допущу, пока жив. Но мне надо идти. И почему я узнаю обо всем только утром, когда весь мир знал об этом вчера, – не понимаю. Проследи за тем, чтобы я больше никогда не оставался дома по вечерам. Я пошел.

– А как мисс Хакстебл? Сегодняшнее утро принесло ей массу страданий? – спросила Шарлотта. – Я очень эгоистична, правда? Так как она?

Он сам только об этом и думает.

– Я пошел, – твердо повторил он, вышел из комнаты и прямиком, не зайдя к себе переодеться, направился к парадной двери. Его главную задачу придется отложить на какое-то время.

В дом Сета Рейберна Джаспера впустили. Престарелый джентльмен пребывал в сильнейшей ярости.

– Проклятие, Монфор! – вскричал он, едва увидев гостя. – В чем, черт побери, дело, и почему я должен в этом участвовать? Если бы я знал, как сложно благополучно довести девочку до совершеннолетия, я оспорил бы это завещание в суде и отказался бы от опекунства.

– Я прекрасно понимаю ваше недовольство, – сказал Джаспер, проходя в комнату. – Кларри распространяет по городу злые сплетни, а леди Форестер их поддерживает, и они оставили за собой такую гору грязи, что ею можно завалить целую реку. Однако…

– В горе лжи, Монфор, – перебил его мистер Рейберн, – обычно есть хоть толика правды. Полагаю, пари все-таки было? Касающееся сестры молодого Мертона? И это похабное, отвратительное пари было записано в одной из книг? И, как я полагаю, ты действительно пытался выиграть его?

Он пристально смотрел на Джаспера в ожидании ответа.

– Боюсь, что так, – проговорил тот. – Но она оттолкнула меня и в недвусмысленных выражениях послала подальше, наградив пощечиной. Ее не в чем винить.

– Надеюсь, – сказал старик, – она хорошенько пнула тебя, Монфор, под зад – или в другое место, чтобы было побольнее. Назови мне одну вескую причину, почему я должен оставить девочку на твое попечение.

– Потому что все они проклятые лжецы, – сказал Джаспер. – Недопустимо, чтобы Шарлотта жила с ними.

– Кларенс – дурак, – заявил мистер Рейберн, – а Прунелла – страшная зануда. Я не сомневаюсь, что они оба лгут, но лжет большинство людей. Однако их уважают. А тебя нет.

– Я улажу все проблемы в течение дня, – заверил его Джаспер. – Сразу после вас я нанесу визит Мертону и его сестре. Это единственное, что осталось сделать, и я это сделаю.

– Если она примет тебя, – сказал мистер Рейберн. – И будет дурой, если примет.

– Я не уверен, – мрачно произнес Джаспер, – что у нее есть выбор.

Старик взял трость, стоявшую у его кресла, и нацелил ее на гостя как ружье.

– Если ты, Монфор, сможешь загасить этот проклятый скандал, – сказал он, – именно «если» – так вот, если у тебя это получится, я сообщу Прунелле, что отныне она сможет нарушать мой покой только по бесспорным вопросам жизни и смерти ее племянницы. Если у тебя не получится, тогда Прунелла получит девочку, достойным образом выведет ее в свет на следующий год и подыщет ей подходящего мужа, только, уверяю тебя, не Кларенса. При сложившихся обстоятельствах я желаю общаться с тобой только при возникновении бесспорных вопросов жизни и смерти твоей сестры. Надеюсь, я ясно выразился? Я верю, что в ближайшие день-два ты больше не появишься здесь. Я верю, что визиты ко мне не войдут у тебя в привычку. В противном случае ты обнаружишь, что моя дверь для тебя закрыта, а мой дворецкий оглох.

– Вы больше обо мне ничего не услышите, – заверил его Джаспер. – Скоро я уеду в Седерхерст – с Шарлоттой. А к следующему году я позабочусь о том, чтобы она достойным образом была представлена ко двору, однако без участия леди Прунеллы. Вам это тоже не создаст никаких неудобств.

– Я очень на это надеюсь, чтоб мне провалиться к чертям собачьим! – заявил старик. – Я действительно искренне надеюсь, Монфор. Я не испытываю к Шарлотте родственных чувств, но я бы никакой девушке не пожелал жить с этими двумя дураками. Всего тебе хорошего.

Джаспер поклонился и ушел.

«А как мисс Хакстебл? Сегодняшнее утро принесло ей массу страданий? Так как она?»

Вопросы Шарлотты продолжали звучать у него в голове.

Действительно, как?

Скоро он это узнает.

Однако на смену голосу Шарлотты пришел другой голос, и как Джаспер ни старался заглушить его, ему это не удалось. Слова звучали и звучали сами по себе, и произносились они голосом Кэтрин Хакстебл.

«Я хочу, чтобы он был особенным. Чтобы он был моей душой и сердцем… Но мне так и не удалось убедить себя ограничиться малым».

Он намерен предпринять попытку убедить ее ограничиться еще меньшим.

«Чтоб мне провалиться к чертям собачьим», как говорит Сет Рейберн.

Стивен вернулся домой вскоре после полудня. Кэтрин была в своей спальне и разбирала ящики комода. Горничная упакует ее вещи – и вещи Маргарет – позже. Завтра они уезжают в Уоррен-Холл – назад к покою и здравомыслию.

Зря она сюда приехала. Больше не приедет. Ни надолго, ни на короткий срок. Эта мысль подбодрила девушку.

Маргарет сидела на кровати и наблюдала за ней. Они почти не разговаривали. Однако остро ощущали поддержку друг друга, и это приносило им утешение.

Маргарет тоже говорила, что хочет вернуться в Уоррен-Холл, что соскучилась по дому, что может быть счастлива только там и что больше никогда не уедет оттуда.

Тот факт, что на самом деле Уоррен-Холл принадлежит Стивену и что он, уже взрослый человек, в ближайшие десять лет обязательно женится, они не обсуждали. Некоторые проблемы лучше решать по мере их поступления.

Ни одна из них еще не написала мисс Рейберн письмо с просьбой простить их за то, что они не приедут на ее день рождения в августе. Но его все же придется написать и отправить завтра, перед отъездом.

Утром Стивен ушел с Эллиотом и Ванессой. Без сомнения, они хотели посоветоваться, как замять скандал. Однако Кэтрин не интересовало, что они решили. Все равно поделать ничего нельзя.

Стивен постучал в дверь спальни и, получив разрешение, вошел. Он был очень бледен. Кэтрин улыбнулась ему и, стоя на коленях, продолжила разбирать содержимое нижних ящиков.

– Монти… Монфор сам нашел нас, – сообщил Стивен. – Он пришел к Эллиоту.

Кэтрин подняла голову.

– Сомневаюсь, что вся ситуация радует его, – проговорила она.

Она надеялась на это. У нее не было иллюзий в отношении его, однако она не верила, что у него напрочь отсутствует совесть. И доказательства этому она получила три года назад.

– Я сделал все возможное, чтобы не врезать ему по физиономии, – сказал Стивен, сжимая руки в кулаки. – Я не мог позволить себе такое в доме Ванессы и наших племянников.

– Кроме того, – вступила в разговор Маргарет, – все это дело рук сэра Кларенса Форестера, Стивен. Хоть это и плохо, но я радуюсь при мысли, что ты разбил ему нос. И очень надеюсь, что ему больно.

– Наверное, – подтвердил Стивен, подходя к кровати, – он увеличился раза в два, а под глазами светятся фингалы.

– Очень хорошо! – ожесточенно воскликнула Маргарет. – Ох, а я всегда считала себя пацифисткой!

– Кейт, – позвал сестру Стивен и громко вздохнул. – Он хочет заехать ближе к вечеру.

– Сэр Клар?.. – От изумления у Кэтрин расширились глазам. – Лорд Монфор?

– Я предпочел бы отхлестать его по щекам, – заявил он. – А Эллиот мечтает бросить ему перчатку в лицо и проткнуть шпагой. Он так и сказал ему. Но дело в том, что все это в десятки раз ухудшило бы твое положение. Все решили бы, что слухи, распространенные Форестером, правда. Эллиот напомнил об этом, когда я вцепился Монфору в горло, и мне пришлось согласиться с ним, когда я немного подумал. Странно, между прочим, Монти и не пытался защищаться.

Кэтрин медленно поднялась на ноги и расправила юбку.

– Зачем он хочет заехать? – спросила она. – Чтобы извиниться? Поздновато для извинений, три года прошло. А вообще извиняться должен сэр Кларенс, но если ты, Стивен, подпустишь его ко мне ближе чем на милю, я…