– Как же мы их объединим? – спросил Рауф.

– Вот об этом и надо думать!..

На западе солнце уже погружалось в море, как большая красная софра. Облака причудливой формы окрасились багрецом.

– Как красиво!

– Что?

– Закат солнца.

Рауф со Скэндером понимающе переглянулись, будто говоря: «Мы ему о том, что наболело, а он нам о закате!»

– Как подумаешь, что мир так велик, так прекрасен, а жизнь так коротка! – продолжал Йовани.

– Ты послезавтра едешь в Италию, опять сможешь наслаждаться этим большим миром, – сказал Скэндер.

– Да. Хоть на какое-то время вырвусь из этой мрачной тюрьмы.

– А я даже не представляю, какая там жизнь за морем, – сказал Рауф.

– Счастливец!

– Почему это?

– Довольствуешься малым. Чем меньше человек знает, тем он счастливее.

– Что за дикость, – сердито сказал Скэндер. – Ахмет Зогу позакрывал школы и плачется, что у нас излишек интеллигенции, а восемьдесят процентов населения неграмотно.

– Ахмет Зогу тут ни при чем.

– Они как раз и говорят: чем народ неграмотнее, тем счастливее.

– Сами-то они уж больно грамотные. Не видишь разве, как они управляют? На каждом шагу ошибки.

– Ошибка ошибке рознь. Они прекрасно знают, где им надо ошибиться, а где нет.

– Что-то я не понимаю.

– Пошли, – недовольным тоном сказал Рауф. Ему не по душе был весь этот разговор. Не впервые они спорили, но сегодня Скэндер был особенно запальчив, и дело могло дойти до ссоры.

– Пошли.

Когда они вошли в город, уже стемнело, кое-где зажглись тусклые огни.

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Йовани!

Рауф взял Скэндера за локоть.

– Ну что ты кипятишься?

– Просто удивительно, Рауф, откуда у него такие взгляды? Поговорить он мастер, ничего не скажешь. Все тебе растолкует: и первобытный коммунизм, и стоимость, и прибавочную стоимость, а как дойдет до дела, так ничего, кроме рассуждений, от него не дождешься.

– Он такой образованный – целыми днями сидит над книгами. Да и чего от него ждать? Он ведь из богатых, сын Танаса Лимы, самого крупного торговца в городе.

– Погуляем немного?

– Как хочешь.

Как обычно, Скэндер застал своих домашних на веранде. Отец сидел за столом, перед ним – рюмка раки и блюдце с маслинами, мать шила, Шпреса склонилась над книгой, Агим чинил воздушного змея.

– Добрый вечер!

– Добрый вечер!

– Пришло письмо от тети, – сообщил Агим.

– Да? Ну и что она пишет?

– Господину Зетиру не удалось выхлопотать тебе стипендию, – ответила мать.

Скэндер опустился на стул.

– Я так и знал, что не дадут мне стипендию, – хмуро произнес он. – Агим, принеси попить.

– Господин Зетир устроил тебя на курсы.

– Какие курсы?

– Открываются курсы офицеров жандармерии.

– Вот как! – Он взял у Агима стакан. – Значит, господин Зетир советует идти в офицеры.

– Что ты на это скажешь? – спросила мать.

Все смотрели на Скэндера выжидающе, особенно отец.

– Не пойду! – решительно ответил он.

Отец поднял рюмку, отпил глоток и повернулся к Шпресе:

– Принеси рюмочку и Скэндеру!

– Но почему же, сынок? Чем плохо быть офицером? – уговаривала мать. – Поедешь в Италию, получишь мундир. И жалованье хорошее. Тетя пишет, что ты не пожалеешь.

– Нет, мама, я не пойду. Не хочу быть жандармом.

– Ладно, жена, оставь, – сказал учитель.

– О господи, оба вы одинаковые, что один, что другой. Твой отец говорит: «Не хочу, чтобы мой сын был жандармом», а кем же ты будешь? Стипендию не дают, офицером быть не хочешь. Что будем делать?

– Подумаем, – коротко ответил учитель.

За ужином все молчали. Слышался лишь стук ложек и вилок. Неожиданно Агим произнес:

– А как пошел бы Скэндеру мундир! Отрастил бы себе длинные усы, как у жандарма Камбери!

Все рассмеялись.

– Да замолчи ты! – сквозь смех сказала Шпреса. Сравнение с жандармом Камбери, известным грубияном и хамом, еще больше убедило ее в правоте брата.

После ужина учитель позвал Скэндера:

– Пойдем поговорим. Шпреса, принеси нам кофе в гостиную.

Демир сел за свой стол, где обычно проверял школьные тетради. Скэндер остался стоять.

– Давай спокойно все обсудим, – сказал учитель. – Это письмо и меня расстроило. Вот уж не ожидал, что господин Зетир может додуматься до такого. Ждали одного, а вышло другое. Не думаю, чтобы он сам до этого дошел: они хотят меня сломить, сделать соучастником своих подлостей и преступлений. Но ничего у них не выйдет! Я только одного боялся, Скэндер, что ты согласишься.

– Как ты мог подумать, отец!

– Ты молод, думал я, прельстишься карьерой, мундиром, Италией, мало ли?

– Ни за что!

– Я очень рад, что ты против, но надо подумать, что нам теперь делать.

Скэндер нахмурился.

– Надежды на стипендию больше нет, – продолжал отец. – На курсы ты не идешь. Но без работы тоже нельзя. Может, похлопотать насчет места в каком-нибудь учреждении? Пойдешь в чиновники?

– И служить не хочу, – сказал Скэндер. – Чиновник то же самое, что жандарм.

– Знаю, Скэндер. Чтобы сделать служебную карьеру, надо уметь пресмыкаться перед начальством и притеснять народ, надо подличать, лавировать, брать взятки. Ты на это не способен, я знаю, в меня пошел.

В его голосе послышалась гордость за сына, и Скэндер смущенно опустил голову. Сам он всегда гордился отцом, его мужественным характером, всей его жизнью.

– А может, ты пойдешь учительствовать, в деревню, например? – спросил отец, скручивая цигарку. – Учитель – неплохая профессия, Скэндер.

– Это благородная профессия, отец.

– Учитель служит не правительству, а родине. Он воспитывает новое поколение. Так ведь?

– Конечно, так, отец. Но…

Вошла Шпреса с чашечками кофе, и он умолк.

– Ты что-то хотел сказать, Скэндер? – спросил отец, когда она вышла.

– Пожалуй, я пошел бы учителем, все равно куда. Если же не удастся устроиться, тогда…

– Тогда что?

– Тогда придется искать другую работу.

– Какую?

– Да любую.

– Трудно, сынок, трудно. Ведь у нас теперь безработных больше, чем работающих. В нашем городке и то безработных около трехсот человек.

– Может, в другом месте что-нибудь найду.

– Везде одно и то же, и потом, Скэндер, разве ты зря учился? Получил среднее образование, чтобы быть чернорабочим?

Скэндер молчал.

До этого разговора он ни разу не задумался, что надо поискать работу. Все его помыслы были связаны со стипендией, которую он получит. Отказ застал его врасплох, он досадовал на себя, что не предусмотрел такого поворота дела.

Демир закурил и отхлебнул кофе.

– Да ты не расстраивайся, Скэндер, – сказал он, угадав мысли сына. – Пей кофе. Отец все за тебя обдумал. Ты будешь учиться на наши собственные деньги. Чего ты так удивился?

– Нет, отец, я так не могу.

– Почему?

– Мы и так еле сводим концы с концами. Не хочу я, чтобы вы жили стесненно из-за меня.

– Без лишений и страданий ничего не добьешься. Человек даже на свет появляется в муках и страданиях. Не думай об этом. Перебьемся как-нибудь. Кое-что мы скопили. Продадим дом и оливковую рощицу в деревне. Лишь бы ты смог продолжать образование.

Скэндер в растерянности зашагал по комнате, потом сел. Машинально достал сигарету, но, вдруг вспомнив, где находится, нерешительно взглянул на отца.

– Ну и что ты надумал? – спросил отец, поднося ему зажигалку.

– Хорошо, отец, но…

– Никаких по, Скэндер. Давай лучше обсудим, куда ты поедешь, что будешь изучать и как нам поскорее получить паспорт. А для этого, хочешь не хочешь, придется нам еще раз постучаться к господину Зетиру. Я сегодня же ему напишу…

На другой день Скэндер встал поздно, потому что заснул только под утро. Шпреса принесла ему кофе и растворила окно.

– Ну и накурил же ты! Почему окно не открыл?

– Хорошо, что ты мне напомнила. Пошли Агима, пусть купит сигарет.