— Я полагаю, мистер Хатчинсон, — заметил полковник Мур, поднимая с земли плоский, в кожаном переплете томик, что обронил Хоуп во время «столкновения», — в должной мере дает нам представление и о том и о другом.
— Поистине сей автор и в самом деле великий авторитет, сэр. — Уже одно то, что Хатчинсон оказался темой разговора, дало Хоупу немалый козырь. — Однако даже он не способен поведать всего. — Он выдержал красноречивую паузу. — Впрочем, чего уж там, я — не ученый, — здесь он весьма и весьма рисковал, — и все же у нас, солдат, временами проявляется научное любопытство. — При этих словах полковник Мур благосклонно кивнул, и Хоуп всем своим существом ощущал, что настал момент сказать весомый комплимент, который бы закрепил его нынешний успех. — И в самом деле, следует заметить: самые великие воины — Иисус Навин, Давид, Александр и Август Цезарь, в честь которых мне даровали мое первое и второе христианские имена, и, без всякого сомнения, несравненный Альфред[19] — единственный наш король, которого мы величаем Великим, а еще Эдуард[20] — мы можем продолжить этот список вплоть до сегодняшних дней… все они были учеными в какой-то мере. Мой же ум от природы лишь в малой степени склонен к размышлениям, на большее я и не претендую. — Такую фразу следовало произносить особым тоном. Хоуп видел, что слова его произвели впечатление на собравшихся, однако же он всем своим видом давал понять, что впечатлен собственной тирадой не менее всех прочих. Он даже сделал многозначительную паузу, дабы насладиться молчаливыми одобрением в свой адрес. — Но когда я увидел эти камни, то размышления мои унесли меня далеко отсюда… в тот самый момент я так неловко налетел на вас… — Он мягко рассмеялся над собственной неосторожностью и снова воззрился на мисс д'Арси, которая, уже вполне успев побороть смущение, теперь в полной мере обратила свой интерес на неожиданного нового знакомца. — Мои мысли унесли меня в Египет. Поверите ли, в Египет!
Он помолчал и даже подумал завершить свою речь драматическим проходом по кругу, однако передумал. В голову ему пришла идея куда более заманчивая. Полковник Мур уже успел проявить свою благосклонность, однако же легкой добычей его никак нельзя было назвать.
— Все мы, кто почитаем Господа нашего и ищем спасения через Сына Божия, должны довольствоваться уже имеющимися объяснениями Книги Бытия о смысле жизни и значении смерти. — Такой неожиданный поворот в разговоре принес свои плоды: искра торжественности вскользь осветила лица обоих. Хоуп по собственному опыту давно знал, что именно такое настроение делает человека наиболее слабым и уязвимым, стоит лишь правильно разыграть карту. — А эти камни — совершенная неожиданность в столь замечательном и привычном краю. Признаюсь, я прибыл сюда отнюдь не ради удовольствий цивилизации, но дабы пополнить багаж знаний и насладиться видами Природы. Но это место… оно показалось мне смутно знакомым, словно я бывал тут раньше, и эта мысль с такой силою захватила меня, что все едва не закончилось столь грубым столкновением с вами! — Он кожей чувствовал то облегчение, которое они испытали при его словах. — А затем словно пелена спала с глаз — Египет! Признаюсь, подобное сравнение могло бы показаться совершенно далеким от истины, отнюдь не в том смысле, что это совершенно иная страна, но по сути своей… и все же это именно так, как я и подумал. Египет! Уже в чине полковника мне доводилось бывать там… в связи с некоторыми форс-мажорными обстоятельствами. Но, несмотря на крайнюю занятость, у меня выдалось время осмотреть великие пирамиды, сфинксов, надгробия, памятники странным зверям, возведенные прямо среди пустыни. Роскошь и изысканность. Полагаю, многое утеряно за долгие столетия, однако в далекие темные доисторические времена монументы имели много общего между собой. — Он снова помолчал, на полшага приблизился к паре, стоявшей в кругу, и добавил спокойно, извиняющимся тоном, обращаясь к мисс д'Арси: — Если не считать того, что все они сооружены из камня и их окружает полная таинственность. — И уже конфиденциальным тоном закончил: — Их объединяют человеческие жертвоприношения.
— Поклонение животным, — поддакнул полковник Мур.
— Жертвенное заклание невинных… девственниц. — Он еле слышно произнес последнее слово, дабы не оскорблять слух чопорного общества.
— Бог. — Полковник Мур вступил в разговор, воспользовавшись возможностью поправить. — Они имели богов на все случаи жизни, насколько я понимаю. Бог дождя, бог ветра, бог луны… — Он повернулся к мисс д'Арси. — Видите, насколько проще приходится нам. Наша вера — истинна, и мы — сама простота.
— Уж, верно, вы и в самом деле знаете, об чем толкуете! — воскликнул Хоуп. — Какая мудрость! Мы — истинны, как вы изволили заметить, именно потому, что мы просты.
Пожилой полковник испытующе взглянул на собеседника. Хоуп применил этот проверенный маневр, дабы хитростью вовлечь мисс д'Арси в молчаливый заговор против ее же опекуна, чтобы добиться дальнейшего сближения, однако вместе с тем отдать должное «такому приятному пожилому джентльмену». Он даже полагал, что ему это вполне удалось. И все же оставались некоторые сомнения: уж слишком мисс д'Арси была предана полковнику Муру.
— Но я излишне назойлив, — внезапно произнес он. — Пожалуйста, примите мои извинения.
Он слегка повернулся, намереваясь уйти и тем самым как бы предупреждая их попытки — если бы таковые и были — остановить его. Однако полковник Мур, прекрасно разгадавший его маневры, нисколько не препятствовал его уходу.
— Вы остановились в здешних краях? — Вопрос прозвучал в равной степени вежливо и дружески.
— В Кесвике. — Хоуп обернулся, по-прежнему продолжая свое горделивое отступление, правда теперь слегка замедлив шаг. — В гостинице «Голова королевы».
— Я оставлю вам свою визитную карточку, — сказал полковник Мур, вполне довольный тем, что столь неуместная случайная встреча приобрела неожиданно приемлемый финал.
— Почту за честь… сэр, мэм… — Ох уж это преувеличенное «э-э»!
Хоуп прошел через поляну к одному из самых больших камней и, приблизившись, принялся оглядывать его белую поверхность самым тщательным образом, пока полковник и его подопечная покидали поле.
Теперь ему следует запастись терпением.
Отобедав в три часа пополудни, Хоуп отправился рыбачить с Баркеттом и его дочерью. Он провел на озере весь остаток дня, пока солнечный свет не начал меркнуть, однако полной темноты дожидаться не стал. Уж слишком поздно здесь, на севере, наступала ночь.
К десяти часам ему в комнаты подали ужин: холодное блюдо и пинту пива. С удовольствием отведав и того и другого, он написал Ньютону вполне оптимистичное письмо, не без бахвальства упоминая собственные заслуги: «Должно быть, у нее не менее десяти тысяч фунтов годового дохода… а командует ею хитрый старый дурень… он бы нисколько меня не удивил, если бы… однако я убежден, что все пройдет самым наилучшим образом… терпение и еще раз терпение… пожалуйста, продолжай писать письма полковнику высокорожденному А. А. Хоупу, члену парламента». Он франкировал письмо и немедленно отправил его с Мальчишкой-мартышкой.
И все же, завершив это письмо, он по-прежнему ощущал некоторое волнение.
Затем он выдавил фурункул на шее. Конечно, надо было дать ему назреть еще пару дней, но Хоуп и без того уже довольно долго терпел, каждый день наблюдая за ним. Полковник тщательно следил за своим здоровьем и полагал, что если неправильно обращаться с гнойником, тот может породить и другие, как буйно разросшийся платан. Фурункул набух так, что все «плохое», как, бывало, говаривала матушка, собралось в вулканического вида головке. Однако когда полковник ловкими движениями пальцев осторожно ощупал его, то сию же минуту стало ясно, что гнойник не вполне созрел. Уж в чем в чем, а в этом Хоуп и впрямь был знаток. Страдая от фурункулов все двенадцать месяцев в году, принужденный всякое время вдыхать гнойную вонь, сейчас он отлично понимал, что коль вскрыть нарыв прямо теперь, немедля, то воспаление уйдет вглубь и уж тогда одним гнойником не отделаешься. И тем не менее, приказав принести ему кипятку и тщательно прокалив самый острый нож над пламенем свечи, он взялся за рискованное дело. Наградой послужило немедленное чувство облегчения; быстрый надрез и последующее врачевание заняло у него приблизительно полчаса.
