Стюард принес еще кофе и коньяк, обращаясь к некоторым просто по имени. Очевидно, они регулярно летали этим прямым рейсом «Трансаэро» туда и обратно в Москву каждые шесть недель для отдыха за пределами России. (Нефтяные компании хорошо заботились о своих сотрудниках.)

Остров Сахалин был конечной восточной точкой для «Трансаэро» – примерно в четырехстах милях за Владивостоком, далее через Японское море, а затем прямо на север от японского острова Хоккайдо. Сахалин представлял собой дикий осколок суши на самом краю шельфа Тихого океана – обширные еловые леса, подвижные контуры разломов земной коры и дремлющие вулканы. Говорили, что медведей на острове больше, чем живущих там людей. За месяц до нашего прибытия один японский фотограф, любитель дикой природы, был съеден медведем.

Крошечный аэропорт встретил нас порывами холодного осеннего ветра. В стороне от взлетной полосы стояло с полдюжины забрызганных грязью автомобилей с наклейками компаний «Шелл», «Эксон» и «Тексако» на лобовых стеклах. Все «семь сестер», как тогда называли главные нефтяные компании, были представлены на Сахалине. Проекты освоения добычи нефти на шельфе были столь велики и капиталоемки, что даже «сестры» были вынуждены объединиться в пул, чтобы собрать сорок миллиардов долларов, предполагаемую стоимость расходов на разработку прибрежных нефтяных полей.

Вал тумана накатился со стороны Тихого океана, и мелкие капли, сливаясь в ручейки, поползли по запотевшим окнам терминала. Снаружи этого серого шаткого здания бродило несколько дрожащих бездомных собак с поджатыми между шелудивых ног хвостами. Старушка, подметавшая асфальт метлой из веток, отгоняла собак прочь.

Пока мы ожидали наш багаж и коллега из лондонской «Таймс» сокрушался, что не взял теплую куртку с капюшоном, внезапно возникла непонятная суматоха. Оказалось, что на нашем самолете обратным рейсом в Москву собирался лететь губернатор Сахалина, и члены его свиты суетливо носились по терминалу, как будто это был сам царь, готовящийся взойти на свой королевский корабль. Губернаторы российских восьмидесяти девяти регионов обладали удивительно большой автономностью от центра. Некоторые из них управляли своими регионами как феодалы-собственники.

Губернатор Игорь Фархутдинов, в сшитом на заказ синем костюме от «Хьюго Босс» и с золотыми часами «Роллекс», имел величественный вид. Его правительство получило двести миллионов долларов в качестве платы за концессию от различных нефтяных консорциумов Запада, и мы спросили, что он сделал с этими свалившимися с неба деньгами.

– Деньги потрачены разумно, – сказал он, беззаботно отвернувшись, как будто бы такого ответа было вполне достаточно.

– Не могли бы вы уточнить? – настаивал Робин Лодж, корреспондент газеты «Таймс». – Построили дороги или больницу?

Сахалин, как и весь Дальний Восток, был ужасно беден. Инфраструктура фактически отсутствовала, репутация его руководства была вопиюще плохой.

Фархутдинов бросил на нас ледяной взгляд. Его помощники неуютно поежились.

– Мы использовали деньги, чтобы отдать долги, – наконец после нескольких секунд молчания произнес губернатор. Затем его лицо просияло, словно его озарила свежая мысль: – Мы используем будущий доход от нефти на строительство инфраструктуры.

На этом, собственно, и закончилось наше импровизированное интервью.

– Он неплохой тип, – разумно подытожил представитель компании «Шелл», когда губернатор с сопровождающими садились в «Боинг». – По крайней мере, он поддерживает иностранные инвестиции в нефтяной сектор. Большинство других политиков в России сейчас с дьявольским упорством вообще никуда не пускают иностранцев.

Это было правдой. Российский парламент в то время заблокировал десятки крупных сделок по нефти. Буквально на прошлой неделе Кремль неожиданно аннулировал тендер, выигранный компанией «Эксон» на разработку недр в Арктике, а компании «Амоко», после того как она истратила сотни миллионов долларов на создание совместного с принадлежащей олигарху компанией «Юкоснефть» предприятия в Сибири, было бесцеремонно заявлено, что подобное совместное предприятие больше не нужно. Меня поражало, что русские были вполне удовлетворены, продавая нам за твердую валюту только акции и долговые обязательства, которые, по сути, были лишь бумажками. Но нефть – это совсем другое дело. Нефть была реальностью.

Единственной причиной, почему западному консорциуму было позволено развивать громадные проекты на Сахалине, было то, что у российских нефтедобывающих компаний не было необходимых ресурсов и передовой технологии, которая требовалась для бурения в море далеко от берега, где находились огромные запасы нефти этого острова. «Сестры» должны были вложить миллиарды долларов, чтобы добраться до труднодоступных запасов, которые могли бы превратить доведенный до нищеты Сахалин во вторую Аляску. Уже теперь в столице острова Южно-Сахалинске были заметны признаки надвигающегося нефтяного бума. В аэропорту строительные леса скрывали новое здание терминала. На местную авиалинию только что поставили американские самолеты. Открылось казино – первый признак стремительного натиска золота. Его вращающиеся в огнях колеса соблазнительно подмигивали находящимся рядом лачугам охотников, грязным полям и смердящим рыбоконсервным заводам. Контрабандные «тойоты» с правым рулем мчались, подпрыгивая, по немощеным дорогам, и новая современная гостиница вдруг материализовалась в окружающей дикости, как некий мираж.

Гостиница называлась «Санта». Ее построили японцы из сборных модулей, доставленных сюда на баржах, которые затем монтировались на месте, чтобы быстрее обслужить большой наплыв бурильщиков и поисковых команд, чей гнусавый техасский говорок уже раздавался в отделанном мрамором вестибюле. Большинство приехавших на Сахалин иностранцев постоянно проживали в этой гостинице, которую обеспечивали всем необходимым собственные автономные генераторы, водонагреватели и телефоны спутниковой связи независимо от работающих с перебоями местных сетей электро- и водоснабжения острова. Если бы не деревья вокруг, «Санту» было бы легко спутать с одной из гостиниц Токио. Телевизоры в гостинице передавали прямой репортаж о решающих встречах японских команд по бейсболу. В ресторане подавали на завтрак суп из бурых водорослей. В пивном баре любители громко орали караоке. В мини-барах имелось саке.

Только потрясающе привлекательные горничные (мини-юбки, высокие каблуки и целая миля ног между ними) напоминали вам, что все это на самом деле происходит в России. Один канадец, с которым я познакомился в самолете, доверительно поведал мне, что некоторые девушки в гостинице «Санта» могли делать значительно больше, чем просто убирать в номере.

– За двадцать долларов они даже могут почистить вашу трубочку, – как выразился он.

Естественно, что благодаря своей монополии на блага цивилизации, гостиница была очень дорогой. Это делает честь компании «Америкэн Экспресс», которая впервые за всю историю Сахалина создала подобное заведение. В некотором смысле меня это даже разочаровало. На Сахалине человек платил за обслуживание в гостинице компании «Америкэн Экспресс», летел в бизнес-классе на самолете «Боинг», ездил по тундре на внедорожниках корпорации «Дженерал Моторс» – и так набирался романтики от встречи с Сибирью. Однако где же медведи? Где бывалые охотники, что ставят капканы? Жители приграничной полосы выглядели так, будто все они имели инженерные степени, полученные в Калифорнийском технологическом институте. Мне удалось вырваться из московского кокона приезжих иностранцев только для того, чтобы попасть в другой, не менее привилегированный, кокон.

Эта журналистская командировка походила на отпуск членов Американского медицинского клуба и была заполнена крабовыми пиршествами и различными туристическими поездками по острову. Нефтяные боссы предусмотрели все организационные мероприятия во время поездок, уделяя внимание даже мелким деталям. Когда журналисты посещают районы нефтедобычи – а это привлекает внимание поистине всего мира, визиты почти всегда организуются самой нефтяной компанией по той простой причине, что добраться до мест расположения буровых установок можно только на самолете или вертолете. Вы сами не раскошелитесь на десять тысяч долларов, чтобы нанять собственный самолет, что, кстати, не любят все издатели. Так что существует лишь один безвариантный компромисс – свободу передвижения предоставляет вам хозяин объекта, который вас интересует. Это западня для любого журналиста, не только пишущего о поездке на буровую нефтяной компании, что может под присягой подтвердить любой корреспондент Белого дома или Пентагона.