– Вряд ли. Моя секретарша говорила, что это было сделано намеренно, чтобы каждый из супругов мог немного отдохнуть и расслабиться. По ее словам, это рассматривалось даже как некий санкционированный отпуск от супружеской жизни.
Подобные русские игры сильно не изменились с советских времен. Этот подход демонстрировал невнимание людей к основам безопасности секса, что, по сути, и являлось одной из причин того, почему в стране оказались бесконтрольными такие венерические заболевания, как сифилис и гонорея, а теперь еще и СПИД. В Москве рост этих заболеваний настолько увеличился, что Всемирная организация здравоохранения при ООН стала рассылать свои зловещие предостережения всем путешественникам, посещающим русскую столицу.
Вскоре мы решили пообедать и отправились в кубанский ресторан, располагавшийся на первом этаже здания вблизи бассейна. (Попутно отмечу, что людям, трепетно относящимся к политике, не советую заказывать рекламируемые в этом ресторане макароны «Наци Геринг». Это сочное блюдо на основе индонезийского риса, которое в обиходе называют просто «наси горенг», действительно очень вкусное, но его название при плохом произношении может привести к нежелательному историческому несварению желудка.) В ресторане нас ожидали новые возможности поглазеть вокруг. Как известно, мода – это двигатель, благодаря которому шоу продолжается при любых обстоятельствах, как в любом театре, где актеры часто меняют костюмы, чтобы удержать зрителей на местах. Неважно, откуда исполнители черпали свое вдохновение, но это определенно не походило на «Шоу братьев Брукс» – одеяния, в которые они облачались, всегда представляли собой лишь один из вариантов шоу «Покажите-ка мне ваши деньги». Добрая публика из Норильска или Иркутска, вероятно, черпала свои идеи по части отпускных нарядов из местного отделения пожарной части: в одежде преобладали оранжевые, огненно-красные и светло-зеленые цвета, а сами наряды были изготовлены, казалось, из каких-то блестящих материалов, похожих на водоотталкивающую ткань.
Вечером мы прогуливались около большого фонтана вблизи от гостиницы. Мимо нас надушенные парочки в вечерних костюмах, стуча каблуками по мраморному полу, направлялись в сторону двух казино, имевшихся в нашей гостинице, к рулеткам и игровым столам, покрытым зеленым сукном. Каждое общество строит свои памятники. Посткоммунистическая Россия построила свой Акрополь в виде казино. Каждый затрапезный город обладал собственным игровым заведением, в центре же Москвы человек повсюду был вынужден удерживать себя, чтобы не поддаться соблазну заглянуть внутрь заведения с яркой неоновой вывеской, приглашающей зайти и поиграть.
В казино мы встретили тех самых бандитов, которые теперь были одеты в черные костюмы от «Армани», и тот же, что и в бассейне, контингент из Газпрома, одетый в серые костюмы советского покроя. Один из бандитов перебирал пальцами кучу красных фишек по пять тысяч долларов каждая. Я успел насчитать тринадцать штук до того, как Роберта оттащила меня прочь, с паническим предупреждением не смотреть в ту сторону.
– Тебя могут убить просто за то, что ты пялишься на этих парней! – напомнила она мне.
Бандит с высоким лбом и короткой стрижкой перебирал фишки, стоимость которых превышала мою годовую зарплату в газете «Джорнел». Казалось, его вообще не волновало, выиграет он или все проиграет. Чем бы он ни занимался на своей работе, ясно было одно: я выбрал не тот бизнес.
Теперь для меня деньги стали значить больше, поскольку я устремлялся за ними профессионально и использовал журналистское удостоверение, чтобы, нарушая некие нормы, проникнуть в элитарные круги общества. В какой-то момент я даже ощутил себя неким половым извращенцем, чрезмерно любопытным пассивным соглядатаем, испытывающим вожделение от наблюдения за чем-то таким, что всегда раньше было для меня вне досягаемости. Было странно осознавать, как я изменился с тех пор, как впервые соприкоснулся в 1996 году с российскими деньгами, и особенно на берегу Черного моря.
– Черчилль сидел там, где сидите вы. Рузвельт был там. А Сталин, – почтительная пауза, – наш вождь, сидел здесь.
Мой хозяин указал на кресло, в котором сидел сам. Мы находились в прохладной, с побеленными стенами столовой, соединенной с выходящей на море террасой, на даче Иосифа Сталина. Рядом был небольшой кинозал, где диктатор иногда до поздней ночи любил смотреть фильмы с участием Чарли Чаплина.
Столовая была большой, по-деревенски простой и скудно обставленной комнатой с длинным столом из грубо оструганых досок светлого дерева. На стенах висело несколько декоративных тарелок, размещенных таким образом, чтобы проходящий через тюлевые занавески свет попадал на них сразу после полудня, когда вождь, который вел ночной образ жизни, вставал завтракать. Сталин был человеком с необычными, но простыми вкусовыми пристрастиями, по крайней мере, на этом настаивал мой хозяин.
Поклонник Сталина, успешный московский бизнесмен по имени Марат Сазоников, устроил для меня щедрый прием: фруктовые соки, холодные закуски, копченый лосось, паюсная икра, различные салаты и выпечка. Были также две большие бутылки «Столичной» фабрики «Кристалл», обожаемой в России водки.
Особого аппетита у меня не было, и я устало глядел на выпивку. Настроение было далеко не праздничным. Сазоников не производил впечатление человека, приятного в общении, однако в конечном счете передо мной стоял тот самый стол, за которым была решена судьба послевоенной Европы, тот стол, где во время перерывов между заседаниями Ялтинской конференции собиралась Большая тройка и вырабатывались постыдные детали предательства Восточной Европы. Одним словом, это была Ялта! Простое упоминание этого места обычно вызывало у моего деда такое повышение кровяного давления, что срочно требовалось лекарство. Совершённая здесь в 1944 году сделка передала Польшу и другие страны Восточной Европы в социалистический лагерь. В мои юношеские годы в нашем доме Ялта была известна как «большая распродажа», вызванная неправильным руководством Рузвельта, которая привела к лишению прав сотен миллионов людей.
Хозяин обо всем этом хорошо знал. С тех пор как его головорезы захватили меня, он все время язвил и подкалывал, демонстрируя недоброжелательную золотозубую ухмылку. Встреча с Сазониковым была организована министром Крыма по туризму, скрытным мужчиной вороватого вида, все время пытавшимся уйти от моих прямых вопросов или сменить тему, не желая говорить о причинах серии убийств в гостиницах Крымского полуострова. Желая от меня избавиться, он предложил посетить Юсуповский дворец – уединенное пристанище Сталина.
Весной 1996 года директора трех самых крупных крымских гостиниц, включая гостиницу «Ялта», имевшую тысячу двести номеров пещерного вида, были застрелены гангстерским способом. Директору четвертой гостиницы едва удалось избежать покушения, скрывшись в Германии. Как выяснилось, все жертвы утаивали доходы, чтобы не платить высокие налоги государству, собственнику этих гостиниц. Украина не приватизировала крымские курорты отчасти потому, что люди, управлявшие лечебными заведениями и гостиницами, резко выступали против любой передачи этих объектов в частную собственность кому-либо. Это лишило бы их возможности получать дополнительные доходы от воровских махинаций. Поговаривали, что серия заказных убийств была организована группой неизвестных инвесторов, желавших убрать с дороги директоров и стать хозяевами всех главных мест отдыха, где раньше можно было загорать и веселиться в бывшем Советском Союзе.
Мой хозяин, сам инвестировавший в крымскую туристическую индустрию, едва уцелел после организованной на него засады за месяц до нашей встречи. Он успел выскочить из автомобиля, а его шофера изрешетили пулями. Этот низкорослый, коренастый мужчина лет шестидесяти пяти потребовал, чтобы наша встреча состоялась на дороге, а не около сталинской усадьбы. Встреча состоялась на пыльной аллее, окруженной кустами терновника и бетонными домиками с плоскими крышами, которые можно встретить в средиземноморских деревнях и куда, как пишут в туристических буклетах, туристам заходить не рекомендуется. В одном из двориков что-то клевали в грязи цыплята и на протянутой веревке сушилось белье.
