Литмир - Электронная Библиотека

Микс остановился и посмотрел на Яна с Йозефом, дядюшку Гайского и Индру своими круглыми воспаленными глазами. — От страха она потеряла рассудок, — сказал он. — Ее лицо стало серым от ужаса, в уголках рта выступила пена.

Они поняли, что упрашивать ее бесполезно. Когда Герик начал упаковывать чемодан, старуха заплакала. Медленно сходили они вниз по ступенькам лестницы. Микс почувствовал тошноту оттого, что они стали причиной такого ужаса. У него было такое лицо, как будто он тяжело болен.

Внизу их ждала девушка. Она тоже плакала.

— Попробуйте к господину Холсену, через две улицы налево, — зашептала она. — Он — настоящий патриот. Простите нас, простите…

Проходя мимо, Микс взял ее за руку, пожал ее и увидел, как глаза девушки снова наполнились слезами.

Так они опять очутились на улице, в темноте, им было некуда деться и нечего есть. Когда они шагали по городу, в небе светила луна, значит, ночь будет ясной и холодной. Очень холодной. Дважды они стучались не в те дома, пока им не показали, где найти этого господина Холсена. Когда Герик потихоньку стучал в дверь, Микс подумал, что в их подготовке что-то было упущено. Их хорошо научили стрелять в цель, взрывать мосты, совершать длинные переходы, выносить страх и усталость, убивать сразу и бесшумно. Все это было прекрасно, это было похоже на рассказы, которые они читали в книгах. Но как убедить своих друзей, своих соотечественников, что ты пришел, чтобы им помочь? Как постучаться в дверь перед наступлением темноты и сказать: «Мы — парашютисты. Пожалуйста, накормите нас и пустите переночевать. Но мы не можем гарантировать, что немцы не поставят вас завтра к стенке за ваше гостеприимство»?

Пока эти мысли проносились в голове Микса, дверь открылась, и выглянул маленький перепуганный человек в безрукавке. Что им нужно? Можно поговорить с ним наедине? Нет, нельзя. О чем говорить наедине? Он — честный человек, и все, что они хотят сказать, они могут сказать здесь, у двери. Они объяснили, что от одного друга им известно, что он — настоящий патриот.

Конечно, он патриот. Он поможет, чем сможет. Поможет, но в пределах разумного. Тогда они спросили, нельзя ли остаться у него на одну ночь. Они могут спать, где угодно — где-нибудь на полу. А кто они такие, спрашивал он. Есть постановление об ответственности за укрытие людей, не зарегистрированных в полиции.

Они решили сказать ему, что они — парашютисты из Англии.

Они сказали, что из забросили, чтобы помочь организовать движение сопротивления с людьми, которые верят в будущее, которые хотят работать для Чехословакии.

— Его лицо, — сказал Микс, — стало постепенно другим, как прокисшее молоко. Он не хотел нам верить. Не веря нам и отказываясь помочь, он хотел сохранить самоуважение. Если бы он нам поверил и ничего не сделал, то был бы трусом. А мы стояли на пороге и торговались с ним. Мы с ним торговались!

От всего этого мне стало тошно. В конце концов он пошел на компромисс, сказав, что согласен спрятать наш передатчик, а во всем остальном пусть мы сами позаботимся о себе.

— Тогда мы рассказали ему о Пешале и сказали, что ждем, когда он присоединится к нам, и будем приходить к нему каждый день, чтобы узнать, не прибыл ли Пешал. В ту ночь мы спали в лесу, и следующие две ночи, а Пешал все не приходил.

Тогда мы решили, что должны сами отправиться на поиски.

— Видите ли, мы знали, что родители Пешала живут во Врешовице. Это недалеко от того места, где нас должны были сбросить первоначально. Мы подумали, что если что-то не получилось, он должен был направиться в тот район. У нас были первоначальные адреса явок, так что в любом случае нам лучше отправиться туда.

Они сели в поезд — это было довольно длинное путешествие — и приехали в небольшой городок Врешовице, и пошли по первому из имевшихся у них адресов. Это был адрес брата Пешала.

Он смотрел на них изможденными глазами. Да, Пешал прибыл, но описание его примет пришло еще раньше. Оно расклеено повсюду. Его разыскивают за убийство. За его голову назначена награда. Местная жандармерия начеку. Никто не смеет предоставить ему укрытие, он прячется в лесу.

Приведенные в смятение и замешательство этим известием, они в сопровождении брата Пешала в ту же ночь отправились в лес и снова встретились со своим руководителем. Он был небрит, неумыт и смотрел дикими глазами. Они жевали хлеб и колбасу, которые оставил брат Пешала, спали в грубом шалаше, сделанном из сосновых веток. И Пешал рассказывал им свою историю.

Глава 8

Для четверых слушателей, окружавших Арноста Микса в тот мартовский вечер, это была история безутешной трагедии. Но ни один из них тогда не понимал, что весь ход событий уже предопределен, и все они неотвратимо в него вовлечены. Индра слушал молча, не произнося ни слова, дядюшка Гайский охал от досады, Ян и Йозеф все время перебивали Микса вопросами.

Оказалось, что Пешал, отправив Микса и Герика вперед, попытался часа два поспать, но удалось ему только немножко беспокойно подремать. Грязный и небритый, в мокром, запачканном грязью плаще, в помятой шляпе и с зажатым в руке портфелем, набитым чешскими банкнотами, — он представлял собой зрелище, глядя на которое в иных обстоятельствах, трудно было не улыбнуться. Его фальшивое удостоверение личности представляло его как Олдриха Пезара, коммерческого агента, но в тот момент он выглядел если коммерсантом, то вконец разорившимся. Он знал, что у него будут шансы, если только он сумеет добраться до Моравии: там его родные места, там и сейчас живут его мать, отец и братья. Обосновавшись, кто знает, может быть, ему даже можно будет навестить их?

Так Пешал шел тихо и осторожно своим путем. По карте он знал, в какой стороне граница, и его продвижение через лес шло без приключений. Было совсем темно, когда он вышел на просеку, которая шла по направлению к границе. Возможность того, что в такой безлюдной местности дорогу могут охранять, казалась маловероятной. Тем не менее, расширенными зрачками он старался пронзить темноту перед собой, а правую руку держал в кармане плаща на выступе своего кольта.

Ослепленный светом фонарика, направленным ему прямо в глаза, Пешал остолбенел. Резкое «Стой!» и еще более зловещий лязг ружейного затвора, загнавшего патрон в казенник, подтвердили самое страшное: он нарвался прямо на пограничный патруль. Хуже того — на немецкий патруль! Видимо, жандармы, которые видели их и гнались за ними, подняли тревогу и, как Пешал и опасался, были высланы дополнительные патрули.

Он скорее чувствовал, чем видел, направленный на него ствол ружья. Массивная фигура придвинулась к нему. Да, это были точно немцы. Он ясно различал их форму.

— Документы!

Пешал снял руку с кольта. Он не знал, сколько стволов направлено на него в темноте, и полез во внутренний нагрудный карман за удостоверением. Теперь его мозг работал четко.

Они, видно, дураки. Будь у них разум, они бы заставили его поднять руки и обыскали. Тогда бы они его полностью раскрыли. А так можно попробовать ускользнуть под маской коммерческого агента. Во всяком случае он мог держаться этого образа, сколько получится.

— Извините, господа, — запинаясь, начал он. — Я вышел из Петрова… — он помнил по карте, что рядом была такая деревня, — я хотел срезать путь, думал, смогу пройти…

Часовой не слушал, но в его голосе не было настоящей подозрительности:

— Молчать! Что вы ходите по ночам?!

— Ну, я же говорю. Я иду из Петрова, хотел срезать…

Пешал видел, что другой часовой с фонариком внимательно изучает его удостоверение. Кажется, их только двое. Если бы он не был таким грязным и небритым! Он надеялся, они не будут очень рассматривать его.

Второй немец запихнул удостоверение в нагрудный карман своего кителя. — Коммерсант, да? — сказал он. — Пойдете с нами обратно в Петрово, в полицейский участок. Там посмотрим, правду ли вы говорите, и кто вас там знает. Пошли!

23
{"b":"129006","o":1}