Литмир - Электронная Библиотека

Он позвонил, как обычно: три коротких звонка и один длинный. Через несколько секунд дверь тихонько открылась. На пороге стоял профессор. По его лицу было видно, как он обеспокоен.

— Входите, — просто сказал он.

Ян прошел в комнату. Госпожа Огоун поднялась с кушетки с перепуганным лицом. Увидев Яна, она прошептала:

— А мы ждем нового обыска… — и замолчала, глядя на мужа и ожидая, что он скажет. Ян стоял посреди комнаты, глядя на них по очереди.

— Они окружили наш квартал прошлой ночью и всюду искали, — тихо сказал профессор. — Приходили сюда. Мы слышали, они будут продолжать обыски.

Ян смотрел на них по очереди. Они очень хорошо к нему относились, и теперь он понимал, что ему не следовало приходить сюда.

— Вы — мое последнее пристанище, — медленно сказал он. — Дальше идти некуда. Но я понимаю…

Установившееся молчание было почти осязаемым. Слова были не важны. Ян понимал, что, если нацисты на мгновение заподозрят этот дом, они убьют всех. На пожилом человеке, стоящем перед ним с усталым лицом, лежало бремя этой ответственности. Ответственности за жену, которую он так любит, и за двух сыновей-спортсменов, которыми он так гордится. Поэтому он должен был решать не только за себя, но и за них.

Профессор Огоун смотрел на фигуру в помятой темно-синей спецодежде. Он видел израненное лицо, заметил черты страшной усталости и отчаяния и понял вдруг, что если он выставит за дверь этого молодого человека, то навсегда перестанет уважать самого себя. Он принял это по своей собственной доброй воле. В данную минуту он не мог уйти от этой страшной опасности.

— Сын мой, — спокойно сказал он, — ваша миссия выше нашей, и поэтому ваша жизнь стоит дороже. Оставайтесь с нами.

Ян сел на кушетку. Госпожа Огоун, ободренная отвагой своего мужа, села рядом и положила руку ему на колено.

— Ну, теперь все в порядке, — мягко сказала она. — Вы, должно быть, голодны. Я дам вам поесть.

— Ваш друг в безопасности, — сказал профессор. — Он у Фафки. Госпожа Фафка приходила к нам сегодня утром. Он оставил патроны у нас в кармане пальто.

— Но ведь был обыск?.. — произнес Ян.

— Они искали людей, а не патроны, — сказал профессор. — Причин подозревать нас у них не было. Они заглянули во все комнаты, в шкафы, искали под кроватями. Смотрели не все подряд.

— Вы знаете, что случилось? — спросил Ян.

— Только то, что сообщают по радио и в газетах.

— А что с кепкой? — спросил Ян. — Я прошу прощения, что взял ту кепку.

Профессор Огоун кивнул.

— Да, мы знаем. Сначала мы забеспокоились, потому что все знают, что наш младший сын ходил в ней в школу. Но мы нашли кусок ткани из верблюжьей шерсти от подкладки пальто госпожи Огоун, а у нас есть друг — портной. Он сделал точную копию.

Не беспокойтесь. Мы ее немножко испачкали, и никто не заметит разницы.

Госпожа Огоун принесла тазик с горячей водой и щипчики.

— Ложитесь на кушетку, а я посмотрю, нельзя ли вытащить остальные осколки.

В течение двух часов своими мягкими пальцами она ощупывала и промывала его раны. В это время они решали, где ему спрятаться в случае повторного обыска. Ян думал об этом еще до прихода к ним. Окно в кухне было закрыто в целях светомаскировки листом картона, отстоящим на два сантиметра от стекла. Если открыть окно, он может стоять на подоконнике снаружи в темноте, закрытый светомаскировочным картоном. Более того, можно придвинуть к окну шкаф, и повесить внутри пальто. Тогда можно обмануть нацистов, направившись сразу к шкафу, чтобы достать из карманов документы. Если Ян будет спать в комнате в большом кресле, то он сможет занять такое положение за несколько секунд.

Они согласились с таким планом и несколько раз прорепетировали. После нескольких проб время всей операции от момента объявления тревоги до момента, когда Ян был спрятан, составляло всего двадцать пять секунд. Во время последней репетиции профессор Огоун вдруг остановился и печально посмотрел на Яна.

— Надо же, в какую глупую игру для взрослых нам приходится играть, — тихо сказал он.

Глава 14

Отец Владимир Петрек, чернобородый священник Чехословацкой православной церкви святых Кирилла и Мефодия, находящейся на улице Ресслова в Праге, избрал для себя в этот час критической опасности служение спасению парашютистов, что является бесспорным свидетельством его личной честности. Он предложил им место надежного, безопасного убежища. Это было богослужение в его самом простом религиозном понимании. Он верил, что парашютисты ведут борьбу с темными силами зла, с безжалостной бесчеловечностью нацистского режима. И считал своим долгом и долгом своей церкви сделать все возможное, чтобы им помочь.

Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха - KriptakafedralnogosoborasvjatyhKirillaiMefodija_1.jpg

Крипта кафедрального Собора святых Кирилла и Мефодия.Современный вид

Об этом решении, после консультаций с епископом и церковными старейшинами, он сообщил Индре, который приветствовал его участие. Оставить парашютистов рассредоточенными по Праге значило подвергать постоянной опасности как их самих, так и людей, предоставивших им кров. Нацисты продолжали проводить внезапные обыски. Поэтому было гораздо лучше собрать их в одном надежном месте и, когда будет возможность, постепенно вывезти из Праги.

Отец Петрек изъявил желание лично сопроводить каждого парашютиста в церковь. Это был наилучший способ не вызвать подозрений. Он был уверен, что, если они окажутся в церкви, то там их никто не найдет.

Ян крепко спал под одеялом у Огоунов в ту вторую ночь после покушения, а, когда проснулся, здоровый и отдохнувший, сразу стало видно, какую пользу принесли ему припарки и промывания госпожи Огоун. Припухлость вокруг глаза и на щеке прошла, и, если не считать темной раны возле глаза, его лицо выглядело вполне нормально. Его подавленное настроение тоже прошло, и он был готов отправиться на встречу с Йозефом. Переодевшись в свой лучший костюм, он натянул фетровую шляпу на лоб, чтобы прикрыть раненый глаз, и объявил Огоунам, что идет к Фафкам. И попрощался с ними в надежде на скорую встречу.

Ян весело шагал по улицам, солнце пригревало его лицо, и он чувствовал, что самое страшное каким-то образом осталось позади.

У Фафки его бурно приветствовал Йозеф. Отступив на шаг, он критически осмотрел лицо Яна и, уперев язык в щеку, заметил, что, поскольку Ян все равно никогда не был красавцем, то несколько шрамов на его лице роли не играют. Они были очень рады видеть друг друга. Ведь это была их первая разлука после прибытия в Чехословакию.

В течение часа они основательно поговорили, обменялись впечатлениями. Йозеф признался, что к нему приходил дядюшка Гайский и сказал насчет церкви. Это должно держаться в строгом секрете, Ян не должен рассказывать об этом даже Анне.

Знать, где они находятся, будут только дядюшка Гайский, Индра и тетушка Мария, которая постарается иногда готовить для них горячую пищу.

Священник с черной бородой в тот день зашел за Яном. Ян следовал за ним через центр Праги — метрах в пятидесяти сзади. Народу на улицах в тот жаркий майский день было немного.

От берега реки священник повернул вверх — на улицу Ресслова.

Церковь святых Кирилла и Мефодия стояла в трехстах метрах на левой стороне улицы, не выделяясь в ряду других зданий. К ее внушительному входу в стиле барокко, с огромной обитой железом дверью, вели каменные ступени. Но священник прошел мимо них — к маленькой задней двери в боковой стене церкви. Петрек открыл ее ключом, и Ян, войдя за ним, очутился в небольшой передней, которая использовалась в качестве конторы.

Петрек прошел по небольшому узкому коридору, ведущему в помещение церкви. Тонкая крашеная деревянная перегородка отделяла алтарь от основного помещения. В этом высоком сводчатом интерьере Ян с благодарностью вдохнул прохладный воздух.

44
{"b":"129006","o":1}