— Если б не эта защита, — ответила Тео, не отрываясь от мешка, куда пыталась уместить кучу свертков, — ты бы, наверное, умер. Здешний мед — зверская вещь. Сколько кубков ты выпил?
— Четыре… кажется.
Гринер, подошедший уже к двери, вернулся и вытащил из своей сумки запасную шерстяную рубаху с длинными рукавами, одел поверх той, что уже была на нем.
— Четыре… — повторила Тео. — В следующий раз следи за тем, что и сколько пьют окружающие и постарайся не выделяться, хорошо? Ольвар вчера выпил лишь один.
— А бочонок?
— Это было пиво. — Тео лукаво улыбнулась. — Наверное, «мед» для тебя звучит слишком невинно, да? Если б это был «Огненный напиток, разрывающий медведя пополам», ты бы более осторожно себя с ним вел?
Гринер усмехнулся и задумался, а не напялить ли поверх этой рубахи последнюю, третью. Или вовсе завернуться в меховое одеяло, которое наверняка хранило еще тепло его тела. Тео заметила его взгляд и добавила:
— Нам дадут теплую одежду чуть позже, не волнуйся. А пока — закаляйся.
— Угу. — Гринер развернулся к двери, и тут она распахнулась. Вошел Рик. Он коротко посмотрел на Гринера и чуть виновато улыбнулся. Юноша подмигнул барду, показывая, что уже все забыл. Бард с довольным видом скрестил руки на груди и обратился к Тео:
— Я присмотрел себе милого коня, и здоровый блондин, у которого усы длиннее, чем моя рука, согласился на обмен. Шерстяной такой, лохматый, как собака, но смирный. Это я про коня. Он взял мои серебряные пуговицы с парадной рубашки. Это я про блондина. Если б раньше мне, столичному барду, гордости Ассамблеи, сказали, что я буду отрывать пуговицы с мясом от своей одежды, чтобы прокатиться на меховом чудище с копытами…
— Здорово, — ответила Тео, взяла мешок за края и потрясла.
— Далеко ехать? — спросил Гринер.
— Не очень… а потом, если избавимся от охраняющего проход к крепости Воина, коней оставим, в саму крепость их не потащим. Так что овса для них тоже возьмем.
Гринер пожал плечами и решив, что дольше ему тут торчать незачем, вышел. Бард же присел на лежанку, подобрав ноги.
— Как говоришь, называется то ущелье?
— Кон Глайс. А что?
— Почему-то название это мне знакомо… вспомню — скажу.
Тео наконец утрамбовала запасы в свой мешок и принялась за сумку барда.
Они выдвинулись около полудня. Ольвар с Матисом опять тискали Тео, сурово ворчали, что без них шансов пробраться мимо Снежного воина никаких и под конец, услышав от Тео твердое «Нет», одновременно грустно шмыгнули носами. Магам и барду действительно выдали зимнюю одежду — длинные меховые шубы, шапки, шерстяные подштанники и носки. Гринер чувствовал себя во всех этих одежках неповоротливым, с трудом залез в седло, но ради тепла был готов терпеть и не такие неудобства. Двигались они медленно — чем выше поднимались, тем больше было снега. Впереди высились три вершины — Айда, Керрег и Одар. Между двумя последними и находилось ущелье, куда они направлялись.
Головная боль прошла, и вообще Гринер чувствовал себя замечательно. Ирга и впрямь была умелой травницей. Она дала ему с собой пучок сухих цветков, ничего не сказав, улыбнулась и ушла; и теперь Гринер гадал, было ли это признанием в симпатии и цветы следует хранить у сердца, или же девушка решила, что Гринер склонен к выпивке и обеспечила его лекарством от похмелья на будущее.
— Эти вершины раньше были великанами, — сказала Тео, указывая на горы. — Айда любила двух братьев, Керрега и Одара. Но выбрать в мужья могла только одного. Керрег, видя, как страдает брат, произнес клятву, в которой отказывался от Айды на веки вечные. Но в день свадьбы Айды и Одара к ним явился Хельг, верховный бог, и предсказал, что их ребенок станет причиной смерти Керрега. Вот они и стоят… уже многие тысячелетия — Айда, рядом любимый ею Керрег, который дал обет не прикасаться к ней, и Одар, который поставил между собой и своей любимой брата, чтобы не рисковать его жизнью.
— Мне кажется, у тех, кто живет в горах, склонность к меланхолии… и трагедиям, — заметил бард. — А ты что скажешь, Гринер?
— Глупо давать клятвы впопыхах, — отозвался юноша.
— Замечательный вывод! — засмеялся бард.
К концу дня они подобрались к горам почти вплотную. Лес заканчивался, дальше начинался крутой подъем, но он был хотя бы ровным. А вот за ним придется взбираться по узким тропкам, потому что дорогу, идущую по ущелью, засыпало камнями, сообщила Тео.
— Вон там появляется Воин, когда кто-то пытается пройти дальше, — она показала на вершину холма, за которой возвышались крутые скалы и виднелся вход в ущелье. — По почти отвесным скалам подняться невозможно… хотя некоторые пытались. Охотники за сокровищами. По слухам, в крепости куча золота.
— И что? — спросил Гринер.
— Всадник появляется в воздухе и угрожает сбросить наглеца вниз, если он двинется дальше. Он — призрак.
Рик скорчил недовольную физиономию.
— Вроде Охотника? — спросил он.
— Вроде. — Тео окинула взглядом горы. — Только Охотник убивает всех, на чей след встанет, а Воин просто не пускает к крепости. То есть, пока мы тут, нам ничего не грозит.
— Я, пожалуй, тут и останусь, — сказал Рик. — Посмотрю издалека. У меня до сих пор мороз по коже, как вспомню…
— Как хочешь. Гринер, ты с нами? — спросила Тео.
— Конечно.
Они направили коней вперед к ущелью. Рик сощурился — отражающийся от снега свет солнца для глаз был довольно болезнен. «Пока оно не сядет, я рискую ослепнуть», — подумал он. — Надеюсь, они справятся быстро».
Он наблюдал, как три всадника поднялись на холм, потом остановились. Спешились и прошли еще немного вперед. И вдруг из ниоткуда перед ними появилась фигура, сияющая, абсолютно белая — огромный всадник. Самый высокий из магов, Дерек, протянув руку, наверное, смог бы уцепиться за стремя призрачного коня… если оно было осязаемо, конечно. Рик затаил дыхание, готовясь… к чему? Убегать? Драться? Он не знал.
Когда прямо перед ними в воздухе замерцал снег, поднимаясь с земли и складываясь в гигантскую фигуру, Гринер на секунду зажмурился. А когда открыл глаза, снежинки уже сложились в фигуру всадника. Лицо его было холодно-спокойное, глаза смотрели куда-то вдаль. От него веяло стужей, будто ледяная буря была заключена внутри и вот-вот могла вырваться. Гринер взглянул на призрака магически — и увидел, что различий между формой, видимой смертным, и внутренней его сущностью почти нет.
— Вы не пройдете дальше, — голос всадника был гулким, словно из колодца.
Тео сделала полшага вперед.
— Мы не собираемся ни причинять вред, ни красть чужое, ни осквернять память Скага, о Эйнар. Мы друзья горцев и ярл Хрогарт подтвердит это, если спросить. Мы лишь хотим…
— Вы не пройдете дальше, — повторил призрак.
— Хотим взять из крепости то, что давным-давно было оставлено там на хранение одним из нас… — упрямо продолжала Тео. — И теперь пришло время это забрать.
Снежный воин словно бы не слышал магичку. И его конь, и он сам были совершенно неподвижны. Если бы Гринер не видел, как всадник возник из снега, он бы подумал, что кто-то просто слепил огромную снежную статую здесь, на холме.
— Вы не пройдете дальше.
Тео попятилась и шепнула Дереку:
— Поговори с ним ты, я пока погляжу, есть ли в нем изъяны.
Черный маг кивнул и обратился к всаднику. Гринер уловил только начало его фразы и успел понять, что маг рассказывает более подробно, как в крепость попала Роза, но тут его отвлекла Тео, приобняв за плечи.
— Ты смотришь на его суть? — зашептала она. — Видишь что-нибудь интересное?
— Вижу, только толку нет, — признался юноша. — Еще с месяц назад я бы подумал, что со снегом справится огонь, но теперь мне так не кажется.
— Ты прав. Стихии тут вообще мало что могут сделать… разозлить его, разве что. Это ведь не снег на самом деле. Но я говорю о структуре… есть зацепки?
Гринер глянул еще раз.
