Солдаты 11-й британской танковой дивизии подозревают недоброе, они думают, что какое-то другое подразделение в последний момент хочет перехватить у них арест последнею немецкого правительства и главного командования сухопутных сил, ненавистного ОКВ!

Удар настигает гитлеровцев совершенно неожиданно. Члены кабинета, которых не было в салоне «Патрии», как раз проводят заседание. Граф Шверин фон Крозиг знакомит с обстановкой, о которой у него нет даже приблизительного представления. Но сейчас он ее узнает с быстротой молнии. Британские солдаты с ручными гранатами и автоматами в руках входят в зал заседаний.

«Руки вверх!» — раздается команда с иностранным акцентом.

Члены имперского правительства вскакивают со своих мест. Никто не знает, что случилось. Но на обдумывание времени нет, потому что раздается следующая команда: «Раздеться!»

Томми — серьезные люди. Начинается последний, бесконечно гротескный кадр: члены имперского правительства раздеваются догола; у томми приказ — искать ампулы с ядом, чтобы воспрепятствовать попыткам самоубийства.

«Солдаты обследовали все мельчайшие части нашего тела, — писал адъютант Деница Людде-Нейрат. — Ради полноты изложения могу также добавить, что секретарши и адъютанты, находившиеся в доме, также не могли избежать этой процедуры».

Утром 9 мая 1945 г. в одном из передовых подразделений 36-й дивизии 7-й американской армии появляется немецкий полковник, назвавшийся Берндом фон Браухичем, и, к великому изумлению американских солдат, говорит:

— Я пришел к вам по поручению имперского маршала Геринга…

Его немедленно сажают в джип и везут в штаб дивизии.

Командир дивизии генерал Джон Е. Дэлквист и его заместитель бригадный генерал Роберт Дж. Стэк принимают его сразу. Браухич рассказывает, что Геринг, который находится в Радштадте, поручил ему вести переговоры о сдаче.

Геринг — как это ни странно — находился в Радштадте как пленник Гитлера. За две недели до этого, 23 апреля, Геринг послал по радио из своей ставки Гитлеру в Берлин, в бункер имперской канцелярии, послание следующего содержания: «Мой фюрер! Ввиду вашего решения остаться в Берлине согласны ли вы с тем, чтобы я немедленно взял на себя в качестве вашего преемника на основе закона от 29 июня 1941 г. общее руководство империей с полной свободой действий внутри страны и за рубежом? Если я не получу ответа до 10 часов вечера, я буду считать это подтверждением отсутствия у вас свободы действий, и что условия, требуемые в вашем указе, имеют место, и буду действовать во имя блага нашей страны и нашего народа. Вы знаете, что я чувствую по отношению к вам в этот суровейший час моей жизни. Я не имею возможности выразить это словами. Может быть, бог защитит вас и быстро доставит сюда, несмотря ни на что. Преданный вам Геринг»..

Ответ поступил значительно раньше 22 часов. Он гласил: «Я лишаю Геринга всех должностей, включая должность моего преемника, и за измену отдаю приказ о его немедленном аресте. А. Гитлер».

Вскоре после этого офицеры СС арестовали Геринга и вместе с семьей отвезли на австрийский курорт Целль ам Зее. Однако через несколько дней через город проходила с Восточного фронта на запад воздушная дивизия. Узнав о случившемся, летчики разоружили эсэсовцев, охраняющих Геринга, освободили своего начальника и поставили у дома свой караул. Здесь Геринг находился вместе с семьей, лакеем и поваром.

Унтер-офицер авиации Антон Коле, который как раз нес караул, когда Геринг вышел на другой день из дома, так рассказывает об этой встрече:

«Я доложил ему, на что он удивленно смерил меня взглядом. Спросил меня, откуда я, затем — совершенно неофициальным голосом — сказал, что все было бы по-другому, если бы его слушали. Он дал мне понять, что Гитлер страдал манией величия, но после войны он сам, Геринг, возьмется управлять немецким государством. Едва после беседы он отошел от меня на двадцать шагов, как внезапно свалился на землю, я еле смог снова поставить на ноги этого колосса. Его одолело отсутствие морфия, поскольку эсэсовцы отняли у него это средство».

Следовательно, Геринг не знал подлинной военной и политической обстановки и в ужасе перед СС просил защиты у союзников. Генерал Стэк лично едет с полковником Браухичем на место назначенной встречи. На перекрестке американский джип и бронированный «Мерседес» Геринга встречаются. Оба автомобиля тормозят на почтительном расстоянии друг от друга. Стэк легко выпрыгивает из джипа. Геринг с трудом вылезает из своего автомобиля. Двое мужчин идут навстречу друг другу. На середине пути они встречаются. Стэк поднимает руку к головному убору, затем они по всем правилам представляются друг другу, потом Стэк протягивает руку Герингу. Щелкает фотоаппарат американского офицера.

Вскоре снимок обходит всю союзную печать, и начинается огромный скандал. Эйзенхауэр в своем заявлении вынужден осудить рукопожатие Стэка. А лорд Вултон сделал заявление в палате общин английского парламента о том, что «война — не игра в регби, которая заканчивается рукопожатием».

Геринга сопровождают в штаб дивизии. Его принимает командир дивизии Дэлквист. А так как начальник контрразведки 7-й армии бригадный генерал Уильям К. Куин еще не приехал, он беседует с ним. Пожилого, закаленного в боях, но абсолютно наивного в политическом отношении солдата поражают уже первые слова Геринга.

«Гитлер был упрямым и твердолобым, Рудольф Гесс — чудак, Риббентроп — мерзавец, — заявил Геринг. — Почему он был тогда министром иностранных дел? Однажды до моего слуха дошло замечание, сделанное Черчиллем, на одном приеме: «Почему ко мне присылают этого Риббентропа, а не такого разбитного малого, как этот Геринг?» Ну-с, теперь я здесь, когда господа проводят меня в ставку Эйзенхауэра?»

— Там посмотрим… — бормочет Дэлквист, которого, несмотря на его политическую неосведомленность, чрезвычайно поражает, что его «благородный» пленный и в самом деле думает, что он может вести переговоры с союзниками в качестве представителя Германии. Но еще больше Дэлквиста поражает, с какой жадностью набрасывается Геринг на принесенные из офицерской столовой огромные порции жареного цыпленка с зеленым горошком, картофельное пюре и затем на компот. Все это он уминает до последней крошки.

В это время входит генерал Куин и отдает распоряжение сопроводить пленного в Кицбюэль, где он выделил для Геринга частную виллу. Весть о захвате Геринга распространяется с быстротой молнии, и автомобили военных корреспондентов союзных держав уже через полчаса приезжают в Кицбюэль, поскольку генерал Куин, благоволивший к журналистам, обещал им по телефону, что сделает возможным интервью с имперским маршалом. Между тем Геринг, довольный, ходит из комнаты в комнату; ему нравится роскошное убранство виллы. В это время прибывает его семья, а с нею — 17 грузовиков с багажом! Журналисты нетерпеливо ходят взад и вперед по приемной. А Геринг час купается в ванной из розового мрамора.

Затем следует длительное одевание. Геринг надевает свою любимую сизо-голубую форму маршала авиации. Свежевыбритый, пахнущий одеколоном, в хорошем настроении появляется он перед корреспондентами в комнате, залитой лучами вечернего солнца. Корреспонденты размещаются полукругом, появляется микрофон, щелкают фотоаппараты.

«Алло, маршал, пожалуйста, засмейтесь!» — слышится с одной стороны.

«Сюда, сюда поверните голову!» — говорит другой журналист.

«Прошу еще снимок в головном уборе!» — кричит третий.

Имперский маршал надевает головной убор с золотым шитьем, но уже испытывает небольшое нетерпение. «Прошу вас поспешить, — обращается он к журналистам, — так как… я снова проголодался».

Затем начинают сыпаться вопросы. Сначала обычные:

где Гитлер?

Верите ли вы, что он умер?

Почему не высадили десант в Англии?