Фельдмаршал Роммель — последняя, поздняя жертва репрессий, связанных с покушением 20 июля. Однако темное облако пыли, поднявшееся вокруг дела 20 июля, еще не развеялось до сих пор. В интересах отдельных лиц, которым в то время ловко удалось ускользнуть от петли и которые сейчас снова играют важную роль в перевооружении Западной Германии, важно, чтобы это темное облако пыли и сейчас, после многих лет, так же надежно покрывало их прежнюю роль. Но в это темное облако пыли недавно ворвался ослепительный луч света, и при свете были сделаны сенсационные разоблачения.

Тот факт, что среди руководителей нынешней западногерманской армии полно бывших высших офицеров и генералов Гитлера, сейчас считается почти избитой истиной. Но все-таки не такая уж это обычная вещь, что среди них попадается человек, который якобы участвовал в покушении на Гитлера 20 июля 1944 г., в то время он даже был арестован гестапо, но с его головы не упал ни один волосок.

Кто этот новый герой нибелунгов, кто этот удивительный современный Зигфрид и в крови какого сказочного Дракона он мог выкупаться, чтобы невредимым ускользнуть от беспощадной расправы? Этот выдающийся и ловкий витязь — генерал Адольф Хойзингер. О том, как он в свое время вытащил шею из петли, уже неоднократно было рассказано в многочисленных разоблачениях, но самое сенсационное — поскольку это саморазоблачение — выплыло только недавно, и к тому же в западногерманской печати!

Дело началось с того, что Джоб-Вильгельм фон Вицлебен, племянник фельдмаршала Вицлебена, казненного после покушения на Гитлера, который в свое время в чине майора генерального штаба служил в немецкой армии, опубликовал сенсационное заявление. В нем он рассказывает, что в подготовку покушения был посвящен и он сам, и не только через своего дядю фельдмаршала Вицлебена, но и через своего личного друга генерал-майора Кламрота. «На одной из наших встреч в июне 1944 года Кламрот информировал меня, что генерал Ольбрихт и полковник граф фон Штауффенберг вынуждены произвести определенную перегруппировку для совершения покушения, так как они больше не могут рассчитывать на генерала Хойзингера. Более того, у Ольбрихта и Штауффенберга было недвусмысленное мнение, что Хойзингер ведет двойную игру. Впоследствии я узнал от генерал-майора Кламрота: вскоре после этого Штауффенберг решительно запретил «информировать впредь о чем-либо, но особенно о времени покушения» Хойзингера, а также его подчиненных в оперативном отделе ОКВ Брандта и фон Кильмансега».

Насколько подозрения Ольбрихта и Штауффенберга не были лишены оснований, показывают два недавно опубликованных сенсационных документа. Первый из них — протокол допроса из бывшего архива гестапо. Тема: показание генерала Штиффа, одного из приговоренных к смерти и казненных участников путча, данное в ходе расследования. Вот наиболее важная часть показания.

«СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы говорили и с другими о готовящемся покушении?

ШТИФФ: Да, я говорил о нем и с другими.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: С кем вы говорили и о чем шла речь?

ШТИФФ: С генералом Хойзингером, затем впоследствии с главным квартирмейстером армии генералом Вагнером и генералом Линдеманном. Со всеми тремя речь шла об устранении фюрера насильственным путем, которое организовывал Штауффенберг».

В связи с этим документом западногерманский журнал «Шпигель» тоже вынужден был заявить: «В его достоверности едва ли может возникнуть сомнение».

Другой документ — подлинный экземпляр стенограммы «народного суда» Фрейслера об основном процессе 7 и 8 августа 1944 г. В ней генерал Штифф еще точнее и подробнее повторяет разоблачения относительно Хойзингера. Вот важнейшая часть из стенограммы допроса:

«ФРЕЙСЛЕР: Правда ли, что летом 1943 года вас посетил генерал Тресков?

ШТИФФ: Да, правда.

ФРЕЙСЛЕР:…И как он говорил вам об этом войну нужно закончить переговорами, но предпосылкой к этому является устранение фюрера?

ШТИФФ: Да, так было.

ФРЕЙСЛЕР:…И что для этого устранения будет совершено покушение с бомбой на одном из обычных дневных совещаний по оценке обстановки?

ШТИФФ: Да, так было.

ФРЕЙСЛЕР: Докладывали ли вы об этом своему начальнику?

ШТИФФ: Я говорил об этом с доверенным представителем ОКВ генералом Хойзингером.

ФРЕЙСЛЕР: Но докладывали ли вы об этом своему непосредственному начальнику?

ШТИФФ: Не докладывал.

ФРЕЙСЛЕР: Может быть, вы довели это до сведения фюрера?

ШТИФФ: Нет, не довел».

«Несомненно, — пишет об этих двух документах западногерманский журнал «Шпигель», — Хойзингер был информирован Штиффом о запланированном покушении. Не подлежит сомнению даже то, что национал-социалистское правосудие без колебания приказало повесить также и всех тех, кто только знал о готовящемся покушении. Так был, в частности, казнен генерал-майор Энгельхорн, который услышал впервые об этом всего за час до покушения Штауффенберга, но не доложил немедленно. Точно так же закончил свою жизнь майор фон Леонрод, который слышал от какого-то родственника, что готовится покушение «на одного высокопоставленного государственного деятеля», поэтому он быстро поспешил к своему духовнику, капеллану Верле, чтобы облегчить свою совесть исповедью тягостной тайны. «Народный суд» послал на смерть обоих, майора и духовника».

Почему нацисты беспощадно казнили людей, едва связанных с покушением, и почему они позволили уйти генералу Хойзингеру, завязшему в этом деле по самые уши? Посмотрим факты.

В связи с личностью Хойзингера уже на второй день процесса в «народном суде», 9 августа 1944 г., происходят странные дела. В очень подробный и точный отчет об основном процессе в «народном суде» 7 и 8 августа в официальном органе национал-социалистской партии «Фелькишер беобахтер» в одном месте вкрадывается странная неточность, хотя текст, подготовленный к печати, просматривается Фрейслером, а затем и самим министром пропаганды Геббельсом. По сообщению «Фелькишер беобахтер», Фрейслер поставил генералу Штиффу три вопроса — докладывал ли он о готовящемся покушении: 1) своему начальнику, 2) своему непосредственному начальнику и 3) фюреру. Все это собрано в одном-единственном вопросе: «Докладывали ли вы об этой мерзости фюреру?» И вместо трех ответов генерала Штиффа в «Фелькишер беобахтер» можно лишь прочитать: «Не докладывал».

Следовательно, фамилия Хойзингера исчезает. Случайно ли это? Обратимся в связи с этим странным делом к самому Хойзингеру. В своих мемуарах, появившихся на западногерманском книжном рынке, генерал описывает события того времени почти как в киносценарии.

По мемуарам Хойзингера, через три дня после покушения, в момент которого, кстати, он сам тоже был ранен, его приглашает гестапо и очень обстоятельно, но корректно допрашивает. Генерал описывает в книге этот допрос следующим образом:

«СЛЕДОВАТЕЛЬ: Один из обвиняемых (генерал-майор Шмендт) показал, что в начале июля 1944 года вы информировали его о готовящемся покушении. Что вы скажете об этом?

ХОЙЗИНГЕР: Не думаю. Это, очевидно, какая-то ошибка.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Посмотрим. Как вы понимаете фон этого покушения?

ХОЙЗИНГЕР: Очень просто: все это следствие того развития, которое произошло в общем положении страны начиная с 1941 года, но особенно со Сталинграда. Все это, собственного говоря, не что иное, как вершина кризиса доверия и совершенный в последний момент отчаянный шаг.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы могли бы изложить это подробнее?

ХОЙЗИНГЕР: У меня такое чувство, что у вас нет ясной картины ни об изменениях, последовавших в общем положении, ни о всем руководящем механизме военного аппарата. Я охотно изложил бы вам это письменно, но для этого понадобилось бы несколько дней».

Офицер, которому поручили расследовать дело Хойзингера, согласен с предложением генерала. В тот же день он присылает к нему секретаря, которому Хойзингер диктует текст в четыре с половиной страницы. Затем этот документ обычным служебным путем попадает к начальнику берлинского гестапо Мюллеру, от него — к начальнику главного имперского управления безопасности Кальтенбруннеру, который передает документ имперскому руководителю СС Гиммлеру, и, наконец, документ попадает в ставку Гитлера.