– Ну что, получше стало?

– Ммм.

– Расслабься, детка, и пусть это произойдет. Сейчас ты кончишь для меня, ты будешь дрожать, и извиваться, и вскрикивать.

Он продолжал ласкать ее, все быстрее, глубже, сильнее. Теплая вода омывала их обнаженные-тела.

– Когда я войду в тебя в следующий раз, ты будешь чувствовать себя так же, только еще лучше. Ну, малышка, кончи для меня.

Меллори изгибалась и извивалась, она словно оседлала руку Ар-Джея, пока он вытворял чудеса своими пальцами. И вот она достигла оргазма, и, казалось, весь мир вокруг нее рассыпался на мелкие кусочки. Любовные конвульсии все продолжались и продолжались. Наконец она обмякла в объятиях Ар-Джея и уронила голову на его плечо.

– Ну вот, умница ты моя, хорошая девочка.

Ар-Джей выключил воду, помог Меллори выйти из ванны, укутал ее махровым полотенцем и посадил на крышку унитаза, а сам стал вытираться другим полотенцем. Меллори обхватила себя руками за талию, она сама не вполне понимала, что с ней только что произошло. Пока она пыталась это осмыслить, Ар-Джей рывком поднял ее с сиденья и потащил в спальню. Там он стянул с нее полотенце, уложил на кровать и лег сам. На этот раз он усадил ее верхом к себе на бедра.

– Давай еще раз, Меллори. Только на этот раз тебе это понравится, обещаю.

«Скажи «нет», скажи, что ты не позволишь ему снова засовывать в тебя большой твердый член и причинять тебе боль».

Но прежде чем она успела сформулировать свои возражения, он развернул ее и приподнял так, что кончик его пениса стал дразнить ее интимные складки. Меллори инстинктивно напряглась. Он взял ее за бедра, приподнял и снова опустил, на этот раз на свой член, пронзая ее. Она ахнула от ощущения полноты внутри и мысленно приготовилась к боли, но боли не было, только легкое раздражение. А когда Ар-Джей начал двигаться в ней, она испытала удовольствие. Держа ее за бедра, Ар-Джей стал приподнимать и опускать ее на себя в устойчивом медленном ритме. С каждым движением он ударял в самое чувствительное место у нее внутри. Вскоре она и сама начала двигаться, зная, что ее движения приведут к новому оргазму. По-прежнему держа одну руку на ее бедре, другой рукой Ар-Джей стал теребить ее соски, пощипывать их, постукивать по ним, так что они отвердели и стали необыкновенно чувствительными.

– О Боже, Ар-Джей.

– Быстрее, детка, быстрее.

Она ускорила ритм, но, как видно, Ар-Джею он показался недостаточно быстрым. Он, снова взял ее за бедра и стал поднимать и опускать до тех пор, пока ее не сотряс головокружительный оргазм. Мокрая от пота, Меллори, тяжело дыша, обмякла и легла на Ар-Джея.

– Ну что, ведь во второй раз было лучше?

Он потерся носом о ее шею. Меллори вздохнула:

– Да, гораздо лучше.

Лишь позже, когда они занимались сексом в третий раз, Меллори осознала, что во второй раз Ар-Джей не пользовался презервативом. Но теперь она уже ничего не могла с этим поделать.

– На этот раз надень презерватив, – сказала она. Ар-Джей так и сделал и снова вошел в нее. Она целовала его, она его желала, жаждала испытать как можно больше страсти, которая в ней только что проснулась.

– Научи меня всяким вещам, – сказала она Ар-Джею.

– Чему ты хочешь научиться?

– Всему.

– Ну, на это потребуется время. Дни, недели, месяцы.

– Меня это вполне устраивает, если первый урок ты преподашь мне прямо сейчас.

– О, какая прекрасная новость! – Кларис просияла и обняла Ивонн, потом сжала ее руки. – Господь услышал наши молитвы и вернул нам нашего дорогого Терона!

– Пойди поздоровайся с ним, – сказала Ивонн.

– Если он отдыхает, я не хочу его беспокоить. Не стоит его утомлять.

– Ерунда, он хочет тебя видеть. – Ивонн потянула Кларис за руку и посмотрела на ее постоянного спутника. – Ноуэлл, вы ведь не против подождать ее здесь?

– Конечно, не против, – ответил он. – Кларис очень волновалась за Терона, если она его увидит и он с ней поговорит, это пойдет ей на пользу. Надеюсь, когда она увидит, что он поправляется, то перестанет все время из-за него нервничать.

Когда они вошли в палату к Терону, он лежал на спине, его тело все еще было опутано разнообразными трубками, через которые подавались питание и лекарства, и проводами, соединенными с приборами, контролирующими жизненные функции. Как только Кларис и Ивонн подошли, Терон открыл глаза и как-то странно улыбнулся, переводя взгляд с одной женщины на другую и обратно. Сердце Ивонн забилось быстрее. Она спросила себя, почему он так на них смотрит.

– Не знаю, почему я не замечал этого раньше, – сказал Терон.

После долгого молчания голос Терона звучал все еще хрипловато и немного скрипуче.

– Чего не замечал? – спросила Кларис.

– Как вы с мамой похожи.

Ивонн ахнула и невольно поднесла руку ко рту.

– Ну конечно, мы похожи, – сказала Кларис таким тоном, словно говорила о чем-то само собой разумеющемся. – Мы с Ивонн обе похожи на нашего папу, а Одри и Лизетт больше походили на мою маму, а Лемар – на свою.

– Терон, позволь объяснить… – начала Ивонн.

Она скрывала правду от сына всю его жизнь, не зная, как он себя поведет, если ее узнает. А тут Кларис объявляет их сестрами так, словно речь идет о чем-то столь же обычном, как жара в июле.

– Что тут объяснять?

Терон встретился взглядом с матерью.

– Я тебе не рассказывала, потому что…

– Потому что ты думала, мне не понравится, что мой дед был белым.

– Вообще-то я хотела тебе рассказать, – сказала Кларис. – Мне хотелось, чтобы ты знал, что я твоя тетя, так же как я тетя Джоли. Надеюсь, ты мне поверишь, если я скажу, что я всегда любила тебя так же, как любила Джоли.

Глаза Терона влажно заблестели. Глаза, которые он унаследовал от Сэма Десмонда.

– Я… я не знаю, – сказал он. – Наверное, да. Вы всегда обращались со мной, как будто я для вис особенный. Но признаюсь, когда я стал старше, меня ваша нежность немного беспокоила. Я не мог понять, в чем тут дело. И еще меня беспокоило, что вы с мамой так близки. Этого я тоже не мог понять.

Ивонн подумала, что сын не знает о ней многого, намного больше, чем то, что у нее был белый предок. А одно, она надеялась, Терон никогда не узнает. Это была другая их общая тайна с Кларис. Тайна, связавшая их так же крепко, как сестринские узы. Ужасная тайна, которую они поклялись хранить до могилы.

– Многие подозревали, что Ивонн и Лемар – Десмонды, – сказала Кларис. – Но когда папа был при смерти, мы ему пообещали, что эта тайна не выйдет за пределы семьи. Что будем знать только мы пятеро: сестры и брат. – Кларис понизила голос: – Папа не хотел, чтобы люди плохо думали о Сейди. Все-таки, когда родились Ивонн и Лемар, он был женат на нашей маме. Папа был очень благородным человеком, он не хотел опозорить ни маму, ни Сейди.

– Как ты можешь называть его благородным человеком, если он не только изменял жене, но и воспользовался своей властью над экономкой? – Терон помрачнел и нахмурился.

Кларис в ужасе расширила глаза:

– Он не воспользовался…

– Мистер Сэм и мама любили друг друга, – быстро вмешалась Ивонн.

– Не может быть, чтобы ты в это верила, – возразил Терон. – Что бы бабушка ни говорила…

– Мне сказал мистер Сэм. – Ивонн встретила взгляд сына не моргнув глазом. – Перед смертью он мне признался, что очень хорошо относился к мисс Мэри Роуз, но любовью всей его жизни была моя мама.

– Это правда, – сказала Кларис. – Но папа не мог жениться на Сейди даже после маминой смерти. Дело было в сороковые годы, тогда межрасовые браки были запрещены законом.

– Значит, дядя Лемар все-таки был единокровным братом Лизетт, – сказал Терон и закрыл глаза.

Ивонн погладила его по щеке:

– Ты переутомился.

– У Лемара не было любовной связи с Лизетт, – сказала Кларис. – Они знали, что они брат и сестра. И они всю жизнь дружили, с самого раннего детства. Оба испытывали друг к другу какую-то особую нежность, но в ней не было ничего сексуального.