– Как что? Завтракаю, конечно.

– Кроме этого, что и так очевидно, зачем ты здесь? – настойчиво повторил Макс.

Все взгляды устремились на Джоли. Да, она их встревожила, всех до единого. Даже этого хладнокровного и собранного Максимилиана. Его внешняя невозмутимость не обманула Джоли, он презирал ее также, как и вся семья, только он лучше умел скрывать свои чувства.

Джоли поднесла ко рту чашку и отпила немного восхитительного кофе, который готовила Ивонн. Потом сказала, глядя на Макса:

– Я решила переехать в дом и жить здесь со всеми. Чемодан с моими вещами лежит в машине.

– Ты не можешь сюда переехать! – закричала Меллори.

– Немедленно звоните Гару! – заорал Перри.

– Ты собираешься жить здесь с нами? – спросила Джорджетт, краснея. – Конечно, добро пожаловать. Ты – дочь Луиса, и этот дом всегда был твоим. – Она посмотрела на сына: – Макс, ты должен пойти и принести багаж Джоли. – Она снова перевела взгляд на Джоли: – Ты, наверное, хочешь поселиться в своей старой комнате?

Меллори вскочила со стула, топнула ногой:

– Черт возьми, мама, перестань сейчас же! Почему ты с ней так вежлива? Она не имеет права здесь оставаться, это наш дом!

Джоли продолжала потягивать кофе. Когда на вспышку Меллори никто не отреагировал, девушка выбежала из столовой.

– Черт, Макс, сделай же что-нибудь! – взорвался Перри.

Макс отодвинул стул, встал, обошел вокруг стола и рванул спинку стула, на котором сидела Джоли. Стул немного отодвинулся от стола, Макс схватил Джоли за руку и рывком поднял на ноги. Она запрокинула голову и вздернула подбородок, но не сделала попыток освободиться от его крепкой хватки. Макс кипел от ярости, но о том, что творилось у него внутри, можно было догадаться только по пульсирующей вене на его шее. Провоцировать Макса – все равно что дразнить палкой гремучую змею, если ее не убить, то она рано или поздно укусит. Но Джоли, помоги ей Бог, нравилось бесить этого человека. Ей нравилось, когда он выходил из себя, пусть внешне это и было незаметно.

– Думаю, нам надо поговорить, – сказал Макс. – Наедине. В кабинете.

Джоли выразительно посмотрела на свое запястье, сжатое в тисках его пальцев:

– Ты собираешься тащить меня туда силой?

– Если потребуется.

Если бы Джоли думала, что он блефует, она бы его разоблачила. Но она так не думала. Она нисколько не сомневалась, что если не пойдет с ним по доброй воле, он поднимет ее и вынесет из гостиной.

– Что ж, пожалуйста, в таком случае давай поговорим наедине.

Она дернула руку.

Макс отпустил ее не сразу, как будто взвешивал в уме все варианты, пытаясь найти самый мудрый ход действий. Потом все-таки слегка ослабил хватку, ровно настолько, чтобы Джоли могла освободить руку. Затем галантным жестом пропустил ее вперед. Джоли пошла к двери первой, Макс – следом, лишь в нескольких шагах от нее.

– Вышвырни ее отсюда пинком под зад! – крикнул им вслед Перри.

– Перри, пожалуйста, не будь таким враждебным, – сказала Кларис. – Своими ужасными вспышками ты ничуть не облегчаешь ситуацию.

Как только они вышли в коридор, Джоли не удержалась, чтобы не спросить:

– Так вот что ты собираешься сделать? Выгнать меня отсюда пинками?

– Поверь мне, это то, что бы мне хотелось сделать, – ответил Макс. – К сожалению, юридически у тебя есть полное право жить в этом доме. Я только не понимаю, с какой стати ты можешь этого захотеть.

Джоли завернула за угол, открыла дверь кабинета и вошла в комнату, которая когда-то была личной территорией ее отца. Даже сейчас, когда он умер, это обшитое панелями убежище сохранило его дух, казалось, Луис Ройял может в любую минуту вернуться и сесть за массивный письменный стол или устроиться в большом кресле с высокой спинкой и закурить трубку. Джоли захлестнули детские воспоминания о минутах, проведенных в этом кабинете, за одно мгновение она словно перенеслась в прошлое, во времена, когда была папиной любимой дочкой. Джоли тряхнула головой, стараясь прогнать ненужные воспоминания.

«Вот с чем тебе предстоит бороться, если ты останешься: с воспоминаниями прошлого – и приятными, и неприятными».

– Сядем или будем стоять? – спросил Макс.

Джоли кивнула. Макс выглядел так, словно ему было самое место в этом кабинете, как будто комната принадлежала ему в той же мере, что и ее отцу. Тетя Кларис рассказала Джоли, что Макс стал Луису настоящим сыном. Джорджетт должна быть этим очень довольна.

– Почему ты решила сюда переехать? – спросил Макс.

– Честно?

– Да, желательно.

Джоли улыбнулась:

– Почему я сегодня въезжаю в Белль-Роуз? – Она рассмеялась низким грудным смехом, в котором сквозила насмешка. – Потому что я могу это сделать. И никто и ничто меня не остановит.

Макс испытал острейшее, почти непреодолимое желание схватить Джоли за плечи и встряхнуть так, чтобы зубы застучали. Он помнил ее девчонкой, помнил, как она босиком бегала по всему Белль– Роуз, скакала на лошади без седла, жаркими летними днями купалась в пруду. Она тогда была еще почти ребенком, непослушным, изнеженным, недисциплинированным подростком – во многом она была похожа на сегодняшнюю Меллори. Обе с малых лет были избалованы отцом, который души в них не чаял. Макс много раз слышал, как Луис рассказывал о Джоли, и всякий раз со смесью радости и грусти. Отказавшись видеться с отцом после его повторной женитьбы, Джоли разбила его сердце. С годами у Макса развилась сильная неприязнь к Джоли. Он считал ее дочерью, которая совершенно не заботится о своем отце, и незрелой личностью, неспособной понять и простить чужие слабости. Чем больше он любил Луиса, тем сильнее ненавидел Джоли.

И вот, пожалуйста, она дома, в Белль-Роуз, где ее так жаждал увидеть Луис. Но она вернулась не затем, чтобы порадовать старика. Для этого уже слишком поздно. Нет, она явилась, чтобы мстить. И по-видимому, она до сих пор все та же избалованная, несдержанная девчонка, безразличная к чувствам других людей.

– Ты ведь понимаешь, что пока ты будешь стараться отравить жизнь другим, ты не можешь не отравлять свою собственную?

Джоли пожала плечами:

– Что ж, это цена, которую мне придется заплатить.

– Да что с тобой такое? – спросил Макс. – У тебя что, такая скучная и бессмысленная жизнь в Атланте, что ты предпочтешь жить в Белль-Роуз, только бы испортить жизнь нам?

– Почему ты думаешь, что мое решение жить в Белль-Роуз имеет какое-то отношение к тебе… или к кому-то еще, кто здесь живет?

Джоли плюхнулась в кресло с высокой спинкой и устроилась как у себя дома.

– Назови мне хотя бы одну причину, кроме той, которую назвал я.

Макс присел на край стола и скрестил руки на груди.

– Ой-ой, какой большой, какой опасный! – Джоли округлила глаза и прижала ладони к щекам, изображая страх. – Ты меня запугиваешь, мне что, полагается дрожать?

– Ты не представляешь, насколько опасным я могу быть.

– Это что, угроза?

Джоли твердо встретила его угрожающий взгляд. «Черт бы ее побрал, – думал Макс. – Она меня провоцирует ради собственного самоутверждения!»

Он не привык, чтобы ему прекословили. Обычно одного только его уничтожающего взгляда было достаточно, чтобы осадить даже самого распоследнего мерзавца. В конце концов, Максимилиан Деверо давно пользуется репутацией человека, которому не перечат. Так почему же эта не в меру дерзкая на язык девица его не боится? Она что, не понимает, что он может переломить ее пополам?

Макс встал, подошел к Джоли и наклонился над ней, положив руки на подлокотники кресла по обеим сторонам от нее. Джоли сглотнула, в глазах мелькнула тень неуверенности, но взгляд не отвела и не показала никаких видимых признаков настоящего страха.

– Это предупреждение. Я не позволю тебе мучить мою мать и постоянно дразнить сестру.

Их взгляды скрестились, и Макс прочел в глазах Джоли упрямую решимость. Стало ясно, что битва между ними неизбежна. Инстинкт подсказывал Максу, что Джоли так же настроена не уступить ни дюйма, как и он сам, так что это будет битва до победного конца. До смерти.