Литмир - Электронная Библиотека

Глава 3

Макс открыл дверь в спальню матери, ловко удерживая в руке поднос с завтраком. Ивонн приготовила только кофе и тосты. Джорджетт была очень разборчива в еде, и Макс предполагал, что именно поэтому она в свои пятьдесят шесть лет сохранила девичью фигуру. Окна спальни выходили на восток, и сквозь полупрозрачные занавески пробивался утренний свет. Макс поставил поднос на сиденье одного из стульев и поприветствовал мать:

– Доброе утро. Ты поспала хотя бы немного?

Джорджетт, сидевшая на широкой металлической кровати, кивнула. За годы ее лицо постарело, но сохранило красоту, которой она всегда гордилась. А волосы, умело подкрашенные хорошим парикмахером, выглядели безукоризненно.

– Да, немного. А ты?

– Пару часов, наверное.

Джорджетт посмотрела на поднос:

– Ты принес мне кофе?

– Да. – Макс взял поднос со стула и подошел с ним к кровати. – И тосты. Тебе нужно хотя бы немного поесть.

Он поставил поднос матери на колени и снял вышитую белую салфетку, которой был накрыт завтрак – четыре кусочка тоста, намазанные тонким слоем масла. Затем взял маленький серебряный кофейник и налил горячий черный кофе в фарфоровую чашку. Это серебро и фарфор принадлежали семейству Десмондов на протяжении шести поколений.

– Можем мы поговорить, покаты будешь есть? – спросил Макс. – Нам нужно решить много вопросов.

Джорджетт поднесла чашку к губам и отпила изысканный кофе, который каждый месяц заказывала в Новом Орлеане.

– Я догадываюсь, что есть вопросы, которые не терпят отлагательства. Но мне так страшно думать о реальных вещах, связанных со смертью Луиса…

– Сегодня утром я еду в контору Трендалла, хочешь поехать со мной?

Джорджетт замотала головой и ответила совершенно твердо:

– Боже, нет! Я этого не вынесу. Дорогой, прошу тебя, сделай все сам.

Такого ответа Макс и ожидал. Он любил мать, получше, чем кто-либо, сознавал ее недостатки. Эмоционально она не была сильной женщиной, и когда нужно было заниматься скучными житейскими делами, она полагалась на других. Раньше на мужей – сначала на Филиппа, потом на Луиса, они принимали за нее решения и заботились о ней. Теперь эти обязанности должны были перейти к сыну.

– Учитывая, со сколькими людьми предстоит связаться, я думаю, лучше всего устроить официальное прощание завтра вечером, а похороны – в воскресенье днем, – сказал Макс.

– Да, конечно, дорогой, – ответила Джорджетт, разламывая половинку тоста на две части. – Как ты считаешь нужным. – Она откусила крошечный кусочек тоста и вдруг посмотрела Максу в глаза. – Ты будешь еще раз звонить ей?

Максу незачем было спрашивать, о ком идет речь.

– Думаю, ей сегодня позвонит тетя Кларис. Не вижу причин, по которым мне стоило бы снова с ней связываться.

– Как ты думаешь, она приедет на похороны?

– Не знаю.

– Она разбила ему сердце. Злобная, безжалостная девчонка.

– Мама, она уже не девчонка, ей тридцать четыре года.

Макс бы не стал оправдывать Джоли перед матерью или перед кем бы то ни было еще, но он считал, что понимает дочь Луиса. Она ненавидела Джорджетт примерно так же, как он сам когда-то ненавидел Луиса. Но в то время как он жил в доме Луиса и на собственном опыте узнал, что за человек его отчим, Джоли так и не дала мачехе шанса. Луис много раз уговаривал ее вернуться в Белль-Роуз, хотя бы приехать в гости, но она раз за разом упрямо отказывалась.

– Этот дом – ее, ты знаешь, – сказала Джорджетт. Руки матери слегка дрожали. – Я уверена, что Луис завещал Белль-Роуз ей. Она вышвырнет нас отсюда, как только узнает, что у нее есть такая возможность.

– Почему ты думаешь, что Луис оставил дом Джоли?

Макс пододвинул стул в стиле Людовика XV ближе к кровати и сел.

– Он еще много лет назад говорил, что Белль-Роуз принадлежит Джоли. Ведь это дом ее матери. Он – собственность семьи Десмонд, как и земля, на которой он выстроен.

– Луис мог и передумать.

Макс не знал подробностей завещания Луиса, тот с ним не делился, но он не верил и не мог поверить, что Луис оставит Белль-Роуз Джоли. В крайнем случае он бы разделил его поровну между двумя дочерьми.

– Не позволяй ей ничего у нас отнимать. – Джорджетт протянула руку к сыну. – Она меня ненавидит. Всех нас. Она была бы счастлива узнать, что мы остались без гроша.

Макс встал, потом сел на кровать и взял мать за руку.

– Луис не оставит тебя без гроша. Ты была любовью всей его жизни. Я уверен, он хорошо позаботился и о тебе, и о Меллори.

– И о тебе тоже, дорогой. Ты был ему как родной сын.

Макс подумал, что, пожалуй, мать права. Во многих отношениях он стал для Луиса сыном, которого у него никогда не было. Но между ними не существовало кровного родства. Джоли и Меллори – родные дети Луиса, а он – нет.

Макс не стал утруждать себя напоминанием, что даже если Луис оставил их без гроша, чего – Макс был уверен – он бы никогда не сделал, Макс теперь и сам стал богатым человеком и вполне способен обеспечить Джорджетт и Меллори тот уровень жизни, к которому они обе привыкли. Или Джорджетт забыла, что он унаследовал долю Филиппа Деверо в компаниях в Луизиане и Миссисипи и в результате умного ведения дел и нескольких удачных сделок обратил почти ничего не стоившие акции в целое состояние? Вряд ли. Джорджетт никогда не забивала свою красивую голову вопросами бизнеса. Кроме того, она ясно дала понять, что предпочитает не зацикливаться на прошлом, включая ее бывшего мужа, который покончил жизнь самоубийством и оставил ее вдовой. Бедный Филипп. Макс не знал точно, не запустил ли Филипп руку в казну фирмы, в которой он и Луис были совладельцами, чтобы покрыть непомерные траты жены. Но если так, то он был дураком. Ни одна женщина не стоит такого риска.

Макс поцеловал мать в щеку, сжал ее руки и отпустил.

– Перестань волноваться. Все, что нужно сделать для похорон, я сделаю. А если Джоли вернется в Саммервиль и попробует причинить нам неприятности, я и с этим справлюсь.

Джорджетт глубоко вздохнула.

– Сегодня ты должен поговорить с Гарлендом.

– Я ему позвоню, и мы назначим время официального оглашения завещания после похорон.

Глаза Джорджетт наполнились слезами.

– Ох, если бы кто-нибудь слышал, как мы сейчас все это обсуждаем, он бы подумал, что для нас имеют значение только деньги Луиса. Но это не так, ты ведь знаешь, что это не так. Я любила Луиса больше всех, но…

– Все будет в порядке, – заверил Макс. – Заканчивай завтракать. Перед тем как уйти, я пришлю к тебе Меллори.

– Да, дорогой, пришли, пожалуйста. Я очень не хочу оставаться одна, особенно сегодня.

Едва выйдя в коридор, Макс увидел тетю Кларис, выходящую из своей комнаты. Она выглядела безупречно опрятно, как всегда, – поседевшие белокурые волосы уложены волнами вокруг головы, карие глаза смотрят сквозь маленькие очки в золотой оправе, белые льняные брюки свободного покроя и тонкая белая блузка смотрятся на ее стройной как тростинка фигуре идеально.

– Макс, я очень рада, что застала тебя до того, как ты уехал.

Макс глубоко вздохнул. Он знал, что скажет Кларис, еще до того, как она открыла рот.

– Доброе утро, тетя Кларис.

– Как Джорджетт себя чувствует сегодня утром?

– Держится, – сказал Макс.

– Позже я пойду к ней и посижу с ней немного.

– Она будет рада.

– Макс…

– Да?

Кларис облизнула нижнюю губу и нервно закусила ее.

– Если Джоли откажется приехать на похороны, я хочу, чтобы ты их отложил до тех пор, пока нам удастся ее уговорить. Если потребуется, тебе надо будет самому поехать в Атланту и привезти ее домой.

– Что-о? – Макс замотал головой. – Надеюсь, вы не имеете в виду, что я должен волоком притащить ее, брыкающуюся и визжащую, в Белль-Роуз?

– Нет, конечно, нет. Но мы должны что-то предпринять. Если она не приедет на похороны Луиса, она потом всю жизнь будет об этом жалеть.

Макс бережно сжал плечи Кларис. Она подняла голову и улыбнулась ему.

8
{"b":"128789","o":1}