Угадать бы, что там, впереди! Знать бы, что мыслит враг и к чему готовится. Знать наверняка, не угадывая, не грезя! Если б только это спасло…

Не спасет. Вся надежда — на милость Фортуны! На улыбки девочки-Судьбы.

Распахнута дверь, и кошачья мордочка стюарда — юнги расплылась в улыбке.

— Кушать подано, господин!

В темной зале — огромный стол. Стулья с золочеными спинками. Мерцает хрусталь и жаром горит серебро. Разложены на блюдах яства, словно для того, что б писать натюрморт. В воздухе носится аромат пряностей и мяса, дразня обоняние.

Натянутая, как струна на другом конце стола — Фориэ. Сидит, не смея посмотреть ему в глаза, робеет, видно слишком поздно спохватившись, слишком поздно поняв дерзость его и собственных слов.

— Что ж вы милая, ешьте же! Кушайте!

Подцепив на вилку кусочек розовой мякоти рыбы, пресыщено отправить ее в рот, отмечая оттенки вкуса. И можно кривить губы, отмечая ошибки повара, а можно просто наслаждаться, вспоминая пятимесячной давности свое бытие. Каждый кусок смакуя, словно амброзию.

На столе и вино, но нет желания пить. Каждая капля его, словно желчь, разливаясь по губам, будит ярость. В вазах фрукты — яркие краски в палитре художника. И услужливо вьется около женщины юнга, окружая вниманием. Словно муха. Лопочет что-то, будто жужжит.

Нехотя, без аппетита, поддаваясь на уговоры, с скучающим выражением лица Фориэ взяла из груды персик.

— Что ж вы сразу так, за десерт?

Подмигнув, Да-Деган послал ей улыбку, получил в ответ разъяренный взгляд.

— Я порчу вам аппетит, — проговорил мужчина, пожал плечами. — Какие все же слабые нервы у Вас, дорогая. Я думал Вас, учили всему, там, в Разведке. Неужели так трудно солгать? Улыбнувшись, да хоть назло мне, чувствовать себя королевой, что принимает недостойного вассала?

— Спасибо, — холоден голос и холоден взгляд.

Опустить очи долу, рассматривая разложенный на тарелки натюрморт, вертя в пальцах нож и вилку. Прятать улыбку в уголках глаз, у самых кончиков губ. Говорить, роняя слова, словно б и не задумываясь о смысле оброненных слов.

— Знаете ли вы, что Вас ждет на Рэне? Так уж вышло, я в ответе за вас, раз уж согласился вас, глупую, переправить домой. Главное отличие Рэны от миров, в которых вам доводилось бывать ранее — там о Разведке знают многие и много! Хотите погореть?! Не думаю, что желаете. А еще я думаю о Доэле, и о вашем сыне. Если вы провалите миссию, пострадаете не только вы, пострадают они.

— Вы не думайте за меня. Это — моя забота! Да и какое вам дело?

И так хочется просто взять и накричать. И только дрожат пальцы от едва сдерживаемого волнения. И только он один знает, чего это стоит — вместо крика взять себя в руки, повторять тихо, мягко, почти беспечно, словно и не касается его происходящее, словно и не колотит тело от волнений и сомнений ознобом.

— Фориэ, вы помните Ордо? Скажите, каким вы его помните? Вы ведь симпатизируете ему, признайтесь хоть в этом!

— Какое дело вам до моих чувств?!

— Когда вы попадете на Рэну, вы поймете, что не можете больше симпатизировать. Поймете, что нет больше Рэны, той, которой она была…. Обвините его, и чувства ваши будут раз за разом выдавать вас. В вас тоже будет зреть бунт. Хотя б потому, что Рэна — ваша планета! Помните, как играли вместе дети? Как Донтар плел венки для Лии? Только этого нет, и никогда не повторится. Все разрушено. Это больно! И это свыше моих сил. Возможно и ваших…. Только скажите слово, и я прикажу повернуть назад! Я буду рад, если Стратеги помогут Рэне стать прежней, если вернется все на круги своя. Но вы не представляете, на что вы обрекаете себя! Так вышло — вам выпало дома быть засланным казачком, среди тех, кто вас знает. А это — сложно…. Пока не поздно, скажите и я поверну….

— Нет. Не скажу, — звенит голос решимостью. Давно все решила для себя. Впрочем, как и он сам. Пути к отступлению просто нет. Но как же боязно, как же не хочется отпускать ее в этот мир без защиты.

Смотреть в лицо, лаская взглядом правильные черты лица, копну черных, как смоль волос, точеные плечи, чувствуя как в сердце мешаются страх и нежность. Девочка! Милая отчаянная, отважная девочка!

И раньше, чем рассудок остановил, прежде чем сам понял смысл своих слов, они скатились с губ.

— А если Вас вдруг будут пытать?

— Думаете, Ордо на это способен?

Жестом отрицания — покачать головой. Не Ордо. Вспоминается злобный взгляд гада. Энкеле Крохида!

— На Рэне не только Ордо. Есть еще Энкеле Корхида, — не пойман тяжелый вздох, выпуская все тяжелые думы, гложущие душу сомнения. — И потом… кто же знает, на что способен Ордо? Я тоже помню его… иным. Я знаю, как он рисковал, не раз плевал на условности и согласования, помню, что однажды, он в одиночку стартовал на буксире, что б перехватить транспортник, внезапно потерявший управление над Ирдалом. Я тоже не думал, что он способен поднять бунт. Не думал… А вы? Думали, что Ордо способен пойти против Лиги?

— Не против Лиги, — слабая улыбка на губах и дрогнувший голос. Девочка, какая же, все же, доверчивая девочка!!! — против Локиты. Не находите, большая разница?

— Идеалистка!

Вздохнув, Да-Деган отвернулся, что б не видеть ее лица, зеленых, горящих глаз. Так хотелось — ударить в стену, круша все и вся. Так хотелось — позволить захлестнуть себя безумию. Но только сжимались пальцы в кулак. Только…. прочь из обеденной залы. Куда? Зачем? Идти, не замечая дороги. Вместо окружающего — былое. Вспоминать, отрешившись от мира вокруг. Каждый шаг — не вперед, а в прошлое.

Остановиться в кают-компании, у экрана — окна. Смотреть на звезды за окном, только гадая, как их видел Ордо. Что в этой пустоте, полной искрами света такого, что очаровало его, оторвало от тверди? Романтика? Но работа пилота лишена того ореола. Семь лет в Академии могли бы выбить дурь. Значит не это. Значит, просто судьба — жить в полете, в вышине, мотаясь по ниточкам звездных трасс.

Нет, только гадать! И горечью, и холодом — нет, не знал он собственного сына. Упустил в спячке, в долгом становлении самим собою. В возвращении своем. Что он знал — да не больше, чем те же чужие, вот за это прощения нет.

Ткнуться лбом в прохладу дисплея, прикрыть глаза, унимая стыд. Молчать. Кусать губы и молчать.

Ах, каким глупым был когда-то! Задиристым зверьком, уверенным, что звезды сами падут к ногам — только свистни. Прошло. Судьба кинула в пекло, выжигая поверхностность и глупость.

«Все, что не убивает нас — делает нас сильнее». Только хватит ли этой силы?

— Господин Да-Деган!

Высокий, широкоплечий, в идеально пригнанном белом мундире, с перчаточками на руках, капитан.

— Что-то случилось?

— Нас преследует неизвестное судно.

— Я предполагал. И вас предупреждал.

— Но их два. Как нам быть? Может, вы пройдете в рубку?

— Конечно, пройду.

Быстрым жестом пригладить волосы, изгоняя след слез из уголков глаз, улыбнуться, идя за капитаном, туда, где радужные соцветья узоров сменяются привычным светло-серым пластиком панелей.

Присев в кресло смотреть на дисплей, куда выведены данные. Два корабля. Один явно — крейсер Стратегов, второй — малый, размером с крупный валун, не зная, и не скажешь, что это такое. Военный катер Эрмэ.

И внезапно — еще один — встречным курсом, на перехват. Один из крейсеров Иллнуанари. Надо ж, в пространстве самой Раст-Танхам! И не прячутся, черти!

— Вот дьявол! — тихий голос пилота.

Сменяется мурлыкание маршевого двигателя на утробный вой, и звучит по кораблю властное «всем пассажирам занять противоперегрузочные капсулы». Готовность номер один. Готовность бежать — сломя голову. А спустя несколько секунд — маневр, резкая смена курса. Вдавило в кресло со страшной силой, закружило!

Знают контрабандисты кого бояться, от кого убегать. Оторваться б от страшной парочки. От крейсера Иллнуанари, от катера Эрмэ. А транспорт Стратегов далековато, упустил капитан тот момент, когда нужно было вмешаться.