Две такие же пушки стояли на другой батарее к востоку от деревни, а еще дальше в том же направлении рабочие трудились над возведением, по очевидным признакам, еще одной батареи. Ее потом вооружили двумя 280-мм пушками. Я запомнил расположение каждой батареи и все видимые детали их внутреннего устройства. За новой батареей уже копали котлован, похоже, для склада боеприпасов.

Тут, как и на Боркуме, укрепления размещались и маскировались в соответствии с условиями местности, потому были практически незаметны с моря и не могли серьезно пострадать в случае обстрела с кораблей.

Ночь я провел на острове, надеясь продолжить свои наблюдения на следующий день, но утро изменило мои планы. Я заметил в холле отеля «Курпасс» человека, проверявшего списки постояльцев. Кое-что в его внешнем виде заставило меня предположить, что это полицейский в штатском. Он беседовал со служащим отеля, с которым я уже перекинулся парой слов этим утром.

Я в этот момент не испытывал особого беспокойства и отправился на пляж. Идя туда, я оглянулся и увидел этого человека, следовавшего за мной на расстоянии нескольких метров. Возможно, он следил за мной, а возможно и нет, но я не хотел искушать судьбу. Вместо того, чтобы продолжать прогулку вдоль берега, я остановился, сел и закурил. Сыщик, в свою очередь, тоже немедленно сел, наблюдая за мной на расстоянии. Прошел час, я встал и медленно пошел в сторону колокольни, человек снова двинулся по моим следам. Больше у меня не было сомнений — за мной следили.

При таких обстоятельствах у меня был только один выход — покинуть остров, как можно быстрее, если уже не было слишком поздно. На самом деле, не существовало никаких доказательств того, что я занимался шпионажем, потому что я не заходил на территорию батарей, ничего не записывал, не фотографировал, но мои документы не выдержали бы тщательной проверки. Потому если бы против меня возникли бы какие-то подозрения из-за присутствия в районе расположения военных объектов, этого было бы достаточно для моего задержания. А за ним последовала бы тщательная проверка того, где я находился последние две недели, а если за мной и в это время следили — что было вполне вероятным, то у властей были бы достаточные, хотя и косвенные, доказательства некоторых моих действий.

Ситуация казалась критической, и я начал лихорадочно думать. Если попытаться покинуть остров прямо сейчас, пока полицейский меня подозревает, он, вполне возможно, арестует меня, в любом случае, меня отправят на континент для дальнейших допросов, которыми займутся полицейские более высокого ранга. С другой стороны, оставаться на Вангерооге не было никакого смысла. Третий путь — воспользоваться блефом, а если он не сработает, то хуже для меня не будет. Потому я снова пошел в деревню, вошел в кафе и заказал пива. Через несколько минут появилась моя «верная тень». Сыщик уселся через несколько столиков от меня и заказал то же самое. Пришло время испробовать мой блеф.

С пивом в руке я подошел к столику детектива, и вежливо спросив: — Вы позволите, сударь? — уселся напротив него.

Он что-то буркнул в знак согласия, глядя на меня удивленными глазами. Он, вроде бы, не отличался особым умом, но я не хотел ошибиться, недооценив противника.

— Я прошу прощения, — начал я, — но у меня возникло ощущение, что вы мною заинтересовались. Могу ли я узнать, почему?

Эта лобовая атака его смутила. Он моментально почувствовал себя скованно и сурово взглянул на меня, не говоря ни слова.

Потом он проворчал: — Покажите ваши документы, пожалуйста.

Это было как раз то, на что я надеялся, и чего боялся одновременно. Я молча вытащил их.

Он взглянул на них и задал пару вопросов, свидетельствовавших о том, что он не заметил в моих документах парочку важных деталей, которые наверняка насторожили бы человека с более острым умом. Я почувствовал большое облегчение, хотя проверка еще не закончилась.

— Они, похоже, в порядке, — заметил он, все еще держа документы у себя. — Но вот служащий отеля уверял меня, что вы иностранец.

— Ну, это неудивительно. Я прожил вне Германии много лет, а сейчас в отпуске, перед тем, как заново устроиться и начать дело в этой стране.

На этой стадии разговора я решил угостить его пивом, и мой собеседник соблаговолил согласиться — хороший знак. Он понемногу оттаивал, но все еще не был полностью удовлетворен. Я узнал, что он служит в полиции Гамбурга, и он откровенно признался, что направлен на остров Вангерооге для наблюдения за шпионами.

— И что, вы уже поймали хоть кого-то? — простодушно спросил я его.

— Мы глядим в оба, — ответил он уклончиво. — Нехорошо, когда приезжие слишком любопытствуют в укрепленном районе, вроде этого. Мы не хотим, чтобы сюда попали английские шпионы.

— Ну, ладно, — сказал я, — но вы не ответили на мой первый вопрос. Почему вы все-таки заинтересовались именно мной?

— У меня была для этого причина, потому что служащий отеля сказал мне, что вы иностранец, хотя и с немецким именем. Иностранцы здесь нежелательные гости, и если уж они решат сюда приехать, то пусть не жалуются, что мы следим, чтобы они не наделали тут чего дурного. Все это побережье наводнено английскими шпионами.

За полчаса мы чуть ли не стали друзьями. Правда, я все еще не был уверен, что его подозрения рассеялись. Но мне больше нечего было делать и, наконец, я попрощался с ним и сказал, что хочу еще прогуляться перед отходом парохода, идущего в Харле. Этот пароходик отплывал в половине седьмого вечера, но я хорошо знал что в половине пятого к Вангерооге причалит пароход компании «Норддойчер Ллойд», идущий из Нордернея в Бремен. Потому я решил про себя уплыть именно на нем при условии, конечно, что мне позволят это сделать.

Я зашел в отель, чтобы забрать свой рюкзак, и заметил при этом, что собираюсь уплыть на пароходе до Харле. Потом я пошел в сторону пляжа и, выйдя за пределы деревни, двинулся параллельно берегу.

Пройдя около полутора километров, я остановился и оглянулся. Вокруг было много людей, но моего друга полицейского среди них не было.

До пирса отсюда было чуть больше километра, а пароход на Бремен должен был прийти только через час. Потому я подождал на месте, пока до прибытия парохода оставалось не более пятнадцати минут. Моей «тени» не было видно. Тогда я быстро двинулся к причалу, и через пять минут туда подошел пароход. Я поднялся на него с толпой других пассажиров. Пароход не отплывал сразу, и те десять минут, пока он стоял у причала, показались мне невероятно долгими. Но детектива поблизости не было, никто не обращал на меня ни малейшего внимания, и, наконец, мы отчалили.

В Бремерхафене, где мы остановились, когда уже спустилась ночь, я снова испытал сладкое чувство. Когда подали трап, на пирсе стояли двое полицейских. Но, похоже, они были там без какой-то особой цели, во всяком случае, они совершено не собирались подниматься на борт. В Бремен мы прибыли в одиннадцать часов вечера, и я как раз успел сесть на последний поезд до Гамбурга. В этом большом городе с пестрым населением я чувствовал себя в большей безопасности.

Я не сомневался, что детектив на Вангерооге точно пришел на пирс, чтобы увидеть, как я сажусь на пароход до Харле. А когда я не появился, конечно, его внутренние подозрения снова пробудились. Но, все, что он бы теперь ни предпринял, было бесполезно, поэтому я совсем не беспокоился. Но все-таки он прервал мою программу, и мне пришлось из-за него уехать с побережья.

Я там побывал снова тремя месяцами позже, и на этот раз мне удалось сделать многое. Я посетил Вильгельмсхафен — главную базу немецкого флота, с арсеналом, который в четыре раза был больше кильского; Гельголанд, где мне удалось вблизи увидеть четыре башни со спаренными 305-мм пушками и батарею гаубиц на «Оберланде», осмотреть работы по строительству нового порта и военно-морских объектов; Куксхафен, с пунктом базирования флота в Гродене, прибрежными фортами в Нойверке, Кугельбаке и Гриммерхорне, батареи Нового форта и Дёзе — все было хорошо видно; Брунсбюттель на входе в Кильский канал с Северного моря, где посмотрел на все еще строящиеся гигантские шлюзы, новую батарею 150-мм пушек и соседний форт в Нойфельде; Геестемюнде, большой склад подводных мин в устье реки Везер, и, наконец, остров Зильт.