До сессии Эдика не допустили, он был исключен из института. До этого к нам домой приезжала Мария. Эдик даже не вышел из комнаты. Я была на кухне с мамой, которая тоже не хотела ее видеть. Ведь все мы считали Марию почти родной… С ней разговаривал папа. Мы слышали, как она плакала и советовала ему найти хорошего психиатра, чтобы за деньги поставить Эдику диагноз, подтверждающий у него наличие временного душевного расстройства. Папа указал ей на дверь. Больше мы ее не видели. А через три недели папа умер от инфаркта, слава Богу, не узнав, что Эдика исключили из университета. Мама пережила отца всего на полгода… Долго и трудно рассказывать. Нашей дружной, счастливой семьи не стало. – Евгения Георгиевна повернула голову и посмотрела на Светку. Мы – тоже. Пожалуй, из тюрьмы она вышла краше. – Ты Санина Светлана Эдуардовна, дочь и единственная наследница знаменитого писателя Санина Эдуарда Георгиевича. И так на него похожа! В настоящее время он переехал из Швеции в Швейцарию. Твой отец, Светочка, очень богатый человек. Но он тяжело болен. И я прошу тебя понять – он не знал о твоем рождении. Мария скрыла от него это событие, лишила счастья отцовства…
– Что-то мне нехорошо, – пробормотала Светлана. – Как-нибудь где-нибудь прилечь бы… Голова…
– Ясное дело, – всполошилась Наташка, – из тюремной камеры да сразу в богатые наследницы. Это кому угодно голову вскружит. Просто замечательно, что мой отец при жизни был рядовым шофером, пьяницей и гулякой. Все, как у людей, ничего сногсшибательного. Спасибо ему за это большое. Ну-ка, нуворишка, давай я тебе помогу добраться до отдельной шконки в отдельной удобной камере с большими светлыми окнами без решеток. Ничего, немного полежишь и оклемаешься.
Одним рывком Наталья заставила Светку подняться с дивана, и та, покорно на ней повиснув, поплелась в ближайшую комнату. Вернулась Наташка одна, но с чемоданом под мышкой.
– В первый раз вижу такую реакцию на внешний раздражитель! Представляете, свернулась калачиком и мигом заснула. Ваш? – строго поинтересовалась она, предъявив Георгиновне чемодан.
– Мой. Он не до конца уложен. Я пока не определилась с отъездом. Обстоятельства, знаете ли.
– Вот и хорошо. У вас еще есть время.
Наталья пристроила чемодан на освобожденное Светланой место. Я спохватилась, перестала таращиться на чемодан и решила пробежаться по холлу с намерением проверить, хорошо ли закрыта дверь в «комнату отдыха», но была перехвачена Наташкой.
– Пароль?
– А-а-а… Ну и ладушки.
Вернувшись на свою «стоянку», доверительно обратилась к Георгиновне:
– После вашего рассказа я поняла, что нам лучше поговорить без племянницы. Вы приехали сюда по просьбе брата?
Она милостиво кивнула головой.
– Чувствуя себя… плохо, он просил вас найти Марию, надеялся, что она жива, и передать ей, что прощает ее и по-прежнему любит, как любил всегда. А поэтому завещает ей все…
– Эдик все списал на время… Перед операцией сказал, что она не виновата, время такое было. Да при чем здесь оно?! Мария о себе думала! О своей карьере, о родителях-приспособленцах, о своем благополучии… Только не об Эдике. Ведь никто же не верил в ту муру, которой насильно пичкали народ. В том числе и она сама. Невозможно ежедневно биться в очередях за элементарные продукты и верить в то, что с каждым часом эти очереди простого люда приближаются к коммунизму. Я ее ненавидела. С годами эта ненависть только усиливалась. Она не стоила его любви! – прошипела Георгиновна. Глаза горели безумием, и от этого бросало в дрожь. Одетая в черное ведьма! Кошмарный призрак, материализовавшийся из фильма ужасов. – Мария сломала ему жизнь, брат так и не женился. Эта гадина лишила его возможности радоваться тому, что у него есть дочь… Его продолжение. Из-за Марии преждевременно умерли мои родители, а я… Мне кажется, у меня совсем не было ни детства, ни юности. Сразу шагнула во взрослую жизнь. Если бы не Эдик!.. Тогда я поклялась, что уничтожу Марию, а вместе с ней весь тот ужас, в который мне пришлось окунуться. Я даже сейчас ее ненавижу! Да что вы можете понять! Вы, сытые и всем довольные, выросшие на родной земле, в окружении таких же…
– Свету разбудите, – тихо перебила ее я, и она осеклась. – Вы обещали брату выполнить его просьбу, но решили внести в нее свои личные коррективы. Сначала я думала, что из корыстных целей – желая заполучить наследство. Ваша ненависть к женщине, по-своему наказавшей саму себя, выходит за грани разумного. Яд в бутылку с вином поместили заранее. С помощью шприца это сделать несложно. И явились по старому адресу, зная, что Белова не меняла ни его, ни фамилию. Проверить это несложно, воспользовавшись уточненными данными прежнего телефонного номера. Получалось, что замуж предательница тоже не вышла. Или вышла, но с мужем не ужилась. Только не думали, что квартира принадлежит уже другой Беловой. Светлана права – вы были неподдельно удивлены тем, что Мария ушла из жизни без вашей помощи. Наверное, испытали минутное облегчение – не успели взять грех на душу. Потом пришло осознание того, что у врагини осталась дочь. Молодая женщина, вот только очень похожая на любимого брата… Вы об одном не подумали, Евгения Георгиевна: перед каким тяжелым выбором стояла Мария. Она знала, что Эдику придется уехать из страны. Скорее всего, он сам не раз озвучивал это свое желание. Но сама Мария ехать с ним не могла и не хотела. Да, эта страна, несмотря ни на что, была для нее более родным домом, чем для вашего брата. В общем-то, как и для всех нас. Да, она подумала о своих родителях и… о ребенке, которого ждала от Эдика. Только представьте себе, что значило в то время родить его без отца? И ладно бы без отца. В сотни раз хуже, если от отца – предателя, изгнанного за пределы родины. Эдуард Георгиевич прав – время такое было. Думаю, Мария всю жизнь прожила, терзаясь мыслями, правильный ли сделала выбор. Но главное, она сохранила и вырастила дочь вашего брата. Возможно, надеясь, что жизнь сама когда-нибудь расставит все по местам. И каково вам было увидеть улучшенную копию брата?
– Я-а-а… растерялась. И в какой-то мере окончательно утратила остатки своей озлобленности, хотя еще пару часов назад была готова умереть вместе с Марией.
– Почему именно часов, а не минут?
В принципе можно было и не спрашивать – знала, что Георгиновна мне ответит. Просто хотелось, чтобы покаялась вслух, а не в душе. Легче станет.
– Да потому, что одно дело – вынашивать планы мести и сжиться с ними, а другое – воплотить их в жизнь. Если сказать коротко, – к дому Марии я подошла совсем с другими намерениями – посмотреть ей в глаза, передать слова брата и швырнуть в лицо его подарок. Пусть бы попробовала после этого жить спокойно. Надеялась, что унижение будет для нее хуже смерти. С этим вот и перешагнула порог квартиры Марии… Из комнаты доносились тихие женские голоса. Хотела уйти, но Светлана не разрешила. Приняв меня за очередную подругу матери, потянула к столу. Тут ее окликнули из комнаты. Надо было как-то выходить из положения. Я вынула из пакета коробку конфет. Подарок Эдика, предназначавшийся Марии, доставать не стала. Еще не знала, как вручить его Светочке. Бутылку с ликером, естественно, не вытаскивала, рассчитывая позднее унести с собой и уничтожить. Но ее буквально выхватила из моих рук соседка Светланы, Раиса. Со словами «не надо ничего прятать, мы все поставим на стол. Надо же, какая красивая бутылка! Если отпилить горлышко, получится чудесная вазочка». Можете представить мое состояние?…
Выручила пробегавшая на кухню Светочка, заявившая, что на столе и так всего хватает, даже более чем достаточно. Раиса предложила пока убрать ликер, я согласилась. Действуя явно напоказ мне, соседка отнесла пакет с бутылкой в другую комнату. Позднее, заглянув в нее под предлогом осмотра квартиры, я этой бутылки с вином не обнаружила, хотя тщательно осмотрела всю комнату. И очень испугалась. Потом немного успокоилась, поняв, что Светлана в этой квартире не живет. За ней должен был заехать муж. Остальное – на милость Бога. Поверьте, я не хотела такого развития событий.