— Начинаем!

На МТ-ЛБ открылись верхние люки и из них высунулись четыре бойца с реактивными огнеметами «Шмель». Через мгновение два термобарических заряда взорвались ослепительным огнем в доме охраны, один на втором этаже дома с архивами, еще один на первом. Заработали пулеметы и автоматы подгруппы огневого подавления. Нужно было в первые минуты боя максимально подавить возможное сопротивление боевиков, чтобы без риска для жизни проникнуть в здание. Иванов и несколько контрактников метнулись к дому. Здоровенный Иванов ударил ногой в металлическую калитку, надеясь, что она слетит с петель, но калитка устояла. Водитель грузовика, не получая никакой команды, чуть довернул и бампером, чуть не задев командира, снес калитку вместе с частью забора и тут же откатился назад. Группа рванулась к дому. Пока взрывы, пока стрельба — охрана архива, если еще жива, в замешательстве и нужно использовать этот момент. Короткой очередью Иванов снес дверной замок и разведчики забросили во внутрь несколько гранат. После этого в дверь вошел сержант, на котором было надето два бронежилета — им решено было прикрываться как щитом. Сержант начал поливать из пулемета во все углы дома. За сержантом в дом вошли три контрактника.

Жуков пустил очередь из автомата по окну дома охраны, и спрятался за подошедший МТ-ЛБ, чтобы видеть всю обстановку и руководить боем.

Задача захватить дом охраны не стояла — только подавить возможное сопротивление. Бойцы бросили за высокий забор гранаты. Дом охраны уже горел. Оттуда слышались крики, но главное, чтобы оттуда не слышалась стрельба.

Из штурмуемого дома выскочил боец и крикнул Жукову:

— Товарищ майор, нашли! Там много бумаг в коробках…

Жуков послал в дом еще троих бойцов и приказал водителю ГАЗика развернуться к сбитой калитке кормой. Грузовик на узкой дороге чуть довернул и втиснулся задом в снесенный им же пролом. Бойцы начали быстро таскать из подвала коробки и бросать их в кузов машины.

— Быстрее! — подгонял их Жуков.

С окон второго этажа уже вырывались огонь и дым. Начался сильный пожар. Вместе с коробками разведчики приволокли связанного окровавленного боевика. Его тоже бросили в кузов. Выскочил Иванов:

— Всё, поехали…

Жуков скомандовал:

— В машину!

Бойцы попрыгали в кузов. В этот момент из-за гаража появились три боевика и пустили несколько очередей по машине. Кто-то вскрикнул. Олег начал стрелять в ответ, и чеченцы спрятались за металлические ворота.

— Езжай! — крикнул Жуков замешкавшемуся водителю, но вдруг увидел на лобовом стекле грузовика несколько пулевых пробоин и перепуганное лицо водителя. Подскочил: — Что?

— Руку отстрелили. Не могу вести… — совершенно спокойно сказал контрактник и показал кровавое пятно на плече.

— Вали в машину! — Жуков ухватился за раненого и выволок его из кабины, особо не церемонясь. Крикнул тем, кто находился в кузове: — Помогите забраться!

Водителю помогли забраться в кузов. Майор запрыгнул на его место. С тягача уже заметили троих боевиков и непрерывно долбили из пулеметов по гаражу. Жуков включил скорость, и машина буквально прыгнула вперед. Жуков ухватился покрепче за руль одной рукой, а другой достал из-под разгрузки свой пистолет. Ему не хотелось быть сейчас безоружным — с автоматом не особенно из тесной кабины постреляешь, а автоматический пистолет хоть что-то…

В кабину заскочил Иванов:

— Уходим, — крикнул он, думая, что за рулем сидит контрактник.

— Толя, «духи» за воротами! — крикнул Жуков, уже почти сравнявшись с гаражом.

Иванов выставил автомат, но за воротами уже были только трупы — результат работы пулеметов тягача.

— Ты? — Иванов удивился. — А где водила мой?

— В машине, — бросил Жуков. — Ранен.

Иванов посмотрел на пулевые пробоины в стекле.

ГАЗ-66 выскочил с улицы на пашню и ходко пошел по ней, раскидывая во все стороны комья грязи. Нужно было еще забрать группу Лунина. Идущий следом тягач все еще огрызался огнем по домам, да и оттуда уже постреливали. Жуков улыбнулся:

— Оторвались…

— Не сглазь… — суеверно предостерег его Иванов.

С тягача начали стрелять из автоматического гранатомета и сразу серия взрывов накрыла огневую точку боевиков. Пулемет чеченцев захлебнулся.

В поле за лесополосой остановились и осмотрелись. Никого не потеряли. Никто не погиб. Было трое раненых, которых уже перевязали и обкололи. Жуков вышел по связи на Лунина и приказал выдвигаться к точке эвакуации. Бронегруппе, так и не принявшей участие в бою, приказал возвращаться на базу.

Через двадцать минут, дав большой круг, забрали Лунина.

— Где «чех»? — спросил Жуков.

— Какой «чех»? — спросил Лунин и пожал плечами: — Не было никакого «чеха»…

На базе в Червленой в вагоне уже сидел Лихой со своим заместителем подполковником Стыциной.

— Товарищ полковник, операция по захвату архива проведена успешно. Потери — три человека ранены, — доложил Жуков.

Лихой, сдерживая ярость, сказал:

— Я же приказал вам возвращаться! Сейчас нас за это уже никто не похвалит! Прокурорские уже интересовались «а на месте ли отряд Жукова»? Я им сказал, что на месте. А получается, что ты сейчас убивал мирных жителей. На зону, Олег, захотел? Срок мотать?

Жуков притих. Улыбка слезла с его лица. Действительно — во время перемирия все боевики считались мирными жителями, и соответственно бой можно было приравнять к умышленному убийству со всеми вытекающими отсюда последствиями… даже захваченные в бою автоматы и пулеметы боевиков не смогли бы спасти положение.

— Что это за тело у вас в машине? — спросил Лихой.

— Чеченец с места боя. Полевой командир Ширвани Нунаев.

— Он должен исчезнуть. Навсегда.

— Понял, — кивнул Олег.

Помолчали.

— Кто знает об операции? — осторожно спросил Жуков, украдкой посмотрев на Стыцину. Заместителю начальника разведки группировки Олег доверял не меньше, чем Лихому, но все же…

— Только мы. Но ты же знаешь чеченцев. Они и гильзы с места боя принесут, чтобы доказать причастность именно конкретного подразделения…

— Я понял. Я сейчас напишу рапорт, что по пути со склада РАВ моя машина, перевозившая боеприпасы, была уничтожена из засады. Мой ГАЗ-66 вон, весь расстрелян. И в нем были именно эти патроны.

— Пиши.

— И раненые получили ранения именно там. А не в Аргуне…

— Тоже верно. В общем, у тебя есть пока время. Архивы пока спрячь. Все, я поехал. Если что — я ничего не знаю.

— Я понял, — Жуков кивнул.

— Рапорт на утрату я тебе подпишу… — добавил Стыцина.

Олег с благодарностью кивнул.

Лихой и Стыцина сели в машину и уехали. Жуков приказал вывести архив подальше в поле и выложить на брезентовые армейские плащ-палатки. Лунина назначил старшим. После этого он проинструктировал раненых — бойцы были понятливые и были готовы любому прокурору навешать лапши на уши, лишь бы командиров не посадили.

Раненых вместе с начальником медицинской службы отряда капитаном Дмитрием Ждановым Жуков отправил в Моздокский госпиталь. После этого провел инструктаж всего личного состава и откровенно пообещал прибить любого, кто сдаст своих командиров…

В принципе допрос большого количества людей всегда почти достоверно показывает имевшее место событие, как бы хорошо оно не скрывалось. Но хотелось надеяться, что прокуратура до этого не дойдет. Остановятся на расстрелянном ГАЗе…

Весь день Олег провел как на иголках. К вечеру приехал Эдуард Лихой с подавленным выражением лица. Кроме подавленного выражения полковник привез с собой Стыцину, оперативного офицера ГРУ полковника Славского, двоих прокурорских, троих чеченцев — представителей новой власти и пятерых бойцов охраны из комендатуры.

После трехчасового допроса, который не дал для прокуратуры никаких зацепок, еще полчаса Жукова распекал Славский. Лихой и Стыцина отстаивались в стороне — было видно, что они и сами недавно получили подобный нагоняй.

Жуков понимал, что прокурорские уже каким-то образом знали, что он провел операцию по захвату архива, но упорно продолжал стоять на своем: никуда не ходил и точка! В довершение всего к нему подошел один из чеченцев и предложил вернуть архив.