— Я не считаю вас эгоисткой, — пробормотал Тревиц. — Вы вполне способны отдать жизнь из высших побуждений. Однако я признаю вашу заботу о Янове. — Потом он добавил: — Что-то не слышно флейты Фоллом. С ней что-нибудь не в порядке?

— Все в порядке, — сказала Блисс, — она спит. Сон естественный, я не имею к нему отношения. И я предлагаю, после того как вы рассчитаете Прыжок к звезде, которую считаете солнцем Земли, поспать нам всем. Я отчаянно хочу спать, предполагаю, что и вы, Тревиц.

— Да, если удастся заснуть… Вы оказались правы, Блисс.

— В чем?

— Насчет изолятов. Новая Земля вовсе не рай, как бы она ни была на него похожа. Это гостеприимство, все это льющее через край дружелюбие нужно было, чтобы усыпить нашу бдительность и легко заразить одного из нас. А потом все эти фестивали разыгрывались, чтобы удержать нас до прибытия рыболовной флотилии и активировать вирус. И если бы не Фоллом со своей музыкой, им бы это удалось. И в этом вы тоже правы.

— Насчет Фоллом?

— Я не хотел, чтобы мы ее брали с собой, я не радовался ее присутствию на корабле. Но благодаря тому, что вы ее взяли с собой, Блисс, она оказалась с нами и спасла нас, не сознавая того… И все-таки…

— И все-таки?

— Ее присутствие меня беспокоит. Не знаю, почему.

— Если вам от этого станет легче, могу вам сказать, что еще неизвестно, только ли Фоллом нас спасла. Хироко выдвинула музыку Фоллом как оправдание своему проступку, может быть, она сама в это верила, но я прочла в ее разуме кое-что еще. Нечто трудно уловимое, чего она, возможно, стыдилась и не допускала в сознание. Она ощущала теплоту к вам и не согласилась бы, чтобы вы умерли, независимо от Фоллом и ее музыки.

— Это правда? — сказал Тревиц, и на лице его впервые после того, как они улетели с Альфы, появилась слабая улыбка.

— Я так думаю. Вы, должно быть, умеете обращаться с женщинами. Вы убедили министра Лизалор разрешить нам забрать корабль и улететь с Компореллона. И вы повлияли на Хироко, чтобы она спасла нам жизнь. Заслуги налицо.

Тревиц улыбнулся шире.

— Ну, если вы так говорите… Тогда отправляемся к Земле. Он ушел в каюту пилота почти бодрой походкой, расправив плечи.

— Ты его все-таки успокоила, Блисс? — спросил Пелорат.

— Нет, Пел, я не прикасалась к его разуму.

— Но ты определенно успокоила его, так ловко льстя мужской гордости.

— Исключительно косвенно, — сказала Блисс, улыбаясь.

— Все равно, спасибо тебе, Блисс.

Звезда — предполагаемое солнце Земли — после Прыжка еще находилась в одной десятой парсека. Она светилась на экране ярче всех, но пока оставалась звездой.

Тревиц внимательно разглядывал ее — через фильтр, чтобы не повредить глазам.

— Это действительно почти двойник Альфы, — сказал он. — И все же Альфа есть на компьютерной карте, а этой звезды нет. У нас нет ее названия, нет справочных данных, нет сведений о ее планетной системе, если таковая имеется.

— Этого следовало ожидать, если это солнце Земли, — сказал Пелорат. — Это согласуется с тем, что вся информация о Земле тщательно уничтожена.

— Да. Но это может оказаться солнце еще одной планеты космитов, которую почему-либо не внесли в список на стене мельпоменийского здания. Мы не знаем, полным ли был список. Или, может быть, у этой звезды нет планет, поэтому ее не занесли в карту, которая нужна главным образом для военных и торговых целей… Янов, нет ли какой-нибудь легенды, в которой говорится, что солнце Земли находится всего в парсеке от своего близнеца?

Пелорат покачал головой.

— Я сожалею, Голан, но не припоминаю такой легенды. Впрочем, моя память не идеальна, я поищу.

— Неважно, Янов. А есть ли какое-нибудь название, которое приписывается солнцу Земли?

— Приписывается несколько различных названий. Я думаю, что свое название было в каждом из языков Земли.

— Я все время забываю, что Земля имела много языков.

— По-видимому, имела. Только этим можно объяснить некоторые легенды.

— Что же нам сейчас делать? — раздраженно сказал Тревиц. С этого расстояния мы ничего не можем узнать о планетной системе, и нам придется подойти ближе. Мне хотелось бы проявить осторожность, но излишняя осторожность только мешает, и я не вижу признаков потенциальной опасности. Можно предположить, что нечто, сумевшее стереть информацию во всей Галактике, способно уничтожить нас на этом расстоянии, если не хочет, чтобы мы его обнаружили. Ведь неразумно торчать здесь вечно только потому, что может что-то случиться, если мы подойдем ближе.

— Я так понимаю, что компьютер не обнаруживает ничего похожего на опасность, — сказала Блисс.

— Когда я сказал, что не вижу признаков потенциальной опасности, я имел в виду компьютер. Конечно, я ничего не вижу невооруженным глазом. Я на это и не рассчитывал.

— Значит, — сказала Блисс, — вы просто ищете поддержки в рискованном, по-вашему, решении. Хорошо. Я с вами. Раз уж мы забрались так далеко, не поворачивать же назад без видимой причины.

— Верно, — сказал Тревиц. — А вы что скажете, Янов?

— Я готов двигаться дальше, — ответил Пелорат. — Даже из любопытства. Вернуться, не узнав, действительно ли мы нашли Землю, просто невозможно.

— Значит, — резюмировал Тревиц, — все согласны.

— Нет, — сказал Пелорат, — есть еще Фоллом.

— Вы что, — удивился Тревиц, — предлагаете советоваться с ребенком? Если даже у нее есть мнение, какое оно может иметь значение? И потом, она может желать только возвращения на свою родную планету.

— В этом она не виновата, — сказала Блисс.

И при упоминании Фоллом Тревиц обратил внимание на то, что слышит ее флейту, наигрывающую бравурный ритмичный марш.

— Послушайте ее, — сказал он, — где она могла слышать маршевые ритмы?

— Может быть, Джемби ей играл марши?

Тревиц покачал головой.

— Сомневаюсь, — сказал он. — Танцевальные, пожалуй, колыбельные… Знаете, Фоллом меня беспокоит. Она учится слишком быстро.

— Не забывайте, что я ей помогаю, — сказала Блисс. — Она очень умна, и за то время, что она с нами, на нее воздействовали очень сильные стимулы. Ее разум затопили новые впечатления, она увидела космос, разные планеты, множество людей, и все впервые.

Марш Фоллом стал более буйным и совершенно варварским.

— Что ж, — сказал со вздохом Тревиц, — она с нами и творит переполненную оптимизмом и восторгом музыку. Я бы признал это голосом в пользу приближения к звезде. Приблизимся осторожно и проверим планетную систему этого солнца.

— Если она есть, — сказала Блисс.

— Есть планетная система, — Тревиц слабо улыбнулся. Назначайте сумму, держу пари.

— Вы проиграли, — рассеянно сказал Тревиц. — Сколько вы решили поставить?

— Нисколько. Я не заключала пари, — сказала Блисс.

Они находились примерно в десяти миллиардах километров от солнца. Оно пока еще выглядело как звезда, но уже имело яркость почти в одну четырехтысячную яркости обычного солнца, если смотреть на него с поверхности обитаемой планеты.

— Пока при увеличении видны две планеты, — сказал Тревиц. Судя по их размерам и спектрам отраженного света, это газовые гиганты.

Корабль находился довольно далеко от эклиптики, и Блисс с Пелоратом, глядя на обзорный экран через плечо Тревица, увидели два крошечных серпа, светящихся зеленоватым светом. Меньший серп был чуть полнее.

— Янов! — сказал Тревиц. — Правда ли, что в планетной системе земного солнца предполагаются четыре газовых гиганта?

— Да, если верить легендам, — ответил Пелорат.

— Ближайший к солнцу самый большой, а второй имеет кольца, так?

— Да, Голан. Очень большие кольца. Хотя, старина, нужно допускать возможность преувеличений при пересказах легенды. Так что если мы не найдем планеты с необыкновенно большой системой колец, это еще не доказательство, что перед нами не солнце Земли.