— Вы надеетесь! — с сомнением сказала Блисс.

— Вот именно, — сказал Тревиц. — Я надеюсь… Давайте теперь посмотрим на реальную Галактику.

Блисс и Пелорат напряженно слушали лекцию Тревица (возможно прочитанную, чтобы снять напряжение и оттянуть критический момент).

— Реальную Галактику наблюдать сложнее. В компьютерной карте можно удалять несущественные подробности, например туманность, закрывающую обзор. Можно менять угол зрения для удобства наблюдения и так далее. Однако с реальной Галактикой я не могу так обращаться, и, если мне нужен другой угол зрения, я должен сам перемещаться в пространстве, что, конечно, займет больше времени, чем настройка карты.

Пока он говорил, на экране возникло скопление, столь густо наполненное звездами, что оно казалось кучкой пыли неправильной формы.

— Это, — сказал Тревиц, — широкоугольный обзор участка Млечного Пути. Мне нужен передний план. Если я увеличу передний план, задний план побледнеет. Заданная точка достаточно близко к Компореллону, поэтому мне удастся получить увеличение, как на виденной нами карте. Сейчас я отдам соответствующие команды, если только смогу еще немного продержаться в здравом уме. Готово!

Звездное поле на экране стало быстро расширяться, звезды с огромной скоростью уносились за края экрана, так что Тревиц, Пелорат и Блисс автоматически нагнулись, как бы для противодействия силе инерции при резком рывке вперед.

На экране восстановилась прежняя картина, правда не такая темная, и среди полудюжины прежних звездочек в центре находилась еще одна звезда, сиявшая гораздо ярче остальных.

— Это она, — благоговейным шепотом сказал Пелорат.

— Возможно. Я заставлю компьютер снять и проанализировать ее спектр.

Последовала пауза, после чего Тревиц объявил:

— Спектральный класс G4, это значит, что она немного тусклее, чем солнце Терминуса, но заметно ярче, чем солнце Компореллона. На компьютерной галактической карте звезды класса G4 не должны быть пропущены. Поскольку эта звезда пропущена, вероятность того, что вокруг нее обращается Запретная планета, велика.

— Не может ли оказаться, — спросила Блисс, — что вокруг нее вообще не обращается обитаемая планета?

— Вероятно, может. Тогда поищем две другие Запретные планеты.

— А если, — настаивала Блисс, — они тоже окажутся ложной тревогой?

— Тогда попробуем что-нибудь еще.

— Например?

— Хотел бы я знать, — с досадой сказал Тревиц.

— Голан, — сказал Пелорат, — я не помешаю, если буду смотреть?

— Нисколько, Янов, — ответил Тревиц.

— А если я буду задавать вопросы?

— Пожалуйста.

— Что вы делаете? — спросил Пелорат.

Тревиц оторвал взгляд от обзорного экрана.

— Я должен измерить расстояния до всех звезд, которые кажутся близкими к Запретной планете, чтобы узнать, насколько они действительно близки. Нужно узнать их гравитационные поля, для чего мне нужны их массы и расстояния. Без этого нельзя рассчитывать на точный Прыжок.

— Как же вы это узнаете?

— Ну, для этих звезд есть данные в банках памяти, и их можно преобразовать в координаты системы Компореллона. Затем их можно, в свою очередь, откорректировать с учетом фактического положения "Далекой Звезды" по отношению к солнцу Компореллона. И тогда я получу все расстояния.

— А координаты звезды Запретной планеты у вас уже есть, кивнув, сказал Пелорат.

— Да, но этого недостаточно. Расстояния до остальных звезд нужны мне с точностью порядка процента. Массы этих звезд невелики, и ошибка не будет иметь большого значения. Но солнце, вокруг которого обращается Запретная планета, создает в своих окрестностях чрезвычайно сильное гравитационное поле, и расстояние до него мне надо знать с точностью, в тысячу раз большей, чем до остальных звезд. Имеющихся координат недостаточно.

— И как вы его узнаете?

— Измерю видимые промежутки между этим солнцем и тремя близлежащими тусклыми звездами. Предположим, что эти звезды тусклые оттого, что в действительности очень далеки. Потом мы оставим на экране одну из них и прыгнем на десятую парсека под прямым углом по отношению к направлению от нас на солнце Запретной планеты. Это вполне безопасно. Звезда, которая сейчас в центре экрана, после Прыжка останется в центре, и две другие тусклые звездочки не изменят своего положения, однако солнце Запретной планеты сместится — из-за параллакса. По величине этого сдвига мы и определим расстояние до нее. Для большей надежности я выберу еще три далекие звезды и все повторю.

— Сколько же на это уйдет времени? — спросил Пелорат.

— Немного. Основная тяжесть работы ложится на компьютер, я только указываю ему, что делать. Вот на что действительно уйдет время, так это на проверку результатов. Мне нужно удостовериться, что они правдоподобны и что в мои команды не вкралась ошибка. Если бы я был лихачом и абсолютно верил в себя и компьютер, я мог бы все это проделать за пару минут.

— Это поистине удивительно, — сказал Пелорат, — подумать только, как много делает для нас компьютер! Я все время об этом думаю. Что бы вы делали без него?

— Что бы я делал без гравитического корабля? Что бы я делал без астронавигационной подготовки? Что бы я делал, если бы за мной не стояли двадцать тысяч лет гиперпространственной технологии? Признаем факт, что я — это я, здесь и сейчас. Представим, что мы в будущем, через двадцать тысяч лет. Какие технологические чудеса мы возблагодарим тогда? Или, может быть, через двадцать тысяч лет человечества уже не будет?

— Вероятно, будет, — ответил Пелорат. — Даже если мы не станем частью Галаксии, у нас для руководства останется психоистория.

Тревиц оторвал руки от компьютера и повернулся в кресле.

— Пусть вычисляет сам, — пробормотал он, — и пусть все проверяет по нескольку раз. Спешки нет.

Он испытующе посмотрел на Пелората и сказал:

— Психоистория! Вспомните, Янов, дважды эта тема всплывала на Компореллоне и дважды ее характеризовали как суеверие. Сначала это сказал я, а потом то же самое сказал Дениадор. Не является ли психоистория суеверием Сообщества? Разве это не убеждение без свидетельств и доказательств? Как вы думаете, Янов? Это скорее ваша область, чем моя.

— Почему же без свидетельств, Голан? — сказал Пелорат. Изображение Селдона появлялось в Хранилище много раз и обсуждало происходившее. Он ведь не мог знать, что произойдет, если бы не предсказал это при помощи психоистории.

— Звучит впечатляюще, — сказал Тревиц. — Правда, во времена Мула он ошибся, но все равно. И все-таки, тут есть неприятный оттенок магии. Такие трюки способен выполнить любой фокусник.

— Фокусник не может предсказывать события на века вперед.

— Фокусник вообще не делает на самом деле того, во что он заставляет вас поверить.

— Я не могу, Голан, представить себе трюк, который позволил бы мне предсказать, что случится через пять веков.

— Вы также не можете представить себе трюк, который позволил бы фокуснику прочитать записку, спрятанную внутри псевдогиперкуба, спрятанного на непилотируемом орбитальном спутнике. Тем не менее, я видел, как фокусник это сделал. Вам не приходило в голову, что Капсула Времени вместе с изображением Селдона подготавливается правительством?

Видно было, что это предположение вызвало отвращение Пелората.

— Они на это не пошли бы, — сказал он.

Тревиц презрительно хмыкнул.

— И если бы они попытались, — добавил Пелорат, — их поймали бы.

— Не уверен. Однако суть в том, что мы совершенно не знаем, как работает психоистория.

— Я не знаю, как работает ваш компьютер, но он работает.

— Зато другие знают, как он работает. А если бы никто не знал, как он работает? Тогда, если бы он сломался, мы ничего не смогли бы сделать. И если психоистория неожиданно перестанет работать…