— Значит, мы можем положиться на заключение компьютера.

— Теперь я настрою обзорный экран, и компьютер примется за работу. У него есть наборы координат пятидесяти планет, и он будет по очереди их находить.

Говоря все это, Тревиц настраивал экран. Компьютер работал в четырехмерном пространстве-времени, но при выводе информации для человека редко использовал больше двух измерений. Теперь экран как будто распахнулся на такую же глубину, каковы были его ширина и высота. Чтобы лучше видеть, Тревиц почти полностью приглушил освещение каюты.

— Начинает, — пробормотал Тревиц.

И почти тут же на экране появилась звезда, за ней еще одна и еще одна. С каждой новой звездой обзор на экране менялся, чтобы захватить ее в поле зрения. Пространство как будто отодвигалось от наблюдателя, и обзор становился шире. Это сочеталось со сдвигами вверх и вниз, вправо и влево.

Наконец в трехмерном пространстве появились пятьдесят светящихся точек.

— Я бы предпочел красоту правильной сферы, — заметил Тревиц, — а это похоже на остов снежного кома, причем слепленного в спешке из слишком твердого и рассыпчатого снега.

— И центр нельзя найти?

— Можно. Эти трудности преодолимы. Неравномерность неизбежна, поскольку звезды расположены неравномерно, в том числе звезды с пригодными для обитания планетами. Компьютер сделает поправку на движение звезд за последние двадцать тысяч лет — она не очень велика — а потом приблизит звезды "наилучшей сферой". Другими словами, найдет сферическую поверхность, от которой расстояние до этих точек минимально. Затем найдет центр сферы, и где-нибудь около этого центра должна оказаться Земля. По крайней мера, я надеюсь… Все это не займет много времени.

Так и вышло. Даже Тревиц, привыкший к компьютерным чудесам, поразился, как быстро справился компьютер.

Тревиц запрограммировал компьютер так, чтобы тот, определив координаты наилучшего центра, издал негромкий вибрирующий звук. Необходимости в этом не было, просто Тревицу хотелось торжественно отметить окончание поиска.

Через считанные минуты раздался звук, подобный негромкому благозвучному гонгу. Звук нарастал, пока не начала ощущаться вибрация, а потом постепенно затих.

Почти тотчас же в дверях появилась Блисс. Глаза у нее были круглые.

— Что это? — воскликнула она. — Сигнал тревоги?

— Вовсе нет, — сказал Тревиц.

— Дорогая, мы, возможно, нашли Землю, — торопливо добавил Пелорат. — Этим звуком компьютер возвестил об окончании работы.

Блисс вошла в каюту.

— Могли бы предупредить меня, — сказала она.

— Извините, Блисс, — сказал Тревиц, — я не ожидал, что он окажется таким громким.

Вслед за Блисс в каюту вошла Фоллом и спросила:

— Что это был за звук, Блисс?

— Ей, я вижу, тоже интересно? — заметил Тревиц. Он устало откинулся на спинку кресла. Теперь нужен был следующий шаг: проверить находку на реальной Галактике. Навестись на центр планет космитов и убедиться, что там действительно есть звезда класса G. Снова Тревицу не хотелось предпринимать очередной шаг. Он боялся разочарования.

— Да, — ответила Блисс. — Почему бы нет? Она такой же человек, как мы.

— Ее родитель думал иначе, — рассеянно сказал Тревиц. Этот ребенок меня беспокоит. Она дурное предзнаменование.

— В чем же это проявилось? — требовательно спросила Блисс.

Тревиц развел руками.

— Просто предчувствие, — ответил он.

Блисс бросила на Тревица негодующий взгляд, затем обратилась к Фоллом.

— Мы пытаемся найти Землю, Фоллом.

— Что такое Земля?

— Тоже планета, только особенная. С этой планеты пришли наши предки. Тебе встречалось в книгах слово "предки", Фоллом?

— Это значит?… — последнее слово было не на галактическом.

— Это древнее слово, — сказал Пелорат, — оно означает "предки", Блисс. К нему ближе наше слово "прародители".

— Очень хорошо, — сказала Блисс с неожиданной светлой улыбкой. — Земля — это планета, откуда пришли наши прародители, Фоллом. Твои, мои, Пела и Тревица.

— Твои, Блисс… и мои тоже, — голос Фоллом звучал озадаченно. — И твои, и мои?

— Прародители у всех людей были одни и те же, — сказала Блисс.

— На мой взгляд, — сказал Тревиц, — этот ребенок очень хорошо знает, что он от нас отличается.

Блисс тихо сказала Тревицу:

— Не говорите так при ней. Нужно дать ей понять, что она ничем не отличается. По крайней мере, ни в чем существенном.

— Я бы сказал, что быть гермафродитом существенно.

— Я говорю о разуме.

— Трансдукторные доли мозга тоже существенны.

— Ну, Тревиц, не вредничайте. Независимо от мелочей она разумное существо и человек. — Блисс повернулась к Фоллом и сказала громче:

— Подумай об этом спокойно, Фоллом, и ты увидишь, что это значит для тебя. И твои, и мои прародители были одни и те же. И у всех людей на всех планетах — многих, многих планетах — были одни и те же прародители. И эти прародители первоначально жили на планете под названием Земля. Это ведь означает, что мы родственники, верно?… Иди в нашу каюту и подумай об этом.

Бросив задумчивый взгляд на Тревица, Фоллом повернулась и выбежала, а Блисс слегка подтолкнула ее ласковым шлепком.

— Пожалуйста, Тревиц, — сказала Блисс, повернувшись к нему, — обещайте мне, что вы воздержитесь в присутствии Фоллом от замечаний, которые наводили бы ее на мысль, что она от нас отличается.

— Обещаю, — ответил Тревиц. — Я не хочу мешать вам обучать и воспитывать ее, но вы-то знаете, что на самом деле она отличается от нас.

— В некоторых отношениях. Как отличаюсь от вас я. Или Пел.

— Не притворяйтесь наивной, Блисс. Фоллом отличается намного больше.

— Немного больше. Сходство важнее. Когда-нибудь она и ее народ станут частью Галаксии. Я уверена, очень полезной частью.

— Ладно. Не будем спорить. — С явной неохотой Тревиц повернулся к компьютеру. — И боюсь, я все-таки должен проверить местонахождение Земли в реальном космосе.

— Боитесь?

— Н-ну, — Тревиц пожал плечами и сказал, как он надеялся, беззаботно: — Вдруг, около этого места не окажется подходящих звезд?

— Нет, так нет, — сказала Блисс.

— Не знаю, обязательно ли проверять это немедленно. Еще несколько дней нельзя совершать Прыжок.

— И вы хотите провести эти дни, мучаясь неизвестностью? Лучше выясните сейчас. Ожидание ничего не изменит.

Тревиц сжал губы.

— Вы правы, — сказал он. — Что ж, прекрасно, начинаем.

Он повернулся к компьютеру и положил ладони на контуры рук на столе. Обзорный экран погас.

— Я пойду, — сказала Блисс. — Если я останусь здесь, вы будете нервничать, — и, махнув рукой, она вышла.

— Сначала, — пробормотал Тревиц, — проверим галактическую карту компьютера. Даже если солнце Земли находится в расчетном месте, на карте его не должно быть. Но потом мы…

Голос Тревица прервался от удивления, когда обзорный экран вспыхнул, сплошь заполнившись звездами. Большинство звезд были тусклыми, но кое-где по экрану рассеялись ярко сверкающие звезды. Очень близко к центру сияла самая яркая звезда.

— Мы нашли ее, — торжественно сказал Пелорат, — мы нашли ее, старина. Смотрите, какая она яркая.

— Любая звезда, взятая за начало координат, покажется яркой, — сказал Тревиц, явно стараясь подавить преждевременное торжество, которое могло оказаться необоснованным. — В конце концов, этот обзор представлен с расстояния одного парсека от точки, выбранной за начало координат. Но все-таки звезда в центре не красный карлик, и не красный гигант, и не горячая бело-голубая. Подождите, компьютер проверяет свой банк данных, сейчас будет справка.

Установилась тишина. Через минуту Тревиц сказал:

— Спектральный класс G2, — затем, после паузы, — диаметр 1,4 миллиона километров… масса 1,02 массы солнца Терминуса… температура поверхности 6000 градусов по абсолютной шкале… вращение медленное, немного меньше тридцати суток… никакой необычной активности или отклонений.