– Я – гетеросексуал, и этого вполне достаточно, чтобы держать себя в форме до конца жизни.

«Десять баллов!» – подумала я.

– Я просто стараюсь быть опрятным, – продолжал Андрей, – а по поводу марок одежды – это скорее вклад моих девушек, чем мои предпочтения.

«А вот про девушек не стоило!» – полоснуло своими острыми когтями по душе чувство, похожее на ревность. Я вскинула голову, чтобы отогнать собственнические мысли.

– Хотя знаю, что некоторые мои коллеги, красоты ради например, могут и ноги побрить.

– Бекхэм? – по-идиотски выпалила я.

– Анюта, ты меня удивляешь!

– Я и сама себя удивляю, – смутилась я.

– Я просто для примера сказал, так что не жди, что я буду называть имена, – по-мужски доходчиво объяснил Андрей.

Сен-Тропе – чудесный городок! Извилистые улочки с белоснежными виллами и ярко-голубыми копытцами бассейнов, гирлянды цветов на оградах, стенах и других вертикальных поверхностях, уютные кафе на извилистых улочках и потрясающей красоты набережная.

Все это Аня видела впервые и впервые рядом с ней был мужчина, с которым хотелось, чтобы все у нее было в первый раз.

Благотворительный аукцион был назначен на завтрашний день, а потому сегодня мы могли делать все, что нам заблагорассудится. И мы делали: бродили по пляжу, жевали ароматную выпечку в кафе, заходили в уютные лавчонки с сувенирами, которые (о боже!) изобиловали товарами китайского производства, на основании чего, как художник, я сделала вывод о том, что ремесла в Европе скоро вымрут и нужно срочно спасать не вислоухих, мохноногих ежиков, а моих коллег, которые когда-то умели делать маленькие красивые вещицы, а главное – имели возможность их продавать.

Вы удивлены, что я ни слова не говорю о сексе?

Это потому, что когда секс хороший, то нет нужды постоянно говорить о нем. Конечно, мы занимались любовью, и это было здорово. Это не было похоже на бешеную карибскую страсть с Энрике, но напоминало постепенное погружение в воды какого-то теплого океана, в которые чем глубже погружаешься, тем сильнее захватывает дух. Что ждет тебя там, на дне?

Так, после очередного погружения, я лежала на загорелой груди Андрея и смотрела на лениво вращающиеся лопасти вентилятора на потолке нашего номера.

Странно, но если в номере присутствует и кондиционер и вентилятор, то я, не задумываясь, выберу для охлаждения воздуха второй, так же как в машине считаю лучшим вариантом – опустить стекло. Не люблю кондиционеры. Для меня это все равно что дышать через соломинку для коктейля, вместо того чтобы вдохнуть полной грудью.

– Ты спишь? – тихо спросил Царев.

– Нет.

– Хорошо. – Он поцеловал меня в затылок.

Через пару минут я услышала, как он стал похрапывать. Как мило!

Аня тихонько встала, погасила бра на стенах, затем медленно, как кошка, вползла обратно на кровать и прильнула ухом к его груди. Было слышно, как Андрей дышит и бьется его сильное сердце.

Уютно. Тепло. Радостно. Аня прикрыла глаза, вслушиваясь, как с улицы доносятся трели сверчков и еле слышный звук работающего в саду оросителя. Глаза девушки сомкнулись. В мире воцарилась гармония.

– Я был взрослым не по годам ребенком и уже в шесть лет твердо решил, что стану футболистом. – Андрей сделал паузу и внимательно посмотрел на меня. – Банально?

– Да, – цинично кивнула я. – Типичный и слишком приторный ответ, тем более для западных журналистов. Не обижайся.

– Я и не обижаюсь, – обиженно заметил Андрей.

За тонированными стеклами такси мелькало яркое дневное солнце, которое бежало по улице вслед за нами, прячась и выныривая из-за домов.

– Прости, – я погладила его по руке. – Я все-таки твой пиарщик, а не фанатка, а потому подхожу к твоим словам с долей цинизма.

– Очень жаль, – он улыбнулся. – Доля фанатизма тебе бы тоже не помешала.

– Я фанатично настроенный пиар-агент, – нашла я компромисс. – Я, конечно, ничего не понимаю в скоростном дриблинге и все такое, но точно знаю, что в основании любой мечты, особенно детской, лежит красивая история. Просто постарайся вспомнить. Вспомни, что происходило, когда тебе было шесть…

Андрей задумался.

– Ты знаешь, была одна история…

Я взяла его под руку и приготовилась слушать.

– Помню, мне было лет пять. Я был дома и смотрел из окна на то, как взрослые ребята, лет по восемь-девять, гоняют во дворе мяч. Сидел я, сидел и решил выйти и попроситься к ним. Пацаны с презрением посмотрели на меня, но они хорошо знали моего старшего брата и побоялись, наверное, что я ему пожалуюсь. Короче, меня взяли в игру. Но мяч не давали, а я чувствовал, что могу играть, – глаза Андрея стали влажными. – В общем, побегал я за мячом, побегал и… – Андрей сделал паузу.

– И что? – спросила я.

– Я ушел! – Андрей радостно посмотрел на меня. – Вот тогда-то я и решил, что обязательно научусь хорошо играть и эти самые ребята будут сами звать меня в игру.

– И звали потом? – спросила я.

– Да, – глаза Андрея мягко залучились. – Спасибо тебе.

– За что? – удивилась я.

– За то, что помогла вспомнить эту историю. Я на самом деле забыл о том случае, а ведь именно этот случай и направил меня на тот путь, которым я иду сейчас.

– Не за что! – я поцеловала его. – Теперь ты знаешь, что отвечать на вопрос «Почему Андрей Царев стал футболистом?».

Мы подъехали к белоснежному гольф-клубу, в стенах которого проходил благотворительный аукцион, возле которого уже собралась довольно внушительная толпа журналистов. Я попыталась плестись сзади за Андреем, чтобы особенно не отсвечивать, но он крепко взял меня за руку и повел рядом с собой.

– Господин Царев, – выскочил навстречу один корреспондент-француз. – Почему вы прибыли на аукцион на такси, а не как большинство гостей – на лимузинах?

– Я не хотел каким-то образом выделиться, – ответил Андрей. – Просто мне нравится местное такси, и я решил прокатиться на нем. Вот и все!

– У вас во всем такой демократический подход? – спросил журналист.

– Это не вопрос подхода, это стремление получать удовольствие от жизни. Во всем! – Андрей улыбнулся.

– Merci! – журналист растворился в толпе.

Из русских на этом аукционе помимо нас с Андреем были еще пять человек, двое из которых оказались крупными бизнесменами, две актрисы театра и кино и один известный певец, который в последнее время перекочевал с оперной сцены на эстраду и, видимо, решил пока на этом успокоиться.

С каждым из них Андрей был на «ты», а после того, как он представил им меня и мы выпили по бокальчику шампанского Crystal, я тоже стала на «ты» с людьми, за которыми еще вчера наблюдала только по телевизору.

Перед началом аукциона многим звездам предлагалось выступить с небольшой речью.

Мы сидели, уютно устроившись в бархатных креслах, когда с удивлением услышали имя Андрея. Присутствующие зааплодировали. Царев удивленно посмотрел на меня.

– А что делать? Иди, – тихо сказала я. – Скажи пару слов от сердца.

– От сердца? – переспросил Андрей, вставая с места.

Я закивала.

Король футбола прошел на небольшую сцену и наклонился к микрофону.

– Добрый день, дамы и господа! – бодро начал он на чистейшем английском. – Я одобрительно кивнула и приготовилась слушать, но Андрей замолчал.

Сердце у меня замерло. Я стрельнула глазами по залу. Гости ждали продолжения речи.

– Господа, – опять начал он. – Когда мне предложили приехать сюда и поучаствовать в благотворительном аукционе в пользу ежиков, то я задумался: неужели на нашей планете мало проблем у людей? Разве не важнее судьба голодающих детей в Африке? И знаете, я решил, что нельзя делить обитателей нашей прекрасной планеты на людей и нелюдей, на важные проблемы и второстепенные. Мы – люди и животные – соседи. Мы делим этот мир, как общий дом, и всем нам должно быть комфортно в нем, иначе не будет гармонии в нашей большой семье… Господь сделал нас, людей, сильнее, умнее, он наделил способностью сострадать не только друг другу, но и братьям нашим меньшим. Все мы идем своим путем. И эти несчастные вислоухие, мохноногие ежики – тоже… И в наших силах сделать так, чтобы их путь не прекратился. Мы можем помочь им. Для этого мы с вами сегодня здесь. Для этого я сегодня здесь… – Андрей замолчал.