* * * Если луна, чуть жива, Блекнет в раме оконной — Утро плетёт кружева — Тени балконов; Небо приходит ко мне, Мысли – его стрекозы, Значит, цвести войне Алой и Белой розы. Значит, конец фонарям, Что им грустить, качаясь! — Льётся на мир заря Золотом крепкого чая. Вечерница О, предзакатная пленница! — Волосы в синих ветрах — В синей хрустальной вечернице Кто-то сложил вечера. Манием звёздного веера Ветер приносит в полон Запах морской парфюмерии В каменный город-флакон. Пеной из мраморных раковин Ночь, нарождаясь, бежит, — Маками, маками, маками, — Розами небо дрожит. В синей хрустальной вечернице Яблоки бронзовых лун… О, предзакатная пленница! — Ночь на паркетном полу. 11 апреля 1954, Ленинград * * * Небо живот-барабан Вспучило, медно гудя, В красные проруби ран Лунная пала бадья. Цепью бегут фонари, С цепи сорвавшийся, рыж, Падает сгусток зари В синь ущемления грыж. Небу дают наркоз, Грыжу спешат рассечь, Мокрым глазам (от слёз) Звёздно к утру истечь. (Вариант) Небо живот-барабан Вспучило, медно гудя, В красные проруби ран Лунная пала бадья… Так начинается утро: Темой шизофрении, сомнамбулы, сна, Мыслью рыбы, немой, как Немо; Голос птице даёт весна. Ночь разорвалась, как облачный кокон, Бросив горящую куколку – день Пёстрой торпедой вдоль пепельных окон, В лестничный хаос ступенек и стен. Там, где чугунное кружево кружев Давят питоны дубовых перил, Бесится, ярче оранжевой лужи, Солнце, рыже́е, чем стадо горилл. Пьяный шумер в подворотне Аккада Был бы, наверное, меньше нелеп: В утренний час золотой клоунады Мартовский город оглох и ослеп. Ночь дочитала засаленный сонник, Вырванный ветром, сбывается сон: Стал канониром последний каноник И канонадой – органный канон. 11 марта 1955 Диалог (sonetto)
– Наше небо – ночная фиалка, Синевой осенившая дом, — Вьётся полночь серебряной галкой У моста над чугунным ребром. Наши тучи теплы, как перины, Эта скука – удел городам… Листопад золотой балериной Дни и ночи летит по садам. Наши люди забыли о чести, Полюбили дешёвый уют, И, мечтая о призрачной мести, Наши дети угрюмо растут. – Вы сегодня совсем как бараны — Дураки, подлецы, наркоманы. * * * В облаках летящим птицам Прям и светел путь. Опусти свои ресницы — Время отдохнуть. Над землёй, уставшей за день, Тих простор небес. Если нет душе отрады, Я приду к тебе. Буду тихо, осторожно Над тобой склонясь, Охранять от снов тревожных До прихода дня. Опусти скорей ресницы — Время отдохнуть. Лишь одним небесным птицам Прям и светел путь. Nocturno i У Луны фарфоровые плечи Под цветущим огненным зонтом, И звезда, покинувшая вече, К ним приникла посиневшим ртом. Как блуждают матовые руки По шелкам туманных кимоно! — У Луны неведомою мукой Тело золотистое полно… – О, Луна! – Луна неосторожна. В тихой страсти мертвенно-бела, Вся дрожит серебряною дрожью, Всё поют её колокола. * * * Я люблю по следу ночи С боем башенных часов Пролететь со сворой гончих Золотисто-рыжих псов. – Слышишь? – В лунном бездорожье Рвут копыта лошадей Отупевшие от дрожи Барабаны площадей, Пёстрый смерч ночной погони, Ужас загнанных зверей, Меловые миллионы Легионов фонарей. Пляшут тени-недотроги В море света, море слёз, Мёртвой хваткой у берлоги В глотку ночи – красный пёс. И кинжалы, как стрекозы — Крылья высохшей руки, — Над могилой ночи – розы, Как собачьи языки! 11 июня 1954 Гостиный двор Пусть Египет разграбят гиксосы И в ущелье умрёт Леонид — Голубые лотки с абрикосами Ароматом наполнили дни. Пусть смешные этрусские вазы Чернокнижнику радуют взор: – Унитазы! – Прошу: унитазы! — Голубой, как невеста, фарфор! Электрический котик! Мутоны! — Легче трели ночных соловьёв, Шелковисты, как руки Мадонны, И прохладны, как бедра её! Покупайте! Из розовой пены, Как богиня, понятен и прост. Абрикос, золотой, как Микены, Розоватый, как зад, абрикос! 26 июня 1954 |
