Морин вновь намочила полотенце и вытерла горячий лоб Сьюзен, молясь о том, чтобы поднялся хотя бы легкий ветерок и стало прохладнее.

Сьюзен, застонав, вцепилась в тряпичные вожжи, подвешенные Морин к потолку. Глаза ее были плотно зажмурены, губы сжаты, побагровевшее лицо покрыто крупными каплями пота. Очередная схватка продолжалась не меньше минуты: разбухшее тело силилось исторгнуть жизнь, которую вынашивало девять месяцев.

«Я сейчас потеряю сознание, – думала Мэгги, не сводя глаз с ужасного зрелища. – Сколько еще она может терпеть»?

Ей казалось, что прошла вечность с тех пор, как начались роды. Морин, словно прочитав ее мысли, шепнула:

– Почему бы тебе не выйти, подышать свежим воздухом? Я позову, если понадобишься.

Мэгги, кивнув, поспешно выбралась из фургона. Мокрое от пота платье липло к телу, воздуха не хватало. Как она хотела очутиться вместе с остальными у подножья холма, окунуться в прохладный ручей, быть где угодно, только не здесь, только не видеть, как страдает Сьюзен. Час за часом несчастная пыталась привести в этот мир дитя, извиваясь от боли, когда очередная судорога скручивала усталое тело. Если ребенок не родится в ближайшее время…

Мэгги поглядела в сторону откоса и почему-то не удивилась, заметив коня и всадника, залитых лунным светом, стоявших у самого гребня. Она знала, что Такер не оставит их здесь ночью одних.

Мэгги направилась к нему, инстинктивно надеясь на помощь и утешение.

– Еще нет? – спросил он, не дожидаясь, пока девушка подойдет ближе.

– Нет.

– Вам что-нибудь нужно?

– Только, чтобы малыш скорее родился. Такер спешился. Мэгги смотрела ему в лицо, страстно желая, чтобы мрак не был таким густым: тогда она могла бы видеть его, видеть ободряющий свет в глазах.

– Боюсь, она…

Мэгги поперхнулась словами, прежде чем они сорвались с языка. Руки Такера обняли ее, сильно, но нежно, и он прижал Мэгги к груди. Ощущая подбородком кудрявую макушку, Такер осторожно погладил непокорные завитки. Он ничего не сказал. В этом не было нужды.

Мэгги закрыла глаза и позволила себе хотя бы на секунду опереться на кого-то, дать выход напряжению и тревоге, которые уходили, оставляя ее слабой и обмякшей. У нее даже не было сил поднять руки к плечам Такера.

Медленно-медленно она начала сознавать, что ухо прижато к тому месту, где слышится быстрый, неровный стук сердца, что тепло этого большого тела жжет сквозь рубашку, и неожиданно ей ужасно захотелось почувствовать под ладонями упругость мышц и гладкость кожи. Но девушка замерла, словно заколдованная, не смея шевельнуться, чтобы не спугнуть хрупкого очарования.

Его губы легко коснулись волос Мэгги, посылая мурашки по спине. В висках тяжелыми толчками пульсировала кровь.

– Такер…

Но тишину расколол крик Морин:

– Мэгги, быстрее сюда!

Мэгги мгновенно вернулась к ужасной действительности. Отпрянув от Такера, она подобрала юбки, метнулась к фургону и вскарабкалась наверх под аккомпанемент стонов Сьюзен.

– Ребенок пошел, Мэгги. Дай мне чистые одеяла.

Морин кивком показала на стопку белья в углу:

– Хорошо, Сьюзен, дорогая. Теперь тужься сильнее. Кричи, если хочешь. Здесь тебя никто не услышит.

После этого все произошло очень быстро. Мэгги увидела черный хохолок, потом крошечную головку, под которую Морин быстро подставила ладонь. Сьюзен, пронзительно вскрикнув, нашла в себе силы натужиться еще один, последний раз, и младенец неожиданно оказался в руках Морин. Та, высоко подняв девочку, шлепнула ее по сморщенной попке. Раздался тонкий жалобный плач, показавшийся женщинам радостным смехом.

Мэгги, почти ничего не знавшая о тайнах зачатия и родов, была потрясена и очарована. У нее не было времени смущаться увиденным, наоборот, все происходящее казалось естественным, прекрасным, и ей выпало счастье быть частью этого чуда. Девушка встала на колени у изголовья Сьюзен:

– Это девочка.

Роженица, пытаясь приподняться с постели, слабо прошептала:

– С ней все в порядке?

– Она просто красавица, дорогая, – заверила Морин. – И здоровенькая. Поглядика.

Пуповина была перерезана и завязана. Морин отдала малышку Мэгги, велев обтереть и запеленать, пока она сама ухаживала за матерью: умыла Сьюзен, сменила белье и наложила мазь на разорванную плоть. Мэгги, даже занимаясь малышкой, все время посматривала на Морин, не переставая восхищаться нежной заботливостью женщины.

Наконец выкупанную девочку завернули в мягкое одеяло и положили на руки матери. Сьюзен с улыбкой коснулась щеки малышки.

Жизнь продолжалась.

Забыв об ожидавших впереди тяготах и трудностях пути, три женщины с умилением и радостью смотрели на новорожденную, чувствуя, как согреваются сердца и крепнет дух.

Прозрачные ручьи впадали в глубокий пруд в самом центре зеленеющего луга. Аромат диких роз наполнял лесистую лощину, называемую Эш-Холлоу. Исполинские деревья, устремившие к небу гордые кроны, приняли под густую тень измученных переселенцев. Дети бегали и скакали, словно лесные эльфы. Все, за исключением оставшихся без фургона Джибсонов, казались веселыми и счастливыми.

Забыв о необходимости казаться взрослой, Мэгги беззаботно резвилась с Рейчел и Фионой, плескаясь в ручьях, играя в салки на лугу и в прятки среди деревьев и фургонов.

После удачной охоты Такер вернулся довольно рано. Сегодня нужно еще смазать колеса и починить немного разорвавшуюся парусиновую обшивку их дома на колесах. Но сейчас ему хотелось лишь смотреть на игравшую Мэгги.

Она была такой красивой! Даже босоногая, с юбками, подоткнутыми выше, чем полагалось бы скромной молодой девушке, она выглядела самим совершенством. Щеки ее раскраснелись, в каштановых волосах светились золотистые прядки. Корсаж платья туго облегал упругую грудь и обтягивал тонкую талию.

Такер почувствовал знакомый прилив желания и, вынудив себя выбросить из головы эти мысли, широко улыбнулся при виде Мэгги, мчавшейся по лугу и пытавшейся убежать от целой толпы хохочущих мальчишек и девчонок. Как бы он хотел снять сапоги и присоединиться к ним! Господи, прошла целая вечность с тех пор, как он был таким молодым и беззаботным. Он почти завидовал ей.

Такер вспомнил, какой Мэгги была прошлой ночью в его объятиях – маленькой, беспомощной и несчастной. Тогда она нуждалась в нем. Жаль, что он не смог уговорить ее рассказать о родителях, о дяде и о том, что привело ее в Индепенденс и заставило последовать за караваном на несчастной кляче, гордо именовавшейся лошадью. Легко понять, почему Мэгги хотела сбежать от Сета Харриса, но ведь можно было обратиться к друзьям и родственникам в Филадельфии. Зачем понадобилось отправляться в Орегон? Несомненно, есть люди, к которым Мэгги могла бы пойти. Как много нужно узнать Такеру, чтобы попытаться помочь Мэгги, как только они доберутся до Айдахо! Там ей придется все рассказать, но Такер надеялся, что ему не понадобится ждать так долго.

Рука Морин легла на его плечо.