– Моя миссис и я ждали каравана в Орегон и отправились бы сами, весной, да только я слышал, инджуны начали беспокоиться, и подумал, что лучше путешествовать в компании.

Почему-то Уолт Уизерспун избегал взгляда Такера, и, может, поэтому Такер сразу почувствовал неприязнь к нему. Но это, конечно, не причина, чтобы отказывать человеку в защите.

Глядя на Дэвида, Такер едва заметно пожал плечами и кивнул. Дэвид, откашлявшись, решил:

– Можете присоединиться к нам, мистер Уизерспун. Но придется по очереди ухаживать за скотом, охранять стадо и помогать попавшим в беду. Ваша жена должна будет править, когда вы на охоте или заняты чем-нибудь. Сможет она делать это?

– Она сделает все, что я прикажу ей, – сухо заверил Уолт.

– Прекрасно. Можете занять место в хвосте каравана. Через полчаса выезжаем.

Уолт натянул шляпу на редеющие черные волосы:

– Я буду готов.

Дэвид и Такер стояли молча, глядя вслед коротышке.

– Не очень-то мне по душе этот мистер Уизерспун, – тихо заметил Дэвид. – Хотя не могу понять почему.

Такер молча согласился, но вспомнил, что пришел по другому делу.

– Джессап тут? – спросил он.

– Нет, уже уехал. Я послал его проверить колодцы. Отсюда и до Суитуотер-Ривер полно плохой воды. Во многих ручьях она горькая, в некоторых даже ядовитая. Я должен знать, где нам останавливаться на ночлег, иначе лишимся всего скота.

И, окинув Такера проницательным взглядом, добавил:

– У тебя к нему что-то важное?

– Нет, ничего особенного.

– Твоя мать сказала, что вы старые друзья. Должно быть, удивительно встретиться вот так, в этой глуши.

– Удивительно, – повторил Такер, глядя на запад.

За конем Гарри стелился хвост пыли, и всадника почти не было видно. Значит, разговор откладывается. Но они определенно должны поговорить.

Как только караван тронулся в путь, Дуг Джибсон отъехал в сторону и молча смотрел, как мимо проходят один за другим остальные фургоны. Для него мечта о будущем в Орегоне умерла. Только Мэгги помахала рукой на прощание, и хотя никогда не разговаривала с Дугом, сейчас почему-то слезы подступили к глазам.

Морин, сидевшая рядом на козлах, печально покачала головой:

– Роуз делает ошибку. Отбирая у человека мечту, убиваешь какую-то часть его души.

Мэгги, немного подумав, согласно кивнула.

Караван шел наверх к Роки-Маунтинз. Земля была сухой, почти без растительности, бесплодной и голой с редкими островками полыни и чертополоха. Впереди, на горизонте, возвышались величественные вершины, склоны которых покрывала зеленая трава. Они казались обманчиво-близкими, но добраться туда было нелегко. Дорога постепенно поднималась в гору, испытывая терпение людей, изматывая животных. Постоянно раздавались крики, щелканье кнутов, и вещи, казавшиеся такими необходимыми в Индепенденсе, становились с каждой милей все менее ценными. Вскоре обочина была усеяна предметами обихода и мебелью. Первой туда полетела наковальня Фалкерсонов, за ней последовали пианино Маккаллоу и железная плита с противнями, предмет гордости Дороти Эдамс.

Сердце Мэгги сжималось от горечи, и к тому времени, как они разбили лагерь, настроение у нее было хуже некуда.

Такер отыскал Гарри почти рядом с кругом, образованным фургонами. Тот растирал усталую лошадь. Такер видел, что бывший друг чувствует его присутствие, но ничем этого не показывает, и поэтому, вынув сигару, закурил, поставив ногу на подножку ближайшего фургона.

Гарри выпрямился, шлепнул по крупу гнедую кобылу и повернулся к Такеру. Тот молча протянул сигару. Гарри, ни слова не говоря, взял ее и зажег спичку. Оба спокойно курили. Первым заговорил Гарри.

– Пришел предупредить, чтобы я держался подальше от Мэгги?

– Что-то в этом роде.

– А как насчет Чармиан?

– Вышла за кузена, Денниса Пинкхема. Гарри задумчиво кивнул, не сводя глаз с безоблачного неба.

– Пинкхемы всегда верили в браки между родственниками.

– Тут ты прав.

– Чармиан все равно тебе не подходила. Такер не ответил, хотя неожиданно сообразил, что Гарри, вероятно, не так уж далек от истины.

– Ничего не знаю насчет Мэгги Харрис, но она будет тебе хорошей женой. Что-то в ней такое… возможно, глаза. Или это ее упрямство…

Такер удивленно уставился на Гарри. Он ожидал возражений, споров, только не подобных заявлений. Кроме того, он был немного уязвлен тем, что Гарри успел распознать упрямство и решительность Мэгги.

Гарри повернулся к нему. Глаза мужчин встретились.

– Я намереваюсь стать ее другом, – твердо заявил он, не спрашивая разрешения, просто констатируя факт. – И твоим тоже, если позволишь.

Такер почувствовал, как в душе что-то встрепенулось.

– Никто из нас не виновен в том, что сражался за свои идеалы. Так. Вина ляжет на нас, если позволим войне продолжаться после сдачи генерала Ли.

Гарри протянул руку, и Такер, впервые почувствовав, что не все потеряно на этой войне, пожал жесткую ладонь.

Уолт Уизерспун с гневным видом встал перед Дэвидом:

– Не может же моя семья вечно ехать в самом хвосте! Дети уже задыхаются от пыли и вот-вот заболеют!

– Мистер Уизерспун, когда придет ваша очередь, передвинетесь в голову. Вы с нами всего один день. А сейчас в путь. Вы нас задерживаете.

– Вижу, людям в этом караване и слова сказать нельзя, – проворчал Уолт и отвернулся.

Дэвид почувствовал нарастающее раздражение. Уизерспун не знает, как ему повезло, что он не вышвырнул его из каравана на этом же месте и немедленно. Пытается указывать Дэвиду что делать! Вряд ли их отношения станут от этого лучше!

Дэвид вскочил в седло и повернул коня на запад. То и дело касаясь полей шляпы в знак приветствия, он медленно проезжал по краю лагеря и, наконец, по обыкновению, остановился около фургона Бренигенов.

– Доброе утро, Морин.

Ее ослепительная улыбка, словно восходящее солнце, осветила все вокруг.

– Доброе утро, Дэвид.

– Даст Бог, будут и другие, не только это.

– Надеюсь, вы правы.

Черт побери, он бы все на свете отдал за то, чтобы спрыгнуть на землю и поцеловать ее. Ни одной женщине не следует выглядеть такой красавицей, если при этом нет мужчины, который мог бы поцеловать ее, чтобы день начался как надо.

– Ну что ж, пожалуй, пойду присмотрю, чтобы все шло как следует.

Морин снова улыбнулась, и Дэвид отъехал, чувствуя себя так, словно только сейчас получил от нее драгоценный подарок.

Мэгги отошла от фургона на несколько шагов. Сегодня Такер настоял на том, что будет править сам, поскольку Мэгги давно нуждалась в отдыхе… если только можно было назвать прогулку в пятнадцать миль отдыхом.

Она снова провела бессонную ночь, беспокойно ворочаясь в постели, не переставая думать о Такере и вспоминая его слова: «Ты можешь верить мне»!

Остановившись на пригорке, Мэгги взглянула вниз, на цепочку фургонов. Она старалась припомнить каждый момент, начиная с того дня, когда встретила Такера. Причинил ли ей Такер когда-нибудь зло или обидел чем-нибудь?

Мэгги вспомнила ужас той ночи, когда разразилась гроза, и он так нежно обнимал и утешал ее, вспомнила поцелуи и танцы под звездами…

Но вспомнила и то, как высокомерно он объявил, что она не смеет купаться в ручье, если его не будет поблизости. А она ведь не выносит, когда ей приказывают. Но в тот раз он был прав. Не будь его поблизости, кто знает, что пришло бы в голову этим дикарям?

Мэгги вздрогнула при одной этой мысли и, повернувшись, снова зашагала вперед.