— О’кей, — сказал Трембицкий. — Гуд бай.

— Пока еще рано, — сказал Ганновей и подошел к Коскинену. — Пит, ты понимаешь, что все это означает? Скоро она перестанет быть собой. А в конце концов она даже не будет человеком.

— Значит, тебе уже приходилось делать это, — Вивьен надменно подняла голову.

Ганновей прикусил губу.

— Начнем с воздействия на нервы, — сказал он. — Это не причинит вреда, если особенно не затягивать процедуру. Как только ты захочешь прекратить это, скажи нам. Но если будешь упорствовать… — Он показал рукой на Риколетти, который готовил аппаратуру.

Хилл поставил кресло в открытом проеме двери спальни. Риколетти подключил возбудитель нервов. Они подвели Вивьен к креслу, усадили ее и привязали.

— Ол райт, теперь отойдите, — приказал Ганновей.

С Вивьен остался один Риколетти. Остальные вошли в комнату, где под защитой экрана находился Коскинен. Трембицкий сидел возле стены позади него.

— Ну, Пит? — спросил Ганновей.

— Нет, — ответила за него Вивьен, — пошли их к черту, Пит.

Риколетти начал подключать электроды к рукам и ногам Вивьены. Его похотливые руки были заняты не только электродами, особенно когда он касался ног девушки.

— Пит! — крикнул Трембицкий. — Расширяй поле!

Руки Коскинена действовали помимо его сознания. Они повернули ручку до максимума. Вся запасенная в аккумуляторе энергия рванулась наружу, и силовое поле как будто взорвалось изнутри. И только тогда он понял, что сделал.

Он увидел Ганновея, раздавленного на стене, как насекомое. А остальные члены совета… нет, один был зажат в углу. Стены трещали, на потолке пошли трещины. Расширяющееся поле выдавило оконное стекло, и оно вылетело на улицу, за ним стол.

Вивьен и Риколетти просто выдавило в спальню. Коскинен выключил поле и бросился к ним. Риколетти, как безумный шарил по тунике и, наконец, поднял руку с пистолетом. Коскинен схватил нож, замеченный им в груде обломков. Выстрел… В дюйме от ноги Коскинена взорвалось облачко пыли. Одним прыжком Коскинен достал Риколетти и ударил ножом. Лезвие легко вошло в горло. Риколетти опустился на пол, обливаясь кровью, а Коскинен перескочил через него в спальню.

— Ви! Ты не ранена?

— Нет, — выдохнула она. — Разрежь ремни. Нам нужно выбираться отсюда, сейчас весь дом будет на ногах.

Разрезав ремни, он бросил нож на пол. Вивьен встала. Чувствовалось, что она лучше владеет собой, чем он.

— Идем.

Коскинен не мог заставить себя посмотреть туда, где сидел Трембицкий. Но он поднял руку в прощальном жесте.

Где-то в коридоре вскрикнула девушка. Вивьен на ходу подняла пистолет и сунула его в сумку. Открыв дверь, они оказались в коридоре. Вивьен повела Коскинена в направлении противоположном тому, где раздался крик. Из бокового прохода показался служитель.

— Что случилось? — спросил он.

— Кажется, что-то взорвалось, — ответила Вивьен. — Мы идем за помощью.

Ее рука была готова нырнуть в сумку за пистолетом. Однако служитель, не обратив на них внимания, бросился к месту взрыва. Выйдя из холла, они направились вниз по лестнице, наталкиваясь на суетящихся возбужденных людей. На беглецов никто не обратил внимание. Двумя этажами ниже Вивьен снова свернула в коридор. Завернув еще за один угол и не видя никого вокруг, они остановились отдышаться.

— Мы свободны, свободны, — как во сне, повторял Коскинен. — Мы сбежали.

Она оперлась о стену, закрыв лицо руками.

— Ян не сбежал, — сказала она сквозь слезы.

Коскинен обнял ее за талию. Так они простояли, поддерживая друг друга несколько минут.

Наконец она подняла голову и сказала почти спокойно:

— Нам лучше уйти отсюда, пока они не спохватились и не связали нас с тем, что произошло. И из города тоже нужно уехать. Дай мне подумать… Наша квартира находилась на южной стороне. Давай уйдем через северный проход. Сними генератор со спины и неси его в руке, Пит. Это менее заметно.

Они шли нормальным шагом. Вивьен достала гребенку и попыталась придать себе более или менее приличный вид.

— Какой человек погиб, — сказала она со вздохом.

Ему было странно, что он ничего не ощущал по отношению к тем, кого убил. Ему, конечно, было жаль Трембицкого, но тот сам освободил Пита от чувства вины. А что касается остальных — так не было в нем ни жалости, ни облегчения. Их гибель была чем-то таким, что его не касалось, что уже исчезло из его памяти, вытесненное более сильными эмоциями и необходимостью бегства.

Было утро, когда они очутились на пустынной улице. В западной части неба еще вдруг вспыхивали редкие звезды, но в восточной уже набирал силу рвущийся из-за горизонта свет — скоро взойдет солнце. Воздух был неправдоподобно свежим и холодным. Где-то вдали промелькнуло наземное такси.

— Полагаю, мы идем в убежище Зиггера? — спросил Коскинен.

— А куда еще нам идти?

— А оттуда мы можем попытаться связаться с Абрамсом?

— Можем попытаться, но черт меня побери, если его телефоны не прослушиваются. А знаешь, есть одна верная мысль в рассуждениях эгалитарианцев. Мне разъяснил ее Трембицкий. Передать генератор Протекторату и надеяться на улучшение условий жизни — это все равно что дать наркоману аспирин и думать, что он излечится.

— Кому же еще можно передать генератор?

— Не знаю… не знаю… Такси!

Водитель распахнул дверь, и они уселись.

— Сиракузы, — сказала Вивьен, — а точный адрес получите когда будем на месте.

Это была только первая их остановка. Они пересаживались с машины на машину, постоянно меняя направление. Солнце уже взошло.

Очередной водитель нажал кнопку, и панель, отделяющая кабину от пассажирского салона, стала закрываться.

— Нет, — сказала Вивьен, — пусть будет открыта.

Водитель удивился, но повиновался.

— Я… я люблю смотреть вперед, — капризно заявила она.

Вивьен наклонилась вперед к водителю, чтобы назвать место назначения, и Коскинен внезапно подумал, какая красивая у нее талия. И вдруг… Он обхватил руками талию Вивьен и отстегнул кошелек со взрывным устройством.

— Какого черта! — воскликнула она и попыталась отобрать его, но Пит крепко держал девушку, и только сунув детонатор в карман, он отпустил ее. Вивьен отпрянула от него, наполовину рассерженная, наполовину испуганная:

— Что с тобой, Пит?

— Прости, Ви. Не думай ничего такого, но ситуация изменилась. Теперь я сам хочу принимать решения.

— Ты мог бы попросить его у меня.

— Да, но ведь ты могла отказать, несмотря на то что раньше уже отказывалась использовать его. Я благодарен тебе, Ви, но я был слишком пассивен. Пора мне стать хозяином самому себе.

Она глубоко вздохнула. Мышцы ее постепенно расслабились, и на лице медленно проявилась теплая улыбка.

— Ты быстро становишься мужчиной.

Он вспыхнул. Затем с беспокойством отметил, что водитель смотрит на них через зеркальце. Почему Ви не позволила опустить панель?

Экран вызова объяснил Коскинену, почему. На нем вспыхнула надпись: «Внимание всем машинам! Внимание всем машинам! Сообщение Бюро СБ! Два преступника, два иностранных агента разыскиваются для немедленного ареста. Они могут передвигаться в…»

Пистолет Вивьен уже был направлен в голову водителя.

— Не двигайся, парень, — приказала она, — и держи руки подальше от передатчика.

— «… Очень опасны», — закончил хриплый голос. И на экране Коскинен увидел себя — свое лицо, сфотографированное, вероятно, когда он звонил в СБ. А вот и фотография Вивьен, интересно, откуда она у них? И затем: «… Если вы увидите этих людей, то ваш долг…»

— То-то же мне сразу показались ваши лица знакомыми, — пробормотал водитель. — Что вы сделаете со мной? Чего вы хотите?

— Мы не сделаем тебе ничего плохого, если ты поможешь нам, — сказала Вивьен.

— Пожалуйста… у меня жена, дети…

Коскинен выглянул из окна. Они уже вылетели из центра города и теперь внизу были видны крыши маленьких домов.