И далее, как бы суммируя все эти странности, Костомаров формулирует следующую, наиболее достоверную — с его точки зрения — версию событий:
«Могло быть, что в числе воров, напавших на Сусанина, были литовские люди, но уж никак тут не был какой-нибудь отряд, посланный с политической целью схватить или убить Михаила. Это могла быть мелкая стая воришек, в которую затесались отсталые от своих отрядов литовские люди. А такая стая в то время и не могла быть опасна для Михаила Федоровича, сидевшего в укрепленном монастыре и окруженного детьми боярскими. Сусанин на вопросы таких воров смело мог сказать, где находится царь, и воры остались бы в положении лисицы, поглядывающей на виноград.
Но предположим, что Сусанин, по слепой преданности к своему боярину, не хотел ни в каком случае сказать о нем ворам: кто видел, как его пытали и за что пытали?
Если при этом были другие, то воры и тех бы начали тоже пытать, и либо их, также как Сусанина, замучили бы до смерти, либо добились бы от них, где находится царь. А если воры поймали его одного, тогда одному Богу оставалось известным, за что его замучили. Одним словом, здесь какая-то несообразность, что-то неясное, что-то неправдоподобное.
Страдание Сусанина есть происшествие само по себе очень обыкновенное в то время. Тогда козаки таскались по деревням и жгли и мучили крестьян. Вероятно, разбойники, напавшие на Сусанина, были такого же рода воришки, и событие, громко прославленное впоследствии, было одним из многих в тот год.
Через несколько времени зять Сусанина воспользовался им и выпросил себе обельную грамоту Путь, избранный им, видим. Он обратился к мягкому сердцу старушки (Марфы Ив.), и она попросила сына. Сын, разумеется, не отказал заступничеству матери. В тот век все, кто только мог, выискивал случай увернуться от тягла!»
Отметим весьма важный момент: Костомаров не сомневается, что после бегства из Московского Кремля Михаил вместе с матерью сразу направился в Кострому и укрылся за стенами Ипатьевского монастыря. То есть в то время, когда на Михаила, якобы, «охотились» поляки, в Домнине его не было! И место пребывания только что избранного царя ни для кого не было тайной, а если это интересовало какую-нибудь «международную» шайку бандитов (они же — козаки), то получить нужную информацию они могли, не прибегая к насилию, у первого же — ну, у второго — встречного. Только вряд ли даже самые отчаянные предводители такой шайки решились бы ради убийства Михаила с ходу штурмовать и, тем более, осаждать хорошо укрепленный монастырь с сильным гарнизоном.
И еще: зачем бандитам нужно было убивать юного, еще не вступившего на престол царя? Он что, сидя в Костроме, мешал им грабить селян? А в то, что, намереваясь убить Михаила, они хотели послужить польскому королю, тоже трудно поверить — вряд ли подобному разношерстному сброду было свойственно чувство патриотизма.
Защищая версию подвига Сусанина ради спасения царя, Костомарову пытается возражать другой, не менее именитый ученый-историк — Соловьев.[54] Но и он утверждает:
«21 февраля 1613 года был последний собор:…все указывали на одного человека, шестнадцатилетнего Михаила Федоровича Романова, сына митрополита Филарета Никитича.
Михаил Федорович жил в это время в Костроме, в Ипатьевском монастыре, с матерью, монахинею Марфой Ивановной…13 марта соборные послы приехали в Кострому, а на другой день, 14-го числа, пошли в Ипатьевский монастырь с крестным ходом и со всеми костромичами. Услыхавши от послов просьбу ехать в Москву и царствовать, Михаил отказался… Послы долго упрашивали Михаила и мать его… тогда Марфа Ивановна благословила сына».
А далее Соловьев пишет:
«Большие разбойничьи шайки, составленные из поляков и русских, скитались по разным местам; им была очень нерадостна весть, что избран царь всею землею, что земля поэтому скоро успокоится и безнаказанно разбойничать, как прежде, будет нельзя. Одна из таких шаек решилась схватить и умертвить Михаила, но не знала, где он живет; ей попался крестьянин Иван Сусанин из Костромского уезда села Домнина, принадлежавшего Романовым; разбойники стали пытать Сусанина страшными пытками, чтоб он сказал, где живет Михаил. Сусанин знал, что он в Костроме, но не сказал, и был замучен до смерти».
Где правда?
Таким образом, Соловьев, сам того не желая, подтверждает, что Сусанин не посылал Собинина в Домнино к Михаилу, поскольку того там просто не было, и что Сусанин никуда не провожал бандитов и не заводил их ни в какой непроходимый лес.
И вряд ли могло быть так, чтобы разбойники (а ведь среди них были и русские), зная про состоявшийся в Москве Собор и про избрание Михаила, не знали, что он пребывает в Костроме, и что именно туда отправились послы от Собора, чтобы призвать его на царство. И уж совсем нелепо предполагать, что Сусанина пытали, чтобы выяснить, где находится эта самая Кострома и как до нее добраться.
Так что та версия гибели Сусанина и происхождения царских грамот, которую предлагает Костомаров, представляется наиболее вероятной {1; 20, т. 25, с. 95; 45, т. 13, с. 966; 46, с. 1177; 47, с. 146–149; 48, с. 11, 339–345; 49, с. 404–407}.
Развратный «святой старец» Григорий Распутин
Григорий Ефимович Распутин (настоящая фамилия — Новых) родился в 1864 или в 1865 году (по другим данным — в 1872 году) в сибирском селе Покровском, между Тюменью и Тобольском, в крестьянской семье. В молодости был конокрадом. К тридцати годам женился и завел троих детей. Странствовал по монастырям и «святым местам», а также сблизился с сектантами. Обретя образ «святого старца», «прорицателя» и «исцелителя», стал пророчествовать и исцелять, используя мистическое обожание своих почитателей и особенно почитательниц в самых грязных, развратных целях, вследствие чего прослыл закоренелым распутником. Отсюда и прозвище — Распутин.
Григорий Ефимович Распутин
Однажды он попал в киевский монастырь Святого Михаила, где познакомился с великой княгиней Анастасией.[55] Распутин сумел убедить ее в том, что обладает даром целительства и способен избавлять людей от самых тяжких недугов. Вскоре после этого «святой старец» появился в Санкт-Петербурге. В 1904–1905 годах ректор Санкт-Петербургской духовной академии Феофан ввел Распутина в высшие круги столичной аристократии, в частности, в дом великого князя Николая Николаевича 2, а в 1907 году и в царский дворец. Сюда его допустили в надежде, что он сможет вылечить больного гемофилией 3 царевича Алексея, пятого ребенка и единственного сына в семье царя Николая II.
Распутный мужик в царском дворце
Внешний облик Григория Ефимовича никак не гармонировал с антуражем царских покоев: неопрятный, со спутанной бородой и взлохмаченными волосами, распространяющий вокруг себя дурной запах, он производил отталкивающее впечатление не только на многих царедворцев, но и на их слуг.
Однако желание родителей спасти цесаревича сыграло решающую роль, тем более что самые лучшие «нормальные» врачи оказались бессильными помочь ему. «Целитель» принялся лечить трехлетнего мальчика травами и молитвами. Самое удивительное, что через некоторое время здоровье наследника заметно пошло на поправку После этого мать Алексея, императрица Александра Федоровна, поверила в святость Распутина и почти сразу признала его непререкаемым авторитетом. Так бывший конокрад сблизился с семьей последнего императора России.
