- Ну ладно, уговорил, - нехотя согласился Астафьев.

   Они хлопнули друг друга по рукам, и оперативник своей семенящей, смешной походочкой заспешил к выходу, а поскучневший лейтенант тяжело вздохнул, сунул пистолет за пояс и шагнул в палату, на ходу придав лицу предельно вежливое выражение.

   На свидание в тот вечер Астафьев так и не попал. Как это обычно бывает, Колодников столкнулся с массой неожиданных проблем. Ни Фомина, ни его заместителей на месте не было. После похорон Петренко все они, как подозревал Колодников, находились на даче одного из замов, подполковника Мамонова, - поминали покойного. Зам дежурного по городу наотрез отказался давать людей для охраны Орловой, сославшись на нехватку милиционеров.

   - Сейчас пора отпусков, сам знаешь. Лишних людей вообще нет.

   - Ты что, не понимаешь, насколько это серьезно? - настаивал Колодников. - Может, снимешь пару бойцов с дежурства?

   - Андрей, я все понимаю, но на это должен быть приказ кого-то из замов. Лично у меня никого нет. Знаешь, сколько штыков сегодня вышло у меня на разводе в патрульно-постовой роте?

   - И сколько?

   - Семь.

   - Нихрена себе! А остальные где? - ошеломленно спросил Колодников.

   - Остальные протирают штаны в избирательных участках, охраняют эти долбаные бумажки!

   - Бюллетени?

   - Ну да. Половина участковых там же. И вот теперь я имею трех бойцов и одну патрульную машину. Случись что, и послать вообще не кого будет.

   - Дурдом! - вздохнул Андрей. - Да, действительно, было в России две напасти: дураки и дороги, теперь стало три, еще и выборы добавились. Кого бы мне поискать?

   - Ну, хотя бы Зиновьева найди, он дежурный сегодня, - посоветовал капитан.

   - Где он, не знаешь?

   - Да только отошел, посмотри в его кабинете.

   В кабинете начальника следственного отдела Зиновьева не было, и Колодников отправился в путешествие по коридорам родного управления, толкаясь во все двери. Большая часть комнат была закрыта, в остальных Зиновьева либо не было, либо был, но ушел. Толкнув одну из дверей и убедившись, что она закрыта, майор хотел идти дальше, но, услышав неясный шум, остановился. Казалось, что в кабинете гудит растревоженный пчелиный улей, сопровождающийся легким позвякиванием стекла. В этом кабинете размещались районные участковые. Андрей осторожно постучал, и тут же пчелиный рой затих. Усмехнувшись, он постучал еще раз, сильно и требовательно. Отчетливо стали слышны приглушенные переговоры. Наконец дверь приоткрылась, и в проеме показалось круглое лицо участкового, капитана Фортуны. Обычно добродушное, сейчас оно выглядело испуганным, но, увидев майора, участковый облегченно вздохнул:

   - Фу, блин, это ты, Андрюха. А мы уж думали, снова Мамонов отдел шмонает.

   - А что, было, что ли уже? - удивился Андрей.

   - Ты что, на прошлой неделе знаешь, как нам всем тут пистон вставил? До сих пор враскорячку ходим. Заходи.

   В небольшом, три на четыре метра, кабинете было накурено и многолюдно. Кроме Фортуны там разместились еще участковые - Мысин, Демин, Панченко и майор Мазуров. Все приветствовали Колодникова со вздохом облегчения.

   - Как вас Мамонов запугал, - съехидничал майор, по очереди пожимая присутствующим руки. - У нас в третьем отделении он не так бушует.

   - Ты чего, знаешь, как лютует? - продолжал Фортуна, усаживаясь за стол. Капитан был чистокровным молдаванином, но семья его давно жила в Кривове, и будущий участковый родился здесь. По-молдавски он не знал ни слова, но любил козырять своим происхождением и даже получил кличку Молдаванин. - Как у Фомина начало пошаливать сердечко, Мамонов спит и видит себя на его месте.

   Здороваясь, Колодин задержал руку Мазурова:

   - Как здоровьишко, Иван Михалыч?

   - Твоими молитвами. Подлечили немного.

   - Ты бы пока воздержался, - опер кивнул на стол, где красовалась уже початая бутылка водки.

   - Да ты чего, Андрей! Я даже не пригубил. Сижу, разговариваю просто. Я даже курить бросил.

   Фортуна уже протягивал Колодникову полную рюмку.

   - На, Андрей, помяни Антон Иваныча Петренко, старого сыскаря.

   От подобного предложения отказаться было нельзя.

   - Давай, хороший был опер, настоящий волкодав.

   Колодников выпил, закусил бледной, безвкусной сосиской из вакуумной упаковки и спросил у присутствующих:

   - Зиновьева здесь не было?

   - Нет, а что? - удивился Фортуна.

   Колодников коротко изложил суть проблемы, чем вызвал шквал обсуждения, и Фортуне пришлось даже шикнуть.

   - Тихо вы! Не дай боже завалится кто из начальства, - сказал он, смешно округляя глаза.   

   Наведя порядок, капитан обратился к Колодникову:

   - Так, значит, Рыжова, из-за этой девки резанули?

   - Выходит, так. Кстати, вы получили ориентировку по этому типу?

   - Получили. Но на моем участке такого кадра нет, - Фортуна отрицательно замотал головой. - Был один похожий, но он "крякнул" месяц назад.

   - Опиши-ка его поподробней, - попросил Мазуров.

   Андрей постарался припомнить все, что узнал со слов пострадавшего участкового, и это снова вызвало новый всплеск обсуждения.

   - У меня Барабанов на него похож, но он в КПЗ сидит, сам отправлял, - сказал Панченко.

   - У меня двое похожих - братья Бузыкины, - вспомнил Демин.

   - Ну, они-то хоть на месте? - спросил Фортуна.

   - На месте. Оба спали дома, все в мат. К тому же они не колются, бухают только.

   - Да все они после зоны худые и звонкие, - заключил Панченко.

   - А у меня есть один кент, копия этот твой отморозок, - в разговор вступил молчавший до этого молоденький щуплый парень с сержантскими лычками. Личиком своим остроносым, редкими зубами он напоминал какого-то грызуна, большую такую, но жутко умную крыску.

   Андрей Мысин из всех собравшихся в комнате был самым младшим и по возрасту, и по званию. На своем участке на самой окраине города он работал всего год и, признаться, пока оставался для всех довольно загадочной личностью. В отделе он появлялся утром да вечером, большей частью обитал на своем участке, носившем не слишком благозвучное название Гусинка.

   - И кто же это? - поинтересовался Мазуров.

   - Некто Сергеев, Валерий Павлович. Откинулся с зоны полгода назад. Рост и приметы сходятся.

   - Наркоман?

   - Да, сидит плотно, еще с зоны.

   - Что за времена, а? - возмутился Мазуров. - С зоны приходят наркоманами! Разве такое раньше было?

   - Постой, Михалыч, - прервал его Колодников. - Ну-ка, тезка, колись дальше. Что он из себя представляет, этот Сергеев? Сколько он сидел?

   - Сидел он солидно, по-моему... - Андрей наморщил лоб, припоминая. - Червонец отмотал точно. Сел он совсем молодым, с отцом вместе они троих убили, отца вроде бы расстреляли, а сыночек пошел как малолетка, мимо вышки и проскочил.

   И Мазуров, и Колодников смотрели на молодого коллегу с недоумением. Подобные, громкие преступления в городе случались нечасто, и обо всех они помнили.

   - Постой, что-то я не помню такого Сергеева. А где он живет? - спросил Андрей.

   - Краснодонская, сорок.

   - Краснодонская, сорок? - в один голос переспросили майоры и переглянулись, а Мазуров сказал:

   - Постой, так какой же это к х... Сергеев? Это Быков! Валера Быков, и они действительно с отцом, Павлом убили троих пенсионеров, зарезали из-за грошовой пенсии. Тогда ему было лет шестнадцать, поэтому он и получил только червонец. А папашу его точно хлопнули, на нем и до этого труп висел, старый волк был. Три ходки в зону.

   - Четыре, - поправил его Колодников. - А если с вышкой, то уже пять. И звали его действительно Павлом.

   - Павел Иванович, - напомнил Мазуров, обладающий уникальной памятью на даты и имена.

   - Но почему сын Сергеев? - недоумевал Колодников. - Ты его паспорт видел?