— Ну-ка, Сопля, займись, — велел Клык. Тот отключил телевизор, нашел в комоде отвертку, и в пять минут содрал с «Горизонта» заднюю крышку. Он тут же увидел заветный сверток, но, протянув руку, внезапно получил удар тока.

— Да ё… твою мать!

Все бандиты заржали.

— Статика, — пояснил самый начитанный из них, Шестак. — Скажи спасибо, что тебя высоким не долбануло. А то кампот бы пришлось пить на твоих поминках.

— Пошел ты, — буркнул Сопля, и вытащил сверток. Развернуть его решился сам Клык. При виде пачек долларов и евро он радостно осклабился во все свои золотые зубы.

— Нештяк! Вот, не жлобились бы с самого начала, мы, может быть, с вами и поделились. А так, — он вытащил из пачки десять долларов, бросил на стол, — это вам на похмелку.

— Может, того, — Жаба мотнул головой, — пришить их тут. А то еще в ментовку нас сдадут.

— Эти?! — Клык посмотрел на них так, словно в первый раз видел. — Сычек, Чемодан, вы что, сдадите нас ментам?

— Нет, конечно, Клык, — прохрипел Чемодан. — За кого ты нас принимаешь? Мы же не ссученые, мы правильные воры.

— Правильные воры под правильными авторитетами ходят, а не гоношатся на стороне: мы такие великие!

Сычек молчал, он был словно в трансе — чуть покачивался из стороны в сторону и стонал. Шрам от ожога на его животе налился чудовищным пузырем.

— Ну, вот видишь, Жаба. Хорошие ребята, все понимают. Из веревок они как-нибудь вылезут, похмеляться, и все забудут. Айда! Пылища тут, а меня аллергия еб… последние два года.

Клык снова чихнул, сунул пакет в припасенную кожаную сумку, и первый вышел из дома. Но он еще не прошел через длинные сени, как произошло нечто неожиданное. Жаба, припалив живот Сычку, сам, не желая того, подпалил и связывающую их веревку. Молодой домушник же страдал не только от боли, но и от ненависти к этим всем козлам. И когда Николай почувствовал, что веревка неожиданно ослабла, то, не помня себя, вскочил со стула, метнулся вперед, и, схватив со стола кухонный нож, вонзил его со всей силы в спину уходившего последним Шестака. Тот дернулся вверх, вскрикнул, а Сычек уже выдернул нож, и, догнав стоящего на пороге Жабу, ударил его ножом в шею. Тот заорал от боли, согнулся вниз, зажимая рану, и Сычек еще дважды ударил его ножом в шею. Лишь после этого бывший боксер упал. Теперь бандитов оставалось только двое, но если Сопля, только увидев кровь, кинулся из дома вон, то Клык, наоборот, при первых же криках выхватил из кармана пистолет, и, передернув затвор, рванулся обратно, в дом.

Сычек был готов убить всех, но против пули и он оказался бессилен. И, под грохот выстрелов он сник у ног своего убийцы. А Клык сгоряча всадил в него еще две пули, потом, перескочив его тело, и тело стонавшего Жабы, ворвался в комнату. К этому времени Чемодан так же освободился от пут, но мужества у него как не было, так и ни откуда не прибавилось. Ума у него хватило только на то, чтобы выбить стулом окно, и попытаться выбраться наружу. Именно там его достала пуля Клыка. Старый уголовник перепрыгнул тело ворочавшегося на полу Шестака, и в упор всадил в застывшего на подоконнике Чемодана еще две пули.

— Козел! — сквозь зубы пробормотал он. Убедившись, что домушник мертв, он подошел к Шестаку.

— Куда тебя? — спросил он.

— В почки перо сунул, падла, — просипел тот.

В это время на лицо Клыка упала какая-то тень. Он поднял глаза и увидел стоящего на пороге Могильщика. Жора давно уже огородами подкрался к дому и слышал многое, что в нем происходило. Заполошного Соплю он встретил на пороге ударом рукояти пистолета в висок, а потом спокойно прошел в дом.

— Значит, Клык, ты мои денежки нашёл? — спросил Жора. — Ну, спасибо, Саня, ящик пива с меня.

Клык ощерился в своей золотой улыбке.

— Нашел, Жора, нашел. Да только не для тебя.

Еще секунду они молча смотрели друг на друга, а потом одновременно вскинули свое оружие. Выстрелы прозвучали одновременно, только у Могильщика все получилось гораздо точнее. Пуля попала Клыку в лоб, и он отлетел назад, к подоконнику, на котором висело тело Чемодана. Жора тут же подошел, снял с руки покойного сумку, заглянув туда, убедился, что это именно то, что он и искал. Затем он прошелся по комнате, добивая всех раненых бандитов. Последним он прихлопнул Соплю, затащив его тело в сени. Напоследок Жора выгреб все той же кочергой из печки раскаленные угли на деревянный пол, и ушел, как и пришел — огородами.

Косого возле дома уже не было, он сбежал при первых же выстрелах. Только одинокая «девятка» золотистого цвета так и осталась стоять возле ворот.

Вернувшись в машину, Жора сунул в руки Соньки сумку с деньгами, и, заведя машину, тронулся вон из Синевки. Та, пошурудив в сумке, с восхищением посмотрела на своего сожителя.

— Нашел?!

— Я же обещал. Пришлось, правда, немного пострелять.

Они проехали еще два квартала, потом Жора остановил машину около аптеки, и попросил: — Зайди, купи бинтов, да йоду флакона два.

— Много бинтов?

— Штук десять.

Когда Сонька вернулась из аптеки, Жора уже сидел по пояс голый. Цыганка ахнула. По мощному торсу его личного телохранителя текла кровь. Пуля Клыка чиркнула по ребрам Могильщика.

— В больницу, может, надо? — робко предложила она.

— Прижги, да бинтуй, давай, — приказал Жора. — В больницу. Уж сразу тогда в зону ехать.

Зубаревская трясущимися руками забинтовала рану. В это время мимо них с натужным ревом проехали три пожарных машины.

— Как меня закалебала эта Синевка, — сказал в кабине один из пожарных. — Каждый день тут пожары!

— Не говори, — согласился его напарник. — Скорее бы она вся, что ли, сгорела.

Весть о пожаре в Синевке с человеческими жертвами вызвала у Колодникова эмоции, похожие с зубной болью. Скривившись, он спросил сам себя: — Когда все это кончиться? И кого мне туда теперь посылать? Все ж в разгоне!

Но, он все же нашел нужного человека. Сначала на пепелище Колодников послал самого молодого из своих оперативников, Олега Гусева. Но, когда тот позвонил, и сообщил, что трупов на самом деле не два, как сначала подумали пожарные, а шесть, и все погибли от огнестрельного оружия, Андрей примчался на место происшествия сам. От домика Чемодана остались одни сильно обгоревшие стены, по самому пепелищу бродили криминалисты и пожарные дознователи. Народу было много. Кроме Сычева и Иконникова в сторонке с трупом не сильно обгоревшего, а словно запеченного Чемодана разбирался Эдик Крылов, топтался рядом Андрей Мысин, невозмутимо курил следователь прокуратуры Марат Касимов.

— Что, тезка, снова у тебя поджог? — спросил Колодников участкового. Мысин отчаянно замотал головой.

— Да, но тут и криминал. Соседка справа слышала стрельбу в доме, но выйти не решилась. Зато видела, как какой-то мужик уходил по огороду.

— Приветствую, Андрей! — сказал, подходя к Колодникову, самый опытный из пожарных дознователей, Виктор Антонов.

— Привет, Виктор. Что тут у вас? Почему все загорелось?

— Очаг пожара в районе печки. Может, уголек выпал, может — специально вывалил кто. Но кто это сейчас узнает?

— Это может быть поджогом?

— Может. Но тогда это сделал тот, кто накрошил тут трупов.

В это время со стороны пожарища раздался довольный крик Игоря Масленникова.

— Опа! А вот и он!

Игорь держал двумя пальцами за предохранительную скобу обгорелый пистолет.

— Тащи его сюда! — крикнул Сычев. Он бесцеремонно выхватил у молодого коллеги оружие, повертел в руках.

— А отпечатки? — робко спросил Олег Гусев.

— Какие отпечатки после огня, Олег? — спросил Сычев. — Чему вас только сейчас учат?

Несмотря на все испытания огнем, пистолет послушно выпустил на свет обойму.

— Один патрон остался, — констатировал Сычев.

— И что? — не понял Касимов.

— А то, что тут в каждом трупе как минимум по паре дырок, а в том, что висел на окне, — он махнул рукой в сторону запеченного Чемодана, — было аж три. Похоже, еще один ствол тут работал.