— Во, Сонь, познакомься — Ольга. Жена Вовчика Янычара, я с ним на дальнике в Сибири сидел. Кстати, она работает в этом самом тубике, где лежит та старуха.

— В соцпалатах? — переспросила Софья.

— В них, черт бы их побрал, — подтвердила спитым голосом Янычариха. — Платят гроши, а пашешь там сутками. Навезут всяких доходяг, того и гляди, от них чо нибудь подцепишь.

— А ты Монину такую знаешь? — спросила Софья.

— Это кто?

— Старуха, ее дней пять назад менты привезли.

Баба кивнула головой.

— А, знаю такую, при мне они ее притаранили, никакую. У нее пневмония жуткая была, счас полегше ей стало.

— Это плохо.

— Кому плохо? — не поняла Ольга.

— Нам плохо, — признала Сонька. — Нам бы лучше, что бы ей стало похуже. Совсем хуже.

Та поняла все сразу.

— Можно сделать, только не за так, конечно.

— Да, ясен хрен! — Согласилась Софья. — За так у нас сейчас только собаки по улицам сношаются.

Ольга, или Янычарка, так ее звала вся округа, заломила сначала за свою работу дикую цену, но потом, поторговавшись, сбавила гонорар до разумного предела. Сразу потребовала и аванс.

— Только не пей сразу, — предупредила Софья.

— Когда? Я же на смену шла, когда Жорка меня выловил. Теперь в рот ни капли, пока дело не сделаю.

И Янычарка, тяжело переваливаясь на больных ногах, пошла в сторону больницы.

— Как думаешь, сделает, не испугается? — спросила Сонька. — Я, например, сама убить не смогу.

Жора хмыкнул.

— Знаешь, из-за чего она сидела? Ребенка своего новорожденного подушкой придушила. Боялась, что Янычар, придя с зоны, сам ее задушит.

Сонька передернулась всем телом, и уже по-другому посмотрела вслед Янычарихе.

Та сдержала слово и за сутки дежурства, не выпила ни капли спирта, хотя деньги цыганки просто жгли ее карман. В час ночи, когда в больнице спали все, от больных до дежурной медсестры, Янычариха открыла дверь в палату номер три, на цыпочках прокралась к окну. Санитарка с трудом залезла на подоконник, и, поднатужившись, открыла давно не открывавшуюся форточку. Как раз под форточкой и стояла кровать Антонины Мониной. Постояв немного, и, убедившись, что никто из больных не проснулся, Янычариха убралась прочь.

Заехав в ГАИ отставные подполковники быстро выяснили фамилию владельца нужной им машины. Фамилия эта им ничего не дала, так что пришлось ехать в отдел и спрашивать уже коллег из уголовки. Первым на них нарвался прямо в коридоре Сергей Денисов.

— Сергей, ты такого Плицина Дмитрия знаешь? — атаковал его Косарев.

— Плицин, Плицин, что-то знакомое, — бормотал Сергей входя в свой кабинет. — Вот, Георгиевич, слышал где-то, а где не помню.

— Да, Дима Плицин, был такой баклан с Володарки! — напомнил Денисову его сосед по кабинету. — Сел он лет пять назад, только за что я не помню.

— Ну, судя по всему, он уже вышел, — предположил Мазуров. — И хорошо живет, по городу на машине рассекает.

— Если он с Володарки, то это вам к Черному надо обратиться, — предложил Денисов.

— К Шварцману?

— Ну, да, он же родом с Володарки, он всех там знает, со всеми мутился в свое время.

— Придется ехать к нему, во второе.

Шварцмана они перехватили на самом выходе, тот спешил домой.

— Саша, мы к тебе.

Тот умоляюще приложил руку к груди.

— Мужики, некогда, у жены день рождения, опаздывать нельзя!

— А мы тебя подвезем, — предложил Косарев. Мазуров только хмыкнул. Машина то была его, но с тех пор как он связался с бывшим коллегой, она начала использоваться просто беспощадно.

— Ладно, тогда согласен, — сломался Черный.

В машине он сразу вспомнил Диму Плицина.

— Знаю такого, баклан еще тот. Кличка Плакса. Это не обидно, это от фамилии. Он года на три-четыре младше меня, но борзый! Занимался легкой атлетикой, по-моему, кидал что-то, ядро, кажется. Накачал мышцу, но не голову. Попал в десант, потом в Чечню, там вообще вообразил себя хер знает кем. После армии попробовал организовать что-то вроде своей бригады. А Володарку тогда держал Козырь, ему такой конкурент нахрен был не нужен. По крупному они с ним связываться не стали, в разборки не пошли, просто сдали его областному отделу по оргпреступности. А Плакса еще, как нарочно, в Железногорск сунулся, к Карену Зохояну. Там у него бетонный завод есть, как раз между Кривовым и Железногорском. Карен тогда уже хорошо сидел на стройматериалах, а сейчас вообще строительный король. Диму взяли с его братвой прямо на «стреле», он приехал тогда со всей своей кодлой наезжать на Карена, на базу к нему, с битами, арматурой. У Димы даже ствол был, с армии привез. Ну, как они только начали этими битами махать, их тут и скрутили. Судили в области, сам он влетел лет на пять, а его корешки давно уж вышли, разбежались кто куда, по разным бригадам, пара мужиков в охране работает. А сам он откинулся с полгода назад. Встречал я его как-то летом, побазарили. Так я аж прикололся. Он как будто с курорта откинулся, а не с зоны. Ни хрена парень в жизни не понял. Гонор все тот же, все какие-то планы охринительные строит — угар!

— Слушай, а кто это с ним постоянно пасется? Такой же, как сам Дима по габаритам? — спросил Косарев.

— Такой же? — не понял Черный.

— Да, они и с лица как два брата, — подтвердил подполковник.

— А, ну тогда это и есть его брат, только двоюродный, Сашка Плицин. Он чуть помладше, но тоже тогда еще, шесть лет назад, пошел под Плаксу.

— А Каховского этот твой Плакса знает? — спросил Косарев.

— Или Александрова? — уточнил Мазуров.

— А как же ему их не знать! Они же все из моей родной четвертой школы. Сам Плакса если с ними не в одном классе сидел, то на год-два пониже.

— Понятно. Значит, он сейчас нигде?

— Плакса? Не, он не при делах. Он ни под кого не пошел, сам по себе. Машина, знаю, ему от отца досталась, квартира тоже. А чем он занимается так — хрен его знает. Все, мужики, вот здесь меня остановите. Вот в этом доме я живу, заходите как-нибудь.

Они посмотрели, как Черный бежит к своему подъезду, и начали думать, что делать дальше.

Если для большинства милиционеров этот день был очень неплохим, то для Ольги Малиновской он не задался сразу. Прокурор города Алексей Дмитриевич Кудимов с сочувствием отнесся к рассказу Ольги о ночном покушении на ее жизнь. Но, когда дело дошло до постановления в суд об аресте Софьи Зубаревской и Георгия Малыгина, то сразу отнесся к этому скептично.

— Ну, это вряд ли у нас получиться. По этому поджогу у нас фактов причастности к нему именно их нет, а все остальные художества так же пока не тянут на то, чтобы ее закрыть. Нужно провести допросы, очные ставки. Ты же сама все это знаешь.

— Если мы пойдем таким путем, то она тут же сбежит из города. А если ее привлечь по факту мошенничества с гражданкой Мониной?

— Это там, где она представлялась работницей собеса? — припомнил прокурор.

— Именно.

— Ну да, это уже серьезно. Попробуй.

— Задержать ее, или не стоит? Может, просто пригласить на допрос?

Кудимов немного подумал, потом замотал головой.

— Если ты ее вызовешь на допрос, то она может испугаться и дать деру. Да, пожалуй, добейся сначала, чтобы ее задержали, а потом мы уже ее арестуем. Кстати, Шалимов у нас опять на больничном.

— Что опять?

— На этот раз язва. Поэтому, давай-ка проведем тебя ИО. зампрокурора, и распоряжайся этой цыганкой как хочешь!

— Спасибо, Алексей Дмитриевич! — Ольга просто расцвела.

К полудню все нужные процедуры были соблюдены, и во все отделения милиции ушел приказ о задержании Софьи Зубаревской и Георгия Малыгина. В распоряжении кроме адреса криминальной парочки был указан автомобиль Жоры, его цвет и госномер.