Эту часть речи Вэнс произнес, естественно, глядя на Хойта. Шарлотта обернулась посмотреть, как воспримет кавалер эти слова. По правде говоря, его реакция несколько озадачила ее. На лице Хойта застыла холодная улыбка, которую лишь с натяжкой можно было назвать вежливой. Он весь напрягся и даже перестал гладить Шарлотту по спине.
Вэнс тем временем взял бокал с шампанским, приподнял его перед собой и объявил:
— Джентльмены, за вас, за братьев Сейнт-Рея. — Вытянув руку с бокалом, он сделал полный оборот вокруг своей оси, давая понять, что готов чокнуться лично с каждым из сидящих за шестью столами. — Я горжусь вами, я горжусь собой, потому что мне выпала честь называть себя одним из вас, потому что все вы… мы… э-э… вы… — тут выпитый алкоголь начал брать свое, и язык у Вэнса все-таки стал заплетаться, — …вы… вот блин… вот дерьмо! Короче… за нас\ — С этими словами он запрокинул голову и влил в себя полный бокал шампанского.
Опять настоящий бедлам. Весь Сейнт-Рей снова вскочил на ноги. Все, что творилось в отеле «Хайятт Амбассадор» до сих пор, было по сравнению с этим легким бризом, под которым едва слышно шелестели кроны деревьев. Шквал криков, воплей и аплодисментов перешел в настоящий ураган, сопровождаемый топаньем ног. Будь здание гостиницы лет на пятьдесят постарше — оно вполне могло бы не выдержать таких потрясений. Впрочем, даже в современной гостинице администрация предпочитала выделять под студенческие встречи не главный ресторан со стеклянными стенами и ажурным потолком, а зал, спрятанный практически на бетонных плитах фундамента.
На какое-то время братья-сейнт-реевцы совершенно забыли о своих «обожаемых леди» — настолько потрясла их оглашённая Вэнсом информация, согласно которой они превосходили по всем статьям остальных, когда-либо имевших отношение к их рыцарскому ордену. Дамы, в свою очередь — Шарлотта могла видеть Крисси и Николь, а также, естественно, сидевшую справа от нее Глорию — откинулись на спинки стульев и терпеливо ждали, пока их кавалеры налюбуются собой и обратят наконец на них внимание. Девушки обменивались взглядами и многозначительными улыбками, но, присмотревшись, можно было если не увидеть, то почувствовать: общий сентиментальный порыв в какой-то степени затронул и их. Единственным парнем, не забывшим о своей даме в этот момент коллективного самовлюбленного безумия, был Хойт: он стоял и аплодировал, но смотрел вниз на Шарлотту — и даже подмигнул ей и нежно улыбнулся! В эту секунду она с огромным трудом взяла себя в руки и удержалась от того, чтобы броситься ему на шею и поцеловать прямо в губы.
Постепенно парни возвращались на свои места за столиками. Вскоре все сели — кроме Ай-Пи. Он остался стоять возле своего стула, слегка пошатываясь, словно больной, страдающий нарушением психомоторных функций, сжимая в руке бокал с красным вином и не замечая, что тот сильно наклонился и вино в любой момент может пролиться на скатерть. Это зрелище своей внутренней напряженностью просто притягивало взгляды окружающих. Целью Ай-Пи явно было привлечь внимание Вэнса. Вскоре выяснилось, что за другим столом кто-то собирается перехватить инициативу: послышался звон бокала, другой участник торжества хотел сказать тост. Ай-Пи занервничал и, закачавшись еще сильнее, крикнул:
— Вэнс! Эй, Вэнс!
Некоторое время Вэнс пытался игнорировать его, но в конце концов сдался и объявил:
— О'кей, Ай-Пи. Итак, слово предоставляется мистеру Ай-Пи.
Толстяк поднял готовый вот-вот перевернуться бокал почти к самым губам и замычал:
— Я только хотел сказать… я только хотел сказать…
Было похоже, что он основательно «завис». Бокал парень по-прежнему держал перед собой, но взгляд неподвижных глаз сфокусировался в какой-то воображаемой точке в пространстве… О чем он в этот момент думал, не решился бы сказать никто.
Джулиан захлопал в ладоши, а затем проорал:
— Молодец, Айпер, складно базаришь! Давай дальше!
Что должно было последовать дальше, Ай-Пи, по-видимому, не знал. Продолжая раскачиваться из стороны в сторону, он еще громче повторял как заведенный:
— Я только хотел сказать… Я только хотел сказать…
— Ну так скажи, твою мать, скажи все, что ты о нас думаешь! — заорал Джулиан. — Ну ты и… — Но окончить характеристику ему не удалось — она просто утонула в фонтане общего веселья, хохота и свиста.
— Я ТОЛЬКО ХОТЕЛ СКАЗАТЬ… что это место… его мать… ну, это наше братство… его мать… охрененно клевое место… это лучшая общага во всем нашем гребаном кампусе, и я только хотел сказать, что в ней живут самые клевые чуваки, мать их за ногу… Вы, ребята, хоть и козлы редкостные, но такие клевые, такие сметливые ублюдки… а ты, Вэнс, ты просто охрененно отвязный кореш… и я, блин… за тебя, блин… и ты, Вэнс… как… ну, этот… этот гребаный… — Ай-Пи снова завис. По крайней мере, вспомнить должность, которую занимал Вэнс в братстве Сейнт-Рей, ему явно было не под силу.
— Мудозвон? — предположил Бу.
Хохот, аплодисменты, восторженный кошачий вой.
Ай-Пи не закрывал рот, собираясь сказать еще что-то, но радужная перспектива закончить зажигательную речь была бесцеремонно обломана невероятно громким свистом, раздавшимся из-за столика позади Вэнса.
— Эй! Эй, там! Слышь, тормоз! — Это был Харрисон, который встал из-за стола и, не без труда удерживая равновесие, начал размахивать сжатым кулаком вверх и вниз. Он был настолько пьян, что не слишком понимал, какой опасности подвергает окружающих, которые по неосторожности могли попасть под его кулачище. Кроме того, возникало ощущение, что еще несколько взмахов — и Харрисон, сам того не заметив, вывихнет себе плечо.
Смех… который Харрисон воспринял как ободрение. Растянув губы в идиотской улыбке, он сообщил собравшимся то, что, по всей видимости, давно у него накипело:
— Я только хотел сказать… хочу сказать… и не думайте, что это херня какая-то… я только хочу сказать, что парни из Сейнт-Рейя трахают самых клевых телок со всего кампуса!
Буря восторга, хохот, саркастические вопли и комментарии. «Хорошо сказано, Харрисон!..» — «Ну, старик, завернул!..» — «Верно подметил, донжуан!..» — «С завтрашнего дня играешь только в шлеме!». Автор последнего замечания явно намекал на то, что Харрисон, играя в лакросс, слишком часто получал клюшкой по репе, падал и вообще травмировал свою черепушку. В чисто мужской компании сейнт-реевцы только порадовались бы такому остроумному высказыванию. Другое дело — когда рядом с тобой сидит та, которую только что называли «леди». Парни не без опаски косились на своих девушек, не зная, как те отреагируют на столь откровенное заявление Харрисона. К счастью, чувства юмора у них хватило. Крисси, сидящая рядом с Вэнсом, согнулась пополам от смеха, уронила голову на стол и даже закрыла ее руками, давая понять, что она «в чуриках» и хочет спокойно отсмеяться в свое удовольствие.
Харрисон принял порыв общего восторга за чистую монету, пребывая в полной уверенности, что все смеются не над ним, а вместе с ним. По-прежнему радостно ухмыляясь, он попытался опереться на плечо своей девушки — которая сидела, — но промахнулся и лишь в последний момент ухватился за край стола, избежав таким образом очередной травмы не защищенного шлемом черепа Высказавшись и почувствовав, что земля почему-то качается под ногами сильнее обычного, Харрисон, продолжая улыбаться, плюхнулся со всего размаху на едва не треснувший под ним стул.
Дальше тосты пошли один за другим… и в каждом следующем количество эпитетов в превосходной степени превышало произнесенное предыдущим оратором. Общая компания быстро распалась на небольшие группы. Шарлотта позволила себе выпить еще немного вина.
Банкет подходил к концу, настал черед танцев. Диджей врубил музыку и пригласил еще способных держаться на ногах гостей на танцпол в атриуме. Парни, как обычно, встали по углам, болтая друг с другом и громко рассказывая ужасно смешные анекдоты. В общем, настал тот час, когда шутка кажется тем забавнее, чем громче она прозвучала…
