Она притянула к себе его лицо и поцеловала слегка искривленные в ухмылке губы, стараясь избежать проницательного взгляда. Однако он резким движением скинул с себя ее руки, и снова в его глазах зажглось холодное, стальное пламя гнева.

– Эх, Китти, ну почему ты считаешь меня таким болваном? – Хотя в его голосе звучала насмешка, глаза оставались мрачными, неумолимыми. – Правда, ты отличная актриса, но и я, к счастью, достаточно повидал женщин, ложью и притворством добивающихся своего, и потому не так легко меня одурачить.

– Одурачить?.. Ничего не понимаю… Я же сказала…

– Да, я знаю, что ты сказала. – Тревис грубо оттолкнул Китти. – А еще я знаю все, что ты наговорила тому солдату из соседнего номера.

– Но я ничего ему не говорила… – в смятении едва выговорила Китти. Нет, он не имел возможности подслушать. Дверь была открыта, и он стоял на пороге, и оттуда не мог ничего услышать, потому что Китти говорила почти шепотом.

– Хватит вранья! Тот солдат в соседнем номере – он был янки, маленькая ты дурочка, он был федералом, одним из моих людей. Я решил проверить тебя, Китти, потому что, черт побери, я начал надеяться, что в тебе что-то изменилось. Да, ты красивая и соблазнительная женщина, и с самого первого дня я хотел бы обнимать и любить тебя. Но я слишком хорошо знал – будь проклята твоя черная душа, – что на тебя нельзя положиться, и желал доказать это и себе, и Сэму. Бедный Сэм! Он всерьез поверил, что ты изменилась!

Тревис встал и начал одеваться.

– И что же ты теперь намерен со мной сделать? – дрожащим от гнева голосом воскликнула Китти. – Насколько я могу судить, Энди ты уже успел пристрелить. Скорее всего, перерезал ему глотку в первый же день, как мы приехали в эту гостиницу.

– Замолчи!.. – взорвался Тревис. – Ты только что валялась здесь голая и умоляла заняться с тобой любовью, а через минуту смотришь на меня как на последнее дерьмо! Хватит, Китти, я не желаю больше тебя слушать! Закрой свой поганый рот и делай, что будет сказано, не то, Господь свидетель, я не выдержу и продам тебя первой попавшейся банде мародеров. И черта с два меня будет волновать то, что они станут над тобой вытворять. Единственное, в чем ты была искренна, так это в ненависти ко мне и преданности Югу. Я способен понять это и даже уважать, потому что это твое право – верить в то, что ты сама выбрала. Но поступать так, как поступила ты сейчас, лечь под меня только для того, чтобы дождаться, когда я повернусь спиной, и всадить в меня нож… этого я принять не могу. Ты мне противна, Китти!

– А мне противен ты! – воскликнула Китти, рванулась к окну и выкрикнула во всю силу легких: – На помощь! Янки! На помощь!

Тревис рванулся к ней, оттащил от окна и с силой ударил ее, так что Китти отлетела в сторону, задев головой об угол камина, и без чувств рухнула на пол.

Тревис наклонился над ней и осторожно пощупал пульс. Китти была жива – просто оглушена ударом. Тем временем на улице нарастала тревога:

– Эй, какого черта там шумели?

– Кто-то кричал про янки…

– Надо послать туда патруль…

Торопливо подбежав к окну, Колтрейн высунулся по пояс и увидел внизу возбужденные физиономии дюжины зевак. Нарочито небрежно рассмеявшись, он крикнул:

– Представьте себе, джентльмены: настали такие дни, когда леди скорее обзовет тебя янки, нежели сукиным сыном, если не удается доставить ей то удовольствие, на которое она рассчитывала!

С облегчением он услышал в ответ взрыв добродушного хохота. Небольшая толпа моментально рассосалась. Позади распахнулась дверь и появился встревоженный Сэм.

– Ох, парень, мы же чуть не влипли! Я думал, нам без драки не уйти!

Тут он увидел распростертую на полу Китти и с тревогой посмотрел на Тревиса. Капитан небрежно махнул рукой.

– Ничего, сейчас придет в себя.

Он подхватил пленницу на руки, перенес на постель и, взяв кувшин с водой, бесцеремонно выплеснул ей в лицо. Китти мигом очнулась и села на кровати, с удивлением глядя на Тревиса и Сэма. Последний, кашлянув, отошел в сторону.

– А ну-ка одевайся, да поживее, милая, – отчеканил Тревис. – Нам пора ехать. Еще один твой вопль – и, клянусь Богом, следом за тобой завопит мальчишка Энди Шоу!

Страдая от унижения, Китти поднялась с постели и стала одеваться. Колтрейн молча наблюдал за ней. В голове у него рождались самые невероятные планы, но он не мог выбрать ни один из них. Одно лишь он знал наверняка: останавливаться нельзя!

Итак, все это время Китти притворялась. Она не любила его и, пожалуй, даже не хотела. Тревис никак не мог понять, радуется он или печалится, и это приводило его в бешенство.

Тревис Колтрейн вывел свой отряд из Ричмонда под покровом ночной тьмы. Капитан собирался как можно скорее добраться до федералов и известить о предательском замысле генерала Ли, но, едва успев отъехать к северо-востоку, угодил под обстрел конфедератов, начинавших атаку в сражении у Механиксвилля. Пробираясь к своим, разведчики потеряли трех человек. Командовавший здесь войсками генерал Фиц-Джон Портер набирал силы для контратаки. Китти снова предполагалось оставить для помощи в полевом госпитале – средоточии крови и страданий.

– А что же с Энди? – едва успела спросить Китти у Тревиса, приказавшего какому-то сержанту не спускать с нее глаз.

Тревис посмотрел на взъерошенного подростка, потом перевел взгляд на пленницу и с надменной улыбкой ответил:

– Полагаю, мы просто оставим его под твою ответственность, милая. Пригодится, чтобы орудовать пилой или копать могилы.

И он исчез в облаках порохового дыма – это «наполеоны» с оглушительным грохотом начали свою смертоносную работу. Китти с сочувствием обратилась к Энди:

– Увы, тебе предстоит не очень-то приятное занятие.

– Война никогда не была приятным занятием, насколько мне известно, – ответил мальчик, и Китти снова поразилась, как не соответствует лицо четырнадцатилетнего подростка тону бывалого ветерана, которым, увы, он стал.

И опять потянулись военные будни. Теперь Китти помогала низкорослому толстому доктору-янки. За тонкими стенами палатки жерла пушек извергали грохочущую смерть, и земля содрогалась от ударов. День сменяла ночная тьма, и канонада то усиливалась, то утихала, тогда как в ярко освещенных палатках работа не прекращалась ни на миг.

Однажды к ним вбежал солдат. Он был чем-то сильно взволнован. Полуживая от усталости, Китти с трудом узнала Сэма Бачера. Он обратился к хирургу, занятому у стола:

– Док, капитан Колтрейн тяжело ранен, боюсь, мы не донесем его сюда…

У Китти остановилось сердце. Колтрейна ранили! Но она тут же взяла себя в руки. Ей-то какое дело? Ведь она желала ему смерти, не так ли? И она низко опустила голову, стараясь не встречаться глазами с Сэмом.

Хирург сердито посмотрел на Сэма:

– Солдат, я не в состоянии помочь твоему капитану Колтрейну. Ты что, не видишь – меня и так ждет не одна сотня раненых? Неужели я брошу их всех ради кого-то одного? А теперь отойди, не загораживай свет!

– Док, но вы не можете не пойти! – Бачер что было сил вцепился в хирурга, и Китти с удивлением заметила слезы на глазах старого солдата. По сигналу врача его ассистент подскочил сзади и, обхватив Сэма, оттащил в сторону. Разведчик, растерянно оглянувшись, обратился к Китти: – Ну а ты, Китти, ты не откажешься пойти со мной и помочь ему, правда?

– Хоть она и не специалист, ну да черт с тобой, парень, забирай ее и проваливай отсюда побыстрее! – взревел доктор.

Китти остолбенела. Спасать Тревиса? Снова? После всего?!

– Ну же, Китти, скорее, – торопил ее расстроенный Сэм. – Он там, в овраге. Снаряд угодил в лошадь, а ему задело ногу. Он истекает кровью, если вообще не отдал концы…

Это ее долг, твердила себе Китти, торопливо собирая инструменты и лекарства. Тревис ранен и вправе рассчитывать на ее помощь.

– Я отправился его искать, не предполагая, что Ребы подобрались так близко, – захлебываясь словами, рассказывал Сэм, ведя ее за руку в кромешной тьме. – Ну а он – он искал меня. Мы ведь с ним неразлучны. И вот сунулся я в тот овраг и слышу, как кто-то кричит, зовет на помощь. Спустился вниз, а это и впрямь Тревис. Я совсем растерялся, а он велел его не трогать, а поскорее разыскать тебя!