– Нет, пожалуй, будет глупо портить такой товар. – Он наклонился над ней, так что она почувствовала запах дешевого виски, а потом сгреб девушку в охапку и проворчал: – Пожалуй, у тебя прибавится ума, если тобой заняться как следует. Уж я отлично с этим справлюсь!.. – И он поволок ее к одному из бараков. – А ну все вон отсюда! – рявкнул он, и рабов словно ветром сдуло.

Бросив добычу на пол, он рванул вырез платья.

– Черт… – жадно выдохнул негодяй, глядя на обнаженную грудь Китти.

– Не прикасайся ко мне! – закричала девушка. – Натан убьет тебя за это…

– Ну уж нет, такого случая я не упущу. – Дрожа от нетерпения, Люк возился с застежкой на брюках. – Если хочешь, чтобы было хорошо нам обоим, то просто лежи смирно и не дергайся. Тебе пойдет на пользу, Китти… это поубавит в тебе строптивости…

– Но не с твоей помощью, Тейт!

Люк вздрогнул и обернулся – на пороге стоял, широко расставив ноги, Натан. Руки его были сжаты в кулаки, а в глазах сверкала ярость. В одном кулаке он держал хлыст из плетеной кожи. Не успел Тейт и глазом моргнуть, как витая кожа врезалась в его изумленную физиономию. Надсмотрщик рухнул к ногам молодого хозяина, а тот продолжал хлестать его, так что от этих свистящих звуков Китти почувствовала тошноту. Кое-как поднявшись на ноги, она вышла из барака и глубоко вдохнула свежий ноябрьский воздух. Но вот в бараке стало тихо. Были слышны лишь стоны Тейта.

– Чтобы до вечера ноги твоей здесь не было! – рявкнул Натан. – И не попадайся мне на глаза – увижу, убью, запомни!

Немного придя в себя, Китти поспешила от барака туда, где рабы беспомощно толклись вокруг беременной. При виде девушки они почтительно расступились.

– Отнесите бедняжку в барак, чтобы я могла спокойно ее осмотреть. – Затем она обернулась к молодому негру с залитым кровью лицом. Оторвав от юбки широкую полосу, Китти наложила тугую повязку и обратилась к окружившим ее неграм: – Теперь вы сами сможете о нем позаботиться. Наверняка кто-то умеет лечить раны от кнута.

– Пожалуйста, помогите Дженни, – простонал ей вслед раненый. – Не дайте потерять ребенка…

Не успела Китти войти в комнату, где находилась беременная, как появился запыхавшийся Натан:

– Я уже послал за каретой. Надо отвезти тебя домой, Китти. Поверь, мне ужасно жаль, что все так вышло, но лучше всего тебе сейчас же уехать.

Оба вздрогнули от раздавшегося вдруг ужасного вопля – это Люк Тейт выбрался на поляну. Его лицо было залито кровью, а плотная рубаха превратилась в окровавленные лохмотья. Тыча пальцем в сторону молодых людей, он прохрипел:

– Ну, доберусь я до вас… Натан Коллинз, можешь считать себя покойником! А ты, Китти Райт, будешь на коленях молить меня о пощаде…

Негодяй заковылял в лес, однако Натану мало было дела до его бессильной злобы – в данный момент ему гораздо важнее было отправить Китти домой в целости и сохранности.

– Идем же, – промолвил он, беря девушку за руку. – Прости, Китти, но я хочу поскорее вытащить тебя отсюда…

– Нет! – сердито вырвалась она. – Я должна осмотреть Дженни.

Женщина, сжимая руками живот, стонала и корчилась на грязном соломенном матрасе. Старая негритянка заглянула ей между ног, выпрямилась и сказала Китти:

– Оно еще и не время, мисси, да только, похоже, она рожает…

– Китти, послушай, – начал было Натан, подойдя ближе. Тут он увидел, как несколько женщин засуетились вокруг роженицы, и раздраженно вскрикнул: – А ну вон отсюда! Все, все вон!

Негритянки поспешили выполнить приказ. В два скачка Натан оказался рядом с Китти, грубо схватил ее за плечи и развернул лицом к себе:

– А ты все же выслушай меня, – прожигая девушку гневным взглядом, прошипел Коллинз сквозь стиснутые зубы. – Тебе следует немедленно уйти. Здесь тебе не место. И прошу, не забывай, что я тебя люблю. Моим родителям и так придется не по вкусу все, что случилось сегодня, а если ты останешься, то это лишь подольет масла в огонь…

– Натан, ты мне мешаешь, – с поразительным спокойствием заметила Китти.

Он растерянно отступил, а она крикнула женщинам, чтобы поспешили приготовить теплую воду и чистые тряпки.

– Ну, – вызывающе вскинув подбородок, посмотрела она на остолбеневшего Коллинза, – ты еще не понял, что мужчинам тут делать нечего? Не пора ли тебе уйти?

Он попятился, спотыкаясь, и выскочил вон.

По счастью, роды прошли легко, но вот ребенок родился худой и слабый – недоношен месяца два, прикинула Китти, обтирая с младенца кровь и слизь. Ловко запеленав его в протянутое кем-то одеяло, она принялась растолковывать, как следует ухаживать за таким ребенком: прежде всего не позволять ему мерзнуть и все время греть теплом тела.

– А ей не давайте кормить, – кивнула Китти в сторону роженицы, бессильно распластавшейся на тюфяке. – У кого-нибудь наверняка достанет молока и для него, пока мать немного оправится. – И напоследок она велела обратиться к доку Масгрейву в том случае, если у Дженни начнется лихорадка или кровотечение.

– Сюда не приходит ни один белый доктор, – еле слышно прошептала седая как лунь негритянка. – Мы сами позаботимся о ней.

– Доктор Масгрейв непременно придет, если вы его попросите, – возразила Китти. – А если он не сможет, то приду я и постараюсь помочь, чем смогу. Понятно?

Старуха кивнула.

Вздохнув, Китти кое-как оправила остатки платья и вышла из барака. И тут же наткнулась на группу белых мужчин, сидевших верхом на лошадях и смотревших прямо на нее.

Одним из них оказался сам Аарон Коллинз, который тут же спешился и направился к Китти. Она заметила и Натана, старавшегося укрыться за спинами других.

– Мисс Китти, я бы хотел побеседовать с вами. – И Аарон жестом предложил ей отойти в сторону. Девушка устало опустилась на порог одного из бараков, понимая, что не следует ожидать ничего хорошего от этого человека, явно одержимого холодной яростью, которая вот-вот вырвется наружу.

– Меня шокировало то, что случилось нынче днем, – начал он, похлопывая стеком по зеркально блестевшему сапогу для верховой езды. – Однако вам показалось мало переполоха, устроенного в моем доме, – вздохнул он, – вам угодно было окончательно опозорить моего сына и мою семью, помогая появиться на свет… чернокожему отродью.

Ну, нет, с Китти было довольно. Она вскочила и выкрикнула ему в лицо:

– Мистер Коллинз! Позвольте вам напомнить, что это меня оскорбили у вас в гостях! Да, я помогла явиться на свет тому малышу! Он человеческое существо, а я всегда стараюсь помочь людям – и это все, что я могу вам сказать. Это вы, мистер Коллинз, шокируете меня до глубины души, и если действительно необходима война, чтобы вызволить этих людей из-под пяты таких, как вы, – что ж, я, возможно, тоже буду рада войне!

Она замолчала, и несколько секунд они стояли, прожигая друг друга ненавидящими взглядами.

Не в силах долее оставаться в стороне, к ним поспешил Натан.

– Идем, Китти, я отвезу тебя домой, – сказал он, хватая ее за руку.

– Да, я тоже считаю, что это неплохая мысль. – Надменный взор Аарона Коллинза не отрывался от девушки, отважно отвечавшей ему тем же. – Отвези-ка ее домой… прочь с земли Коллинзов… и никогда больше не приводи снова.

– Отец…

– Ты слышал, что я сказал, сын. И впредь я запрещаю тебе общаться с этой девицей. Она не нашего круга.

– И слава Богу, что это так! – выпалила Китти, развернулась на каблуках и с гордо поднятой головой прошествовала к поджидавшей ее карете.

Словно пушинки одуванчика на весеннем ветру, по округе разнеслись подробности учиненной Китти эскапады на приеме у Коллинзов. Джон Райт смеялся от души и повторял, что Аарон Коллинз получил наконец-то по заслугам. Лина Райт пришла в такое отчаяние, что три дня провалялась в кровати с жестокой головной болью.

Сама же Китти с трудом могла разобраться в собственных чувствах. В конце концов, она решила, что единственное, о чем она действительно жалеет, так это разрыв с Натаном. Прошло уже целых три недели. На смену ноябрю пришел декабрь, и предчувствие неизбежности войны становилось все определеннее. Атмосфера накалилась даже в самых глухих провинциях. Люди повсюду только и говорили что о войне. А Китти думала о Натане и своей любви. Теперь она поняла, что это чувство действительно зрело в ней годами, но стоило дать ему проявиться – увы, вместо ожидаемого чуда пришлось срочно гасить едва разгоревшееся пламя.