Их глаза встретились, и Китти стоило немалого труда заставить себя не думать о привлекательности Натана.

– Нет, Натан, – упрямо заявила она, – я никогда не соглашусь с тем, что один человек имеет право заковать другого в цепи и распоряжаться его жизнью. По-моему, это отвратительно – продавать и покупать людей, как бессловесную скотину. И поэтому моя точка зрения никогда не совпадет с твоей, да и не только твоей – большинства населения в графстве Уэйн.

Натан шутливо отсалютовал ей, причем в уголках глаз снова заиграли смешливые морщинки.

– Какая приятная неожиданность – повстречать молодую особу, наделенную собственной точкой зрения! Наверное, оттого ты и запала мне в душу… что так не похожа на остальных девиц, с которыми я знаком!

– Ну, если это можно считать комплиментом, то спасибо.

– Вообще-то я заглянул сюда, чтобы пригласить тебя на званый обед, – продолжал молодой человек. – Вот только боюсь, что ты не примешь приглашения, когда узнаешь, в честь кого он будет устроен.

– Натан, я сгораю от любопытства и желаю знать все про этот обед!

Набрав в грудь побольше воздуха, Коллинз спросил:

– Ты знаешь, кто такой Уэлдон Эдвардс?

– Да кто же его не знает?! Это самый настоящий радикал. И мне известно, зачем он явился в наши края. Отец рассказывал, что Уэлдон Эдвардс пытается организовать поддержку собранию сепаратистов, которое скоро состоится в Ралее.[1]

– Он оказал честь моему отцу, остановившись у нас в доме, и в воскресенье в одиннадцать часов мы собираем гостей на барбекю. Я бы хотел, чтобы среди них была и ты.

– Это мне-то сидеть за одним столом с самым отъявленным радикалом?! – воскликнула Китти и тут же заметила, с какой обидной насмешливостью смотрит на нее Натан. Ей всегда претила самоуверенность, с которой мужчины твердили, что не дело женщины интересоваться политикой, да к тому же иметь собственную точку зрения.

И теперь, чувствуя раздражение от его взгляда, она взорвалась:

– И нечего на меня так смотреть, Натан! Мне вовсе не до шуток! Я знаю, о чем говорю. Этот человек хочет развязать войну…

– Полагаю, следующим утверждением будет то, что ты отлично разбираешься в политике и считаешь, что выход из Союза – и тем паче война – будет губителен для нашей Северной Каролины.

Девушка горячо кивнула, сердито сверкнув глазами.

Состроив ироническую гримасу, Натан покачал головой, сокрушенно вздыхая, и хотел было похлопать Китти по плечу, но та увернулась.

– Кэтрин, выход из Союза, а следом и война совершенно неизбежны. Это всего лишь вопрос времени. И хочешь ты того или нет, тебе придется оставаться верной своему штату, как и остальному Югу.

– Мне отвратительны радикалы и все прочие, кто желает развязать войну, – бушевала Китти. – Так же думает и мой отец!

– Кэтрин, но ведь он же не сможет пойти против своего штата! – На сей раз Натан решился погладить ее по щеке, и девушка не стала сопротивляться. – Те, кто борется плечом к плечу за общее дело, не очень-то жалуют отщепенцев. Впрочем, зачем ссориться нам двоим? Если бы ты знала, как давно я мечтал пригласить тебя к себе в гости! Правда, у меня не было уверенности, что мое приглашение будет принято. Я отлично знаю, как ты поступаешь с мужчинами, добивающимися твоей благосклонности!

– Так почему же осмелился явиться и пригласить меня на обед в честь гостя, чьи убеждения мне заведомо противны? – поинтересовалась Китти, лукаво глянув на него из-под полуопущенных ресниц.

– Потому что больше не в силах ждать, – твердо промолвил юноша, обнимая ее за талию. – В прошлое воскресенье в церкви мне посчастливилось поймать взгляд этих милых глаз и уловить в них проблеск интереса. Это внушило мне надежду на успех. Итак, ты приедешь к нам на обед? И к черту Уэлдона Эдвардса! Мы сможем провести время вдвоем – это главное!

Сердце Китти радостно забилось. Никто еще не вызывал в ней подобного чувства. Она смущенно отвернулась к окну, с преувеличенным вниманием вглядываясь в пустые мертвые акры земли. Девушка не знала, что ответить. Она подумала, что для отца эта земля казалась самой прекрасной – да и для нее тоже, ведь она выросла на ней. Тогда как таким, как Натан, владевшим бескрайними угодьями, которые обрабатывали сотни рабов, их участок наверняка представлялся бедным и запущенным. Словом, было очевидно, что они живут в совершенно разных, далеких друг от друга мирах – так с какой же стати понадобилось Натану приглашать ее к себе домой на званый обед?

И тут же в памяти всплыла Нэнси Уоррен, постоянно крутившаяся возле Коллинза. Резко вскинув голову, Китти открыто спросила:

– А как же Нэнси Уоррен? Неужели она покинула тебя и ты срочно ищешь ей замену?

– Ну почему ты так любишь упрямиться? – Он легонько встряхнул девушку за плечи. – Неужели ты до сих пор не поняла, что только о тебе я мечтал все эти годы? Меня останавливало лишь одно – страх оказаться отвергнутым. Кэтрин, поверь наконец, что ни к одной девушке я еще не испытывал таких чувств!

Она нерешительно высвободилась из его рук и подошла к окну. Натан последовал за ней. Во дворе расхаживало несколько цыплят, негромко перекликавшихся между собой.

– А твоя семья? – спросила Китти. – Разве они позволят тебе ухаживать за мною, Натан?

Он резко развернул ее лицом к себе, так что она ощутила на щеках его разгоряченное дыхание.

– Ты так прекрасна… я так давно мечтал об этом…

И он припал к ее губам – сначала нежно и нерешительно, а потом все более страстно и требовательно. Его руки невольно обвились вокруг ее талии, и они замерли, тесно прижавшись друг к другу. Китти затрепетала от проснувшегося желания. Когда-то в детстве ей приходилось целоваться украдкой со знакомыми мальчишками, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывала она сейчас, – каждая клетка ее тела ожила, переполненная незнакомыми, но восхитительными ощущениями.

Неожиданно тишину нарушил чей-то смешок. Молодые люди отпрянули друг от друга. Китти обернулась и поняла, в чем дело, – один из ребятишек Джекоба спрыгнул с сеновала под крышей коровника и поспешно скрылся в глубине двора.

Они снова остались вдвоем. Натан потянулся было к Китти, но она отстранилась, прошептав:

– Мы не должны…

– Неправда, очень даже должны, – возразил молодой человек, прижимая ее к себе. – О, Кэтрин, как долго я желал этого! Признайся, дорогая, что ты сейчас испытываешь те же чувства. Я ведь помню, как ты смотрела на меня в церкви. Скажи скорее, что ты придешь к нам на барбекю! Разве теперь, когда в нас проснулись эти чувства, мы можем разлучаться?

– Хорошо, я поговорю с отцом, – пробормотала наконец Китти.

– И необязательно упоминать про то, что там будет мистер Эдвардс.

– Скорее всего, отец уже об этом знает. Он в курсе всех событий в штате.

– И он запретит тебе принять приглашение?

– Нет, мне предоставлено право самой принимать решения, – покачала она головой.

Натан с облегчением перевел дух и почтительно спросил:

– А ты очень дружна с отцом, верно?

– Да. Я люблю его, Натан. Понимаешь, мы с мамой… – она нерешительно замялась, прежде чем продолжить, – на многие вещи смотрим по-разному и оттого частенько ссоримся. А она винит в этом отца, утверждая, что он неправильно воспитал меня. Но это неправда! Я сама считаю, что имею право высказывать собственное мнение и жить так, как хочется мне самой… а не по чужой указке.

В его сияющих глазах отразилось удовольствие – похоже, ему нравились крамольные речи, исходившие из уст юной леди.

– Кэтрин Райт, на свете нет второй такой девушки, как ты! Такой независимой и свободолюбивой. Наверное, оттого ты и кажешься столь очаровательной! И я был бы рад стать тем мужчиной, которому выпадет честь укротить твой непокорный дух.

– Полагаешь, меня можно укротить? – поддразнила Китти.

– Этот вопрос мучает меня с того самого дня, когда ты посадила в лужу Джеймса Фримена. Так ты придешь или нет на барбекю? – напомнил о своем приглашении Натан.