Узнав о подробностях задержания, Дзагоева Жохов приказал: — Снимите его на пленку, и покажите по телевиденью. Скажите, что задержан милицией при попытки изнасилования. Язык нам нужен, но нельзя сейчас спугнуть его командиров.

За два прошедших часа Жохов немного подремал, и выглядел гораздо бодрее, чем прежде.

После этого полковник обрушился на грузина.

— Так, Саная, а вы куда кинулись с группой захвата? С каких пор вы решили переквалифицироваться в силовики? Я понимаю, вы по уши влюблены в эту кривовскую красотку, но никто вашей работы не отменял. Что у нас с номерами мобильных телефонов?

Рустам, весь красный от смущения, начал рассказывать.

— Все они были куплены в течение одного дня в разных районах города по одному и тому же паспорту Василия Михайловского. Паспорт у этого Михайловского был украден с полгода назад.

— А что, продавцы не обратили внимание, что у владельца паспорта совсем не русская внешность?

Рустам хмыкнул.

— Вообще-то, этот Михайловский в жизни больше похож на кавказца, чем даже я. Он жаловался, что коренной москвич, а его каждый день останавливают милиционеры, пытаются проверить его прописку и регистрацию.

— Так, значит, здесь тоже ноль, — подвел итог полковник. — Что пленный?

Этот вопрос он задал Валерию Авдееву.

— Молчит. Мы его уже химией обрабатывали, и прокачивали всеми возможными методами — бесполезно.

— Кстати, тут есть одна хорошая идея, — снова взял слово Саная. — Но нам для этого снова нужен Астафьев.

— Нужен, значит, берите. Кстати, на всякий случай, все же установите, кто стучит из местного отделения милиции. Это может пригодиться. Подсуньте какую-нибудь мало стоящую информацию, и посмотрите, какая будет реакция. Ну, не мне вас учить.

Хаджи и в самом деле обеспокоило загадочное исчезновение Арви. Квартира, в которой они сейчас обитали, была метрах в ста от парка отдыха, и когда тот не пришел спустя три часа, Хаджи начал ему звонить. Но, мобильник чеченца пал в схватке с супругами.

— Может, уйти отсюда, пока не поздно? — спросил не менее озабоченный Шах. — Если его взяло ФСБ, то они вытянут из него этот адрес любой ценой.

— Это было бы хуже всего, — согласился тот. — Хотя я не верю, что Арви может нас предать.

В это время их из зала окликнул Гази.

— Эй, дато, тут Арви показывают! — тревожно крикнул он.

Главари устремились в зал, и внимательно слушали все, что сказал диктор.

— В парке Горького средь бела дня, при попытки изнасилования задержан гражданин Чечни Арви Дзагоев. Кроме этого, при нем обнаружен пистолет, и складной нож. Органами следствия предполагается, что данный гражданин совершил не одно подобное преступление. Всех, кто пострадал от рук этого человека, просим обратиться по телефонам….

Выслушав все до конца, Шах выругался.

— Если это действительно так, как говорит эта сучка, то твои шахиды не стоят и выеденного яйца. Попытаться средь бела дня изнасиловать бабу!? В центре Москвы? У него что, крыша совсем уехала?

— Мы не видели женщин уже полгода, — пояснил Хаджи. — Арви просто сорвался.

— Он не мог подождать два дня? — зашипел Шах. — Через два дня его обслуживали бы все гурии рая.

— Я сам готов пойти шахидом вместо него.

Шах чуть помолчал, и потом только высказал свое мнение.

— Нужно отсюда уходить. Это очень плохо. Отсюда близко до бункера, но нужно перестраховаться. Они могли обработать Арви своей гребанной химией, так что — уходим.

Но, Шах мог бы и не волноваться. К этому времени Арви не было уже в живых. После окончания съемок его отвели в один из кабинетов ФСБ, посадили на стул. Руки у него были сцеплены перед собой, и он сидел, глядя вперед безжизненным взглядом. Допрашивать его взялся сам полковник Жохов, тут же присутствовало еще несколько человек. Жохов, устроившись за столом, только хотел начать допрос, как чеченец открыл рот и тихо произнес какие-то слова.

— Что? — не понял Жохов.

— Пить, — прошептал снова тот.

— Дайте ему попить, — согласился полковник.

Саная налил в стакан воду, подал его чеченцу. Тот взял стакан двумя руками, и начал медленно пить. Он вливал воду так долго, и так старательно, что все невольно замерли, рассматривая, как толчками убывает в стакане прозрачная жидкость, как движется вверх-вниз его большой кадык. И никто не успел среагировать, когда, допив все до последней капли, Арви резко ударил стаканом об край стола. Тонкостенное стекло со звоном разбилось, и то, что осталось в его руках, донышко, с острым осколком на полстакана, он резким движением вогнал себе в горло.

Уговаривать Астафьева ввязаться в новую авантюру приехал Рустам Саная. Это было понятно, он был не только автор идеи, но супруги в данный момент находились в его квартире, под присмотром его матушки. Ольга долго, больше часа, ожесточенно стирала с себя в ванной липкий пот с ладоней чеченца. Хотя дело до полового акта не дошло, но у Малиновской было полное ощущение, что ее именно изнасиловали. И эта решительная, хорошо тренированная женщина, считавшая, что уж с ней то этого произойти не может, вдруг сломалась. Истерика не проходила у ней ни в ванной, ни потом, уже в спальне, куда отвела ее Нина Иосифовна. Слезы текли сами собой, и ее всю передергивало. Мать Рустама принесла какую-то настойку, а потом просто заставила выпить ее стакан грузинской чачи. Вот это подействовало как надо. Через десять минут Ольга не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Конечности отказались повиноваться ей. Она успела только плотно прижаться к сидевшему рядом Астафьеву, и сквозь дрему хмельного забытья пробормотала: — Ты меня больше не оставишь, Юра?

— Нет, ни за что, — шепнул Астафьев, после чего она, наконец-то, уснула.

Но, уже через десять минут после этого пришел змей искуситель, в образе Рустама, и начал зазывать Астафьева в придуманную им авантюру. Выслушав замысел грузина, Юрий повертел у виска пальцем.

— Дато, ты что, чачи опился? Я тебе что, граф Дракула?

— Ты пойми, Юрий, он простой крестьянский парень. Он даже писать не умеет, читает с трудом. И у них там, в горах, такие по этому поводу ходят предрассудки, что это вполне может сработать.

Юрий покачал головой, и посмотрел в сторону спальни. Отсюда было хорошо видна голова спящей Ольги.

— Да, ты не бойся. После стакана чачи она будет долго спать, — успокоил его Рустам. — Мы вполне успеем обернуться за два часа.

— Ну, пошли, черт с тобой! — согласился Юрий. — Только все бегом!

Довлат Ачхоев считал себя человеком слабым, он еще не достиг той меры уверенности и крепости в вере, чтобы пойти в шахиды. Еще бы, ему только недавно стукнуло семнадцать лет. Что он умел хорошо, это стрелять, и взрывать фугасы. Слабое знание русского языка и крайняя примитивность мышления поставила в тупик всех разговорников ФСБ. Не подействовала на него даже сыворотка правды, она только вызывала какое-то полное торможение всех его рефлексов.

— Черт бы побрал этого парня, а?! Ишак высокогорный! Это ж надо, а? Говорят, по статистике, такое может быть один раз на десять тысяч человек. И надо же, что он попался именно нам, — сетовали следователи ФСБ в курилке.

Когда Саная привел им Астафьева и рассказал о своей идее, все они дружно рассмеялись.

— Ну, Рустамчик, это ты загнул!

— Да, ты, что-то, американских триллеров пересмотрел.

— Ну, попробуем, что делать то? — слабо улыбнулся Саная.

Довлат, прикованный к батарее, даже задремал, когда открылась дверь. Он открыл глаза, и у него перехватило дыхание. На пороге стоял тот самый парень, в затылок которого он всадил две пули, а потом тот гнался за ним, и перестрелял его напарников. На нем была все та же голубая майка, голубые джинсы, а на лбу, запекшаяся корка крови. При этом на лице убитого им человека вполне отчетливо были видны трупные пятна, глазницы впали, губы были черные, как это бывает у давно уже мертвых людей. Довлат вскочил с пола, дальше ему помешали наручники, и он так и остался стоять у батареи, слегка согнувшись, в какой-то нелепо угодливой позе. Между тем покойник сделал два тяжелых шага вперед, затем грузно опустился на стул, и пару минут, не мигая, смотрел в глаза чеченцу. У того бешено колотилось сердце. А мертвец повернул голову в сторону двери и прохрипел: — Ну, где там этот переводчик?