— Да, слушаю.
— Это Жохов, — голос полковника был встревоженным. — Почему вы вернулись в номер? Вы же хотели заночевать у друзей?
Юрий взялся за голову. За всеми последними событиями он и забыл, про предупреждение комитетчика.
— Извините, Андрей Андреевич. Просто сменились обстоятельства, там мы остаться не смогли.
— Плохо, очень плохо. Уходите из номера.
— Куда? — опешил Юрий.
Жохов замолк. Он тоже понял абсурдность всего положения. Куда они могли уйти ночью, если их на выходе пасли четверо чеченцев?
— Тогда хоть в фойе спуститесь.
Юрий засмеялся.
— И что мы будем там делать? Изображать два тополя на Плющихе? Бар и ресторан закрыты, а в фойе нас грохнут точно таким же способом, что и в номере.
Тут Жохов его прервал.
— Вот, мне докладывают, что ваши пастухи активизировались. Они явно наблюдали за вашим приездом и вашими окнами.
— Откуда?
— Со стоянки за вашим отелем. Один пошел куда-то в сторону. Пролез в пролом в ограду. Черт, придется выпустить на них своих парней.
— Ну и выпустите, что вы переживаете?
— Да вы нам всю игру ломаете! У нас насчет их были свои планы. А вы, все же, лучше покиньте номер. О, мне говорят, что он полез по пожарной лестнице. Она в метре от вашего балкона. Уходите оттуда!
— Хорошо. Нас уже нет.
Но, Юрий, закончив разговор, и оглянувшись по сторонам, не увидел свою подругу. Он заглянул в ванную комнату. Ольга уже лежала в ванной в позе истомной русалки.
— Иди ко мне, — проворковала она.
— Угу, чтобы снова поскользнуться, и сломать копчик. И пошли отсюда…
Внезапно в голову Юрия пришла забавная мысль. Он схватил пузырек с шампунью, и поспешил в сторону балкона. Открыв дверь, он, пригнувшись, пробрался на балкон. Глянув в боковую щель, он увидел и лестницу, и карабкающегося по ней парня. Открутив колпачок, он протянул руку, и начал поливать поперечины лестницы густой шампунью. Пол-литра геля за считанные минуты ушли вниз, а через десяток секунд из-за перил донесся отчаянный вскрик, и звук тупого удара о землю.
Ахмед так и не понял, что случилось с его братом. Тот успел добраться до пятого этажа, а потом начал нелепо махать руками, словно стряхивая что-то с лица и головы, а потом сорвался, и полетел вниз. Слава богу, что с этой стороны, благодаря ремонту, камер наблюдения не было, так что, он с Гасаном благополучно вытащили стонущего Мусу в пролом забора, и, погрузив в машину, помчались искать для него больницу.
К этому времени обитатели номера шестьсот восемь спали, как убитые.
ГДЕ-ТО В МОСКВЕ.
Хаджи был просто в бешенстве. Он едва не разбил о стенку свой мобильник, запустив его в стену. Хорошо, что его уберег от разрушения толстый ковер.
— Ишаки! — прохрипел он. Это был предел его возможностей. Свой голос он навек сорвал во время зимнего рейда по Ингушетии. — Им ничего нельзя доверить! Они и в этот раз не смогли убить его.
— Мне надо было ехать к той девке в Бирюлево, — сказал седовласый Шах, осторожно рассматривая пострадавший мобильник.
— Ты не можешь быть везде, они уже получили твой урок. Им надо было только повторить его. И неужели это так трудно, забраться по лестнице и бросить в окно гранату? Этому ишаку нужно было обязательно сорваться и сломать себе бестолковую тыкву.
Шах улыбнулся. Он невольно вспомнил слова Большого Чечена, с которым виделся перед своим отъездом в Россию.
— Они мало что могут как солдаты, зато они преданы делу джихада. Практически каждый готов стать шахидом. Твоя задача — присмотреть за ними, чтобы они не наломали перед большим актом дров.
Он тогда еще подумал, что дела Большого Чечена плохи, если он отправляет в бой такую зеленую молодежь.
— Что ж, я думаю, что надо отказаться на время от мести этому твоему кровнику. Мы им займемся после Большого Акта.
Хаджи согласно кивнул головой, и ушел к себе в спальню. Но, если бы Шах заглянул в нее через полчаса, он бы увидел, как Хаджи катается по полу, кусая в бессильной злобе подушку. Он любил Алибека даже больше, чем отца. Тот был порой слишком резок, и груб с ним. И ненависть к убийцу брата сейчас захлестнула его целиком.
ГЛАВА 28
Дожимать Николая Симкина все-таки пришлось Олегу Ведяхину. Делал он это уже на Петровке, в родном кабинете. Шестичасовой допрос вымотал их обоих, в кабинете было сизо от дыма, и даже открытые окна не изгоняли из помещения табачную заразу — на улице стоял вечерний, летний штиль.
— Ты пойми, я ведь тебя не пытаюсь расколоть на что-то лишнее, навесить на тебя кучу чужих дел, — вещал Олег. — От кражи кассовых аппаратов ты уже не отвертишься, магазин «Хозтовары» твой, квартира Амбарцумяна — тоже, — он по очереди загибал пальцы. — Все вещьдоки есть, все оформлено по полной программе, ты можешь даже все отрицать, но все равно полетишь в зону на полный срок. От Фомки ты тоже не открестишься, поранули его на глазах свидетелей, скажи спасибо, парень еще живучий, может выкарабкаться.
— Ну, это ведь не я его резал, — заметил Симкин, лыбясь всем своим морщинистым лицом.
— Да, конечно, резал его Алан Гасахов, он уже в этом признался. Но вы сейчас идете как организованная преступная группа, то есть — банда. А что это такое, ты знаешь сам. Все преступления валяться в одну кучу, и потом раздаются каждой сестре по серьге.
— Ну, и что ты мне тогда мозги паришь?! — разозлился Симкин. — Годом больше, годом меньше — все мое будет.
— А то, что братья-осетины все на тебя валят.
Симкина это не удивило.
— Ну и что, они и прошлый раз на меня все свалили, — меланхолично заметил он. — На кого им больше валить?
— И не обидно будут опять на червонец раскрутиться? Они то, наверняка получат меньше тебя.
Симкин усмехнулся.
— А что тут обидного? Я был главным, я не отрицаю. Любой судья поймет, что никто из этих тупоголовых чурок не смог бы ничего спланировать, и ни с кем, ни о чем договориться. Они же тупые, как две киянки. Они даже не знали бы, куда и по чем толкнуть товар.
Тут в кабинет вошел Николаев, подал Олегу несколько листов бумаги. Прочитав их, Олег кивнул головой, и посмотрел на своего подопечного другими глазами.
— Да, Николай Антонович, плохие ваши дела. Хотел я вас еще немного помучить, но, чувствую, бесполезно.
Симкин, как всегда, усмехнулся.
— Чего это так? Терпение лопнуло.
— Да нет. Я ведь к вам обращался как к главарю преступного сообщества, именуемого в законе бандой. Что я вам мог предъявить? Воровство, ножевое ранение. А теперь вам другая статья светит, гораздо более неприятная.
— Это ж какая же? — спросил Николай. — Сто семнадцатая? Изнасилование малолеток?
— Она теперь уже сто тридцать четвертая. Читать надо новый уголовный кодекс, Симкин. На старом капитале теперь далеко не уйдешь. Да нет, это все ерунда.
Ведяхин открыл стол, достал книжку уголовного кодекса, полистал его.
— Самая хреновая статья тебе светит. Терроризм, и пособничество ему. Пожизненное для тебя замаячило, Симкин.
— С чего это вдруг? — удивился тот.
— А с того. Ваши подельники показали, что в конце июня и начале июля месяца вы трижды совершили поездки на «Газели» в Ингушетию, перевозя взрывчатые вещества.
Вот теперь Симкин занервничал.
— Мало ли что они там показали. Сахар я возил, сахар.
— Может еще и мыло? Вот это мыло?
И Олег достал из стола и выложил на стол тот самый брусок тротила.
— Эту шашечку я лично нашел у тебя на квартире, — пояснил он.
— Ну, прикупил я у братвы для рыбалки, ну и что? Не люблю с удочкой сидеть, мне результат нужен.
— Результат, значит, нужен? Хорошо. А вот еще одно несчастье. Пистолет, из которого ты столь доблестно отстреливался, был похищен у одного из офицеров ингушской милиции во время того печального рейда в Назрани. Как не пытались этот номер стереть, наши криминалисты его прочли. Он сам был убит, а на стволе, и внутри, твои пальчики. Ты, кстати, что делал во время того рейда? У тебя алиби то есть?
