В это время появляются социально градуируемые формы публичных действ. Прежде всего надо сказать о турнирах, которые долгое время оставались исключительно рыцарским предприятием, куда не допускались горожане. Существовали и такие формы, как традиционные, ритуальные трапезы цеховых мастеров, религиозных корпораций. Прекрасно прослеживается эта градация в публичных шествиях, где каждая корпорация имела определенное место, функции, свои знаки идентификации — знамена, хоругви, гербы и т. д. Как раз в XI–XII вв. возникает и оформляется в систему геральдика, еще один универсальный язык для идентификации автономных — родовых и корпоративных — групп. Все эти знаки свидетельствовали об оформлении и закреплении в сознании иерархической структуры мира и общества, что впоследствии стимулировало осознание необходимости дифференцировать обучение.
Создание схоластикой единой картины мира и единой системы наук не помешало, как и в других подобных случаях, именно в XII–XIII вв. выделению многих дисциплин из общего потока, как бы перекрываемого философией. Так, особое место отвоевала себе логика. С этого же времени начинают обращать внимание на поэтику как таковую. В XII в. также зарождается и педагогика.
В XI столетии система образования оставалась прежней: монастырские и епископские школы, в более или менее полном виде обучавшие школяров "семи свободным искусствам". Изменения, однако, начинаются в конце XI в., когда все большее значение приобретают города и городской уклад. Появляются городские школы, действующие при соборах. Одну из таких школ, где мальчики учат грамматику, стихосложение, устраивают для горожан-сограждан показательный диспут, а по праздникам развлекаются петушиным боем, рисует в своем "Описании Лондона" Фиц-Стефен. Городские школы все больше привлекают к себе и учеников, и учителей.
В XII в. славились парижские школы. Одна за другой возникали здесь частные школы, предлагавшие значительную свободу выбора предмета и способа его толкования и преподавания. Здесь разворачивались великие философские битвы XII в.
Школы, в которых присутствовал бы полный набор "семи искусств", были не везде. Некоторые из них, получив в конце XII — начале XIII в. наименование "Общее обучение" (которое подразумевало не только всеобщий характер обучения, но и то, что слушатели собирались отовсюду, а по окончании курса имели право преподавать везде и, заручившись грамотой привилегий от короля, епископа или архиепископа, приобретали автономию, становясь самоуправляющейся корпорацией. Одними из первых университетов109, как были названы потом такие школы, стали Болонский и Парижский. Университеты делились на факультеты, и в разных городах составы факультетов различались. Болонский университет издавна славился правоведением. Парижский имел известный теологический факультет. Испанские университеты сохраняли традиции арабской медицины, астрономии, математики.
Основными формами обучения были чтение, разбор текста, а затем диспут, главным «ответчиком» на котором был лектор, а студенты, задавая вопросы, должны были учиться на его ответах.
С появлением университетов и городских школ увеличилась доля светского элемента в образовании: в некоторых местностях начинает преподаваться национальный язык; наибольший приток студентов испытывают философский, медицинский, юридический факультеты. Из университетов выходят образованные люди не только духовного сословия. Однако следствием этого стало небрежение риторикой и грамматикой, под которой следует для того времени понимать элементы поэтики и истории.
Университет собирал в своих стенах людей действительно из разных земель, разных сословий. Через шесть-восемь лет пребывания в университете эти люди пополняли и составляли единый общеевропейский слой, который можно считать средневековой интеллигенцией, если говорить о лицах, живущих за счет преимущественно умственного труда. Генетически как сообщество универсального характера, не связанное изначально этническим и социальным происхождением, городская и университетская корпорации были очень близки друг другу. Профессии нотариусов, законоведов, медиков, учителей требовались в первую очередь городу, который был средой их развития и совершенствования. Городские слои являлись преимущественными «поставщиками» студентов в университеты. Жизнь самого университета стала частью жизни города, как ни досаждали они друг другу время от времени. Выпускники университетов — нотариусы, врачи, адвокаты — селились в городе, создавая таким образом круг обменивающихся идеями, традициями, обычаями людей.
* * *
Учительная литература раннего средневековья, говоря о воспитании и обучении, о спасении души и самосовершенствовании имела в виду человека вообще, тварь Божию. Дидактические сочинения XI-ХIV столетий гораздо более индивидуализированы. Усложнение социальной жизни, ее культурных и этикетных форм вызывает необходимость и в специализации обучения, в учете не только возрастной и половой психологии, но и функций того или иного ученика в будущем обществе.
Учительная литература, заботясь о душе человека, в первую очередь воспринимала знания лишь как средство и материал для размышлений, приближаясь тем самым к Богу, или — проще — как средство, предостерегающее от совершения грехов и осквернения души. Совершенствовать же, по сути, ученик должен был душу свою. Так создается идеальный образ добродетельного человека. Дидактическая литература, сохраняя принцип создания идеального христианского образа, выделяла, однако, те критерии и добродетели, которые могли быть положены в основу "социально-функционального" воспитания.
Система обучения и воспитания будущего рыцаря на практике включала в себя обычно службу пажом — еще в отрочестве — в доме стоящего выше на иерархической лестнице сеньора. Обучение всему — музыке, танцам, охоте, верховой езде, фехтованию — происходило как бы само собой, на практике. Исключением могло быть лишь обучение грамоте и основам вероучения. Так же «играючи» паж учился разбираться в своей и чужой генеалогиях, узнавать гербы феодальных владетелей. Отдельную задачу составляло обучение куртуазным манерам. Не считалось зазорным также и умение слагать стихи.
Но авторы трактатов, люди прежде всего ученые, ставят на первое место религиозное воспитание. Для них оно — залог всего остального. Подлинную христианскую веру считают основой нравственности. Безнравственность и отступничество от христианства являются двумя сторонами одной медали. Для рыцаря слава святого несопоставима даже с воинской славой.
Сохранение сильной религиозной основы естественно. Позже появятся и иные сочинения, цель которых — не воспитание рыцаря, а лишь его обучение. Таковы наставления в верховой езде, советы по соколиной охоте и др. Педагогические же трактаты наделяют идеальный образ рыцаря и иными добродетелями. Хорошее обучение, жесткая дисциплина с возможными телесными наказаниями, справедливость должны обеспечить воспитание в ребенке двух основных, необходимых рыцарю черт: готовности к мученичеству за веру, в чем сказались, кроме всего прочего, и времена крестовых походов, и щедрости — традиционной, выросшей из язычества, добродетели богатых. Временами высказываются гораздо более мягкие взгляды на обучение и его методы. Принуждение может быть применено при отказе от занятий, но телесные наказания — в крайнем случае. Главная форма общения с ребенком — убеждение, предоставление ему возможности самому размышлять над сказанным. Сомнение не должно быть чуждым ни ученику, ни учителю.
Пожалуй, вопрос об источниках и средствах информации, поступающей к ученику, — один из важнейших при выяснении характера и сущности обучения. И первое, с чем сталкиваемся мы на страницах трактатов, в иконографическом материале, — книга, Книга с большой буквы. Книга как духовная ценность, ибо она содержит в себе знание; предмет, ценный в прямом смысле слова (сколько их передают в дар благочестивые верующие в качестве дорогого вклада монастырям и храмам); наконец, как предмет, ценный своей уникальностью, ибо ни одна рукописная книга не повторяла другую. И в этом смысле средневековая книга — квинтэссенция средневековой цивилизации, где, несмотря на канон, и внутри канона было принципиально невозможно тиражирование ценностей. Отсутствие тиражирования было немаловажным условием воспитания и обучения.
