Античная система образования строилась на идеях рациональности и автономности личности, примата светского начала, на идеях развития личности и знания как добродетели. Основой педагогики была полисная идеология, идеология коллектива более или менее равноправных свободных граждан, связанных общими обязанностями по отношению к государству. Культура полиса была скорее устной, нежели письменной, поэтому в центр образовательного процесса ставились искусство красноречия (риторика) и искусство правильного сочетания слов (по форме — грамматика, по содержанию — диалектика, т. е. логика и философия). В позднем Риме существовали три этапа формального обучения: школы литераторов (т. е. "грамотников"), обучавшие начальным навыкам письма, чтения и счета, школы грамматиков и школы риторов, обучавшие и риторике, и диалектике, и философии. Системой этих школ формировалась направленная на практическое решение проблем внешнего мира личность, воплощавшая в себе античный вариант так называемой культуры стыда, т. е. культуры, где личность в своем поведении более ориентирована на мнение сограждан (в том числе и из своего рода), чем на внутренние психологические переживания, в большей степени нацелена на наблюдение природы и общества, чем на интроспекцию потаенных сторон своей сущности. Активная направленность античного человека на внешний мир и действие в нем и с ним выразилась в создании прекрасных городов, развитии искусств, эстетике театра, эпической поэзии, философии, ораторском мастерстве, в публичном характере жизни.
Но в это же время в ближневосточных провинциях Римской империи, там, где частью римский и — более — греческий Запад встречается с Востоком, возникали подспудные, очень странные для римлян течения, на основе контакта восточных систем образования с некоторыми западными понятиями и идеями. Сторонники иранского бога Митры или Христа, Ахура-Мазды или гносиса как тайного знания, Исиды или Яхве смущали мир античной классики либо своей экстатической оргиастичностью, либо таинственной внутренней душевной работой, но в любом случае независимостью от полиса, государства и императорского культа.
"Чистый" Восток — это культура писца и культура сакрального знака и текста, божественного как по смыслу, так и по форме (божественное — материально). Развитие этой системы, но уже на новом уровне, мы видим в ближневосточной педагогике иудаизма. В ней все было проникнуто высоким смыслом, идущим от внутреннего постижения ритуала. Внутренним символическим значением, связью с Абсолютом наполнены все ситуации обучения. Семейный мир — одна из основных педагогических сред в иудаизме — понимается как преграда безбрежному хаосу, беспорядку и пороку, поднимается на высоту храма, а храм «опускается» на уровень дома и школы. Высшее назначение человека — воспитание и совершенствование ума и переплавление знания с помощью здравого смысла и сердечной работы в мудрость. Постоянное учение, поиск мудрости в священных книгах и в Боге стали религиозным категорическим императивом. Человек неучащийся пренебрегает Богом. Свят мудрец, достигший высот божественной науки. Тот же, "кто не учится — на смерть обречен"1. Последователь иудаизма — это "человек учащийся".
Объединение ближневосточной педагогики с системой греческого логико-философского образования породило раннехристианскую культуру. Педагогика библейского религиозного откровения и человека как единства духа и тела объединилась с триадой понятий греческой философии "плоть — душа — ум", породив в результате христианское понимание человека как противоречивого соединения тела (плотское), души (психическое) и духа (божественное). Античное противопоставление низменной инертной материи божественному разуму было преодолено христианством через умаление Бога до человеческой греховности (воплощением, страстями и смертью Иисуса) и возвышением этой греховности до Бога: мир — Божие творение для человека. Христос воспринимается как Педагог и одновременно как Отец (более значимый, чем физический глава римской фамилии) и как Ходатай за воспитуемого. Воспитание есть подражание учителей и учеников Христу. Образование — прояснение истины, обучение ее истолкованию, языку знаков, возвещающих божественную Истину. Ее постижение преображает человека изнутри, просветляет, просвещает его. Если античная образовательная модель направлена на достижение новых результатов в поисках истины, то средневековое христианское образование — именно прояснение, интерпретация и истолкование уже явленной и открытой людям Истины, ее познание через обучение.
Христианская средневековая педагогика обращена внутрь человека — этим она противоположна античной системе образования. Именно эта сторона привлекала к себе римлян в период упадка империи. Традиционное классическое образование стало ощущаться недостаточным. Разрушались государственные устои, разваливалась система управления, расстраивались финансы, рушилась мораль. Человек утрачивал привычные связи внутреннего и внешнего мира. Ему недоставало внутренней наполненности, и он становился учеником и адептом тайных мистических сект и культов.
Постепенно главным оппозиционным императорскому культу течением стало христианство. После безуспешной борьбы с ним, в 313 г., христианству был дарован статус официальной религии. Утверждение официальной Церкви обернулось впоследствии притеснениями язычников и иудеев.
Первоначально христианство полагало лишним учить детей мирским знаниям, ибо близко спасение людей всех возрастов — тех из них, кто этого и так заслуживает2. Но позднее, с расширением христианских общин и популяризацией движения, христиане оказались перед необходимостью открытия конфессиональных школ. Первоначально это были школы для тех, кто готовился к крещению (катехуменов). Туда поступали люди, уже получившие какое-то светское образование и потому не требовавшие обучения иным предметам, кроме необходимых для принятия таинства крещения, таинства христианского рождения. Обучение и воспитание в них было научением праведным поискам Бога и личностному взаимодействию с Ним. Школы катехуменов выработали ключевой для всего средневековья катехетический вопросо-ответный метод обучения (от греч. «катехео» — учить, наставлять устно, поучать, обучать, оглашать).
Став господствующей, христианская Церковь столкнулась с усиливавшейся в условиях кризиса античного мира необходимостью организации всего цикла обучения. На смену проблеме синтеза иудаизма и эллинства пришла проблема взаимоотношений христианского воспитательного комплекса со всем античным (греко-римским) образовательным комплексом. Может ли христианский учитель использовать в преподавании достижения античности? Нужны ли христианину наука, философия, литература, история, красноречие, если Истина явлена ему в Священном Писании? Что можно применять для его толкования, а что нельзя ни в коем случае? Таких и подобных этим вопросов было множество. Ответов тоже было немало, начиная с апологетов и Отцов Церкви3, и кончая Кассиодором, Григорием Великим и педагогами эпохи Каролингского возрождения. Ответы эти делятся на две группы: допускающие использование языческой классики в большей степени (как ступени в обучении и познании учеником мира) и в меньшей степени (как злейшего врага). Первое мы в большей мере встречаем у западных Отцов и в римско-католической Церкви, а второе — у поздних восточных Отцов, в сирийской Церкви и в греко-православном монашестве, которое в Византии более страдало от остатков язычества, чем католики в новых раннесредневековых государствах Западной Европы. Монашество имело в Греции рядом с собой живую традицию светского образования, опиравшегося на античные образы и достижения.
Христианская педагогика Отцов Церкви отвергает античный индивидуализм и своеволие, не отрицая индивидуальности. Упор делается не на внешнее в воспитаннике — будь то физическое развитие или умственные способности к риторике или литературе, науке или философии, а на внутреннее формирование духовной сущности на основе разума (познание человека, мира, Бога), веры (почитание Бога) и воли (служение Богу и ближнему) либо смирения.
